Позже Билл получил письмо из фонда, в котором указывалось, что не было найдено никаких оснований для того, чтобы квалифицировать доктора Боба для получения гранта от Гаггенхеймского Фонда, который мог быть выдан исключительно «при наличии доказательств и продемонстрированной способности к выполнению оригинальных исследований или творческой работы в области искусств».
После этого Билл написал своему другу в АА, работавшему в Автомобильной Компании Форда, выражая надежду, что, возможно, доктор Боб мог бы получить должность в штате Госпиталя Форда. «Я думаю, что со временем доктор Смит станет широко известным как Луис Пастер алкоголизма». Билл говорил: «Кажется странным, что мы не можем получить на руки средства для того, чтобы ему помочь».
В период с мая по декабрь 1939 года проблемы с госпиталем и работой с пациентами, связанные с постоянно расширяющейся деятельностью АА, по–видимому, также отнимали слишком много сил и времени у доктора Боба и действовали угнетающе. Как он писал Биллу, в госпитале в то время постоянно находилось от двух до семи человек, в отличие от одного–двоих за несколько месяцев до этого.
Некоторое увеличение числа участников могло быть связано с публичностью. В ту осень появилась статья в журнале Liberty. Эрни Г. второй вспоминает, что он был у Дока, когда она вышла. «Док сказал: “Поехали в аптеку и купим Liberty”. Мы поехали туда, вернулись домой и прочитали ее. Вряд ли вы когда‑нибудь в своей жизни видели более вдохновленного и ликующего человека».
«Мы все ликовали, — говорит Рут, жена Эрни. — Анна в особенности. Она сказала: “Вы знаете, похоже нас начинают немного уважать”. Была какая‑то особенная аура в тот день, ощущение полного единства из‑за того, что это великое дело вышло в мир».
«После этого пришло очень много запросов, — говорит Эрни. — Я где‑то прочитал, что 300 или 400 писем пришло чуть ли не за одну ночь».
Количество запросов росло еще и по причине появления очень благоприятных отзывов на книгу «Анонимные Алкоголики» в газетах и религиозных изданиях по всей стране. К осени 1939 года продажа книги возросла до 60 экземпляров в неделю.
В это же время доктор Боб написал, и возможно даже подписал, статью об АА и Большой Книге, которая появилась в августовском выпуске журнала «Вера» за 1939 год. Он предупредил Рут Хок (в Нью–Йоркском офисе) об этой публикации, и позднее сообщил, что после ее выхода он получил запросы от 12 других врачей.
«Я бросилась на улицу и купила номер “Веры” за этот месяц, и это было очень волнительно, — говорит Рут. — Если мое мнение хоть что‑то значит — браво! Это было именно так, как мне хотелось, чтобы об этом говорилось — честно, прямо и без прикрас».
Далее она продолжает: «С путем постоянной бомбардировки, состоящей из обзора в Нью–Йорк Таймс, Вашей статьи в “Вере”, медицинских статей, и так далее, и так далее, мы добьемся постоянного, устойчивого успеха, я уверена».
Возможность того, что доктор Боб подписал эту статью, означает, что он мог быть одним из первых, кто нарушил свою анонимность на публичном уровне — еще до того, как появились Традиции АА. Когда Рут спросили об этом в 1978 году, она не очень хорошо помнила эту статью, но полагала, что доктор Боб ее подписал.
В это время Нью–Йоркский офис пересылал все запросы от других врачей со всех концов страны доктору Бобу, так же как и запросы от проблемных пьяниц, живших недалеко от Акрона.
Наблюдался также нарастающий эффект от того, что все больше и больше АА–евцев стремилось нести весть о выздоровлении тем, кто еще страдал. То же самое, хотя и в меньших масштабах, происходило в других городах Среднего Запада — Толедо, Детройте и Чикаго, а также на Востоке. Однако, поначалу в этих городах не было специализированных госпиталей. Поэтому люди, которые обрели трезвость в Акроне и затем возвратились домой, чтобы нести послание, в свою очередь также отсылали всех новых кандидатов на «починку» к доктору Бобу.
Хотя ни один из этих эффектов не назовешь взрывом, все они приводили к постоянному росту сообщества. Кроме того, что это тяжким грузом ложилось на плечи Дока, это также увеличивало нагрузку на Акронский городской госпиталь, который, по сообщению Дюка П., продолжали использовать для работы с алкоголиками вплоть до Пасхальной недели 1941 года.
Возможно, один или два алкоголика, проходившие лечение в госпитале, для администрации и сотрудников проблемы не представляли. Но полдюжины одновременно было уже перебором. В госпитале сменилось руководство, и врачи жаловались, что не хватает коек для пациентов, которые «действительно больны». И еще стоял вопрос денег. Как говорил об этом Боб Е. в более поздние годы: «Мы были должны Городскому госпиталю так много денег, что мы никогда не смогли бы расплатиться». Сочетание этих факторов, проблемы с местами и проблемы с оплатой, вероятно, сыграло основную роль в свертывании длившегося четыре года сотрудничества между доктором Бобом и администрацией Городского госпиталя. Партнерство заключалось в том, что администрация знала и разрешала доктору Бобу госпитализировать алкоголиков, тогда как большинство других госпиталей принимало их только с каким‑либо иным диагнозом.
Поскольку доктор Боб уже использовал и другие госпитали и санитарные учреждения, такие как Зеленый Крест, Фэар Оак Вилла и Общественный Госпиталь (в настоящее время Центральный Медицинский Центр Акрона) для медицинского обслуживания алкоголиков, ситуация ни в коей мере не оказалась катастрофической.
Джон и Элджи Р. рассказывают, что Уолли и Аннабелла Г. стали довольно регулярно брать алкоголиков к себе домой. Разумеется, это было продолжением того, что, начиная с Анны и Луис, делали по зову души все участники движения с самого начала.
Как вспоминала Аннабелла в разговоре с Биллом Уилсоном: «У меня был дядя, который пил, и затем был госпитализирован. Он был в очень плохом состоянии, поэтому я забрала его домой. Прежде всего я попыталась восстановить его здоровье. А потом у нас ежедневно было время тишины, я разговаривала с ним и читала ему. Он пробыл у нас девять недель и вернулся домой совершенно другим человеком».
Это было в 1938 году, и «дом» дяди находился примерно в 100 милях, в Сэндаски, штат Огайо, где после этого дядя Аннабеллы «помог 25 или 30 людям».
«Вскоре после этого Док привез из Чикаго двоих, Джека Г. и Дика П., — продолжает Аннабелла. — Затем они стали прибывать один за другим. Они приезжали и уезжали. Им нужно было время, чтобы восстановить силы и освоиться с группой.
У нас побывало около 62 человек в течение двух лет. Тай М. тоже был здесь, — рассказывает она. (Жена Тая, Кэй, была той самой женщиной, которая привезла Большую Книгу в Лос–Анджелес в конце осени 1939 года.) — Я думаю, что трезвыми стали три четверти. За некоторыми ухаживали также Том и Кларенс.
Мне так сильно хотелось помочь этим людям, — говорит Аннабелла. — Я буквально видела и чувствовала, что происходит у них в душе, и понимала, что они преодолевают. Я их понимала настолько, что могла сказать об этом по выражению их лиц, по тому, как они говорили, по их отношению, по тому, как они реагировали. Это был удивительный опыт, и он помогал мне даже больше, чем им. Им требовалось хорошее питание, и спустя какое‑то время мы стали брать с них по 12 долларов за неделю. Но несмотря на это, мы постоянно оказывались “в яме” — особенно из‑за телефонных счетов. Когда меня не было дома, они звонили по междугороднему».
Билл Уилсон вспоминал время, когда четверо еще трясущихся пьяниц, не имевших представления, о чем именно идет речь, жили у Уолли и Аннабеллы. «Они начинали утро с того, что читали что‑нибудь из “Горницы” и молились, — вспоминает он. — Аннабелла, конечно, окружила их материнской заботой и баловала их, и они пробыли там, в общей сложности, неделю. Если они могли, они платили. Если они не могли, Аннабелла все равно их брала».
Билл казалось странным, что Уолли и Аннабелла Г. помогли вернуть трезвость очень многим людям, тогда как у Луис и Анны успехи были не столь многочисленными. «Несколько человек все же обрели трезвость позднее, через несколько лет, но не тогда, когда они жили у нас дома, — говорит Билл. — А у нас их жило человек 20.
В доме Г. они трезвели, и я не знаю почему. Возможно, они выбирали удачные случаи. И конечно, не было никакого различия в лечении и обращении. Мне кажется, были периоды, когда мы думали, что это связано с их утренним часом медитации, — говорит Билл. — Мне всегда казалось, что мы что‑то потеряли в АА, когда перестали подчеркивать важность утренней медитации». (Сами Билл и Луис, однако, продолжали эту практику совместной утренней медитации вплоть до смерти Билла в 1971 году.)
Очевидно, все же была какая‑то небольшая разница в подходах у нью–йоркских и акронских АА–евцев того периода. Но было также и сотрудничество; все были членами одного Сообщества.
