Очевидно, все же была какая‑то небольшая разница в подходах у нью–йоркских и акронских АА–евцев того периода. Но было также и сотрудничество; все были членами одного Сообщества.
«Люди читали книгу и писали после этого в Нью–Йорк, — говорит Элджи Р. — Затем они получали предложение приехать в Акрон. Они находились неделю в доме Уолли, а потом могли переехать куда‑нибудь в другое место, снять комнату и находиться там еще какое‑то время, пока не узнают все, что им хотелось бы знать.
Там не было медсестры, только Док. Кто‑то приезжал и разговаривал с ними, кто‑то отвозил их на встречи с другими членами сообщества. Это была система “от человека к человеку”, и она работала.
Это было время, когда все начало работать очень быстро, — рассказывает Элджи. — Люди уезжали, и вместо них приезжали другие. Затем движение начало расти повсюду, потому что мы говорили: “Поезжайте туда, откуда вы приехали, и делайте что‑нибудь”. Они уезжали, и вы могли ничего не знать о них. А через пять лет, например, они могли вернуться. И оказывалось, что за это время они не выпили ни разу, и все у них хорошо. Вы никогда не могли сказать что‑либо заранее».
Таким образом, АА начало постепенно распространяться из Акрона в другие города северной части Огайо и в другие места Среднего Запада; люди начинали собираться в небольшие группы, по двое или по трое. Одновременно то же самое происходило и вокруг Нью–Йорка, где движение распространялось по городам Восточного побережья, таким как Вашингтон, Бостон, Балтимор и Филадельфия. Зачастую оба центра одновременно помогали организовать работу в одном городе.
Одним из самых первых участников, которые вернулись домой из Акрона, был Ирл Т. из Чикаго. Вспоминая день, проведенный с доктором Бобом у него в кабинете, Ирл рассказывает: «Он очень сильно помог мне с пересмотром моих моральных ценностей, перечислив множество плохих черт и дефектов характера. Когда он закончил, он спросил меня, хочу ли я избавиться от этих дефектов.
Не слишком долго размышляя, я сказал: “Да, я хотел бы”. И тогда он попросил меня стать на колени около его письменного стола вместе с ним, и мы оба молились о том, чтобы Бог исправил все эти изъяны».
Ирл вернулся в Чикаго в 1937 году. «Прошел год, прежде чем мне удалось найти кого‑нибудь, с кем можно было работать, и еще два года без книги, прежде чем нас стало шесть человек, — рассказывает он. — Я ездил на собрания в Акрон каждые два месяца, чтобы оставаться трезвым и работать с другими.
Я рассказывал доктору Бобу, что я разговаривал с парой людей, которые, мне казалось, должны обрести трезвость, но ничего не произошло — и что они мне ответили: “Что ж, все это замечательно. Если мне это когда‑нибудь понадобится, я Вам сообщу”. Доктор Боб сказал мне, что когда настанет правильное время, и я буду прав, это произойдет по воле провидения; и так оно и вышло».
Ирлу удалось помочь одному человеку обрести трезвость. Затем, в 1938 году, еще один выздоравливающий алкоголик вернулся в Чикаго. А еще через год два врача стали направлять пациентов–алкоголиков в небольшую группу АА.
Были среди них и две женщины. Первой была Сильвия К., обворожительная красотка, получившая при разводе 700 долларов алиментов ежемесячно. Позже Дороти С. М. объяснила, как в 1939 году АА–евцы обнаружили Сильвию.
«Все мое семейство буквально фанатело от АА, — говорит Дороти. — Стоило Кларенсу протрезветь, как моя сестрица Каролина, которая была замужем за Хэнком П. (нью–йоркским АА–евцем, активно работавшим в тамошнем офисе) и работала медсестрой, покатила в Чикаго к знакомому врачу с экземпляром Большой Книги. На него книга произвела сильное впечатление, и он сказал: “У меня есть как раз такой человек — женщина, моя пациентка”».
Каролина позвонила Дороти и сказала, что везет в Акрон женщину для АА. Как рассказывает об этом Дороти, доктор Боб всплеснул руками и сказал: «У нас никогда не было женщин, и мы не будем работать с женщиной». Но к тому времени Каролина была уже в пути с Сильвией К.
Сильвия приехала, и две недели находилась у Дороти с Кларенсом. «Доктор Боб поговорил с ней и постарался умерить пыл мужчин из АА, слишком уж рвавшихся к работе с Сильвией, стоило им ее увидеть», — рассказывает Дороти.
Тем временем Сильвия начала принимать маленькие беленькие пилюльки, которые она выдавала за сахарин. Никто не мог понять, почему она ходит на ватных ногах, но приходилось самолетом доставлять медсестру, чтобы ухаживать за ней. После разговора с Бобом Сильвия решила пожить в Акроне. Это вызвало всеобщий шок, поскольку ее присутствие грозило разрушить группу до основания. Но кто‑то сказал ей, что она может принести огромную пользу, если она вернется назад и поможет организовать работу в Чикаго.
Это убедило Сильвию, и АА–евцы усадили ее вместе с ее медсестрой на поезд. Там Сильвия направилась в вагон–ресторан и напилась. Однако, протрезвела, когда они добрались до Чикаго, и связалась с Ирлом.
В сентябре 1939 года Ирл написал в Нью–Йорк, что в Чикаго организована группа АА и будут проводиться регулярные собрания. «Нас здесь восемь человек — вместе с тремя новичками, которые скоро поедут в Акрон, — сообщал он. — Сильвия вернулась в Эванстон и горит желанием помочь нам в работе здесь. Дошла ли до нее идея АА, остается под вопросом, но мы будем продолжать с ней работать».
Через несколько недель после этого Ирл написал Биллу, что четверо врачей в некоем госпитале очень сильно заинтересовались работой с ними. «В настоящее время нас уже десять человек — три женщины и семеро мужчин — и еще пятеро неалкоголиков в группе, — пишет он. — Все напряженно работают с восемью новичками, которые пришли к нам к за последнее время. Некоторые из них появились благодаря вам, после статьи в “Liberty”».
Интересно отметить, что если в Чикаго на дюжину участников приходилось три женщины, то в Акроне или Кливленде не было ни одной. Сильвия и еще одна женщина, пришедшая вместе со своим мужем, с той поры оставались трезвыми.
С помощью своего секретаря–неалкоголика, Грэйс Калтис, Сильвия организовала у себя дома телефон доверия. К моменту выхода статьи в Saturday Evening Post, в 1941 году, они арендовали однокомнатный офис в Лупе[23], и Грэйс направляла поток новичков в АА. Так появился один из первых в АА местных центров обслуживания. Многие группы в радиусе нескольких сотен миль обязаны своим рождением работе Чикагского Центрального Офиса — включая группы в Грин Бэе, штат Мэдисон, в Милуоки, штат Висконсин и в Миннеаполисе, штат Миннесота.
Когда Арчи Т. приехал в Акрон в 1938 году и остановился у Смитов, он был уверен, что он никогда не вернется назад в Детройт, где его репутация и финансовое положение равнялись нулю. Спустя шесть месяцев он понял, что он должен вернуться назад в город, где он наломал много дров, чтобы «встретиться с ними лицом к лицу, а затем нести послание АА тем, кто захочет его услышать».
Он считает, что это изменение в его сердце произошло благодаря Анне Смит, и ссылался на него, как на очередной пример ее мудрого понимания и терпения, поскольку сначала она ждала, пока Арчи «найдет все ответы сам, — вспоминает он, — а после, пока я смогу последовать тому пути, который содержался в этих ответах».
На сей раз дорога вела назад в Детройт. Арчи был все еще болен, слаб и напуган, когда он вернулся. Он возмещал ущерб везде, где смог, и зарабатывал себе на жизнь, доставляя вещи из химчистки на полуразвалившемся автомобиле к задним дверям фешенебельных домов бывших друзей в Гросси Пойнте. С помощью неалкоголика Сары Клэйн он основал подвальную группу АА.
В октябре 1939 года Арчи удалось дать шестиминутное интервью на радио о своем выздоровлении в АА. Радиостанция вела вещание на несколько городов Среднего Запада, и, конечно, была первой в своем округе. Год спустя Дороти написала: «Изменения, произошедшие с Арчи, его уверенность в себе и убежденность просто чудесны».
Среди прочих существовала также и программа работы на улице. В самом начале 1939 года Джек Д., один из Нью–Йоркских голубчиков Билла Уилсона, который обрел трезвость и вернулся домой в Кливленд, поехал в Янгстоун повидаться со своим старым приятелем. Это был Норман Уай, который уже почти полностью ослеп от бутлеггерского алкоголя, потерял жену, семью и работу.
«Я жил в подвале многоквартирного дома и спал на матрасе, валявшемся на голом полу, — рассказывал Норман в 1977 году. — Я понимал, что я алкоголик, но у Джека ушло два часа на то, чтобы убедить меня признать, что я был бессилен перед алкоголем. А потом он сказал: “Давай помолимся об этом”.
Надо же, у него зарплата 150000 долларов в год, и вот он здесь, сидит на моем матрасе и обнимает меня за плечи, — говорит Норман. — “Господи Милосердный, вот мы здесь, два алкоголика, и мы хотим изменить свои жизни, чтобы алкоголь больше никогда не разрушал их. С Твоей помощью, мы знаем, что мы сможем это сделать”.
