досталось. Склад был, потом мастерские какие-то, росписи посбивали, так что сейчас только стены побеленные, – продолжила Матильда.
– Нет, в том крыле, которое слева, какие-то есть, – задумчиво добавила Света. – Я зашла посмотреть росписи, а там полутемно, только свечи горят и то немного. И мне… Вы только не смейтесь, мне показалось, что я в пещере стою. Там из окон свет падает, словно постелено что-то серебряное на полу, и так… Тепло… И разглядывать ничего уже не захотелось, просто стояла и смотрела на свечи.
Лёха послушал ещё немного, а потом тихонько выше из кухни, и почему все разговоры обязательно происходят в кухне, словно в доме других помещений нет… Подумал, и выбрался из дома.
Звёздное небо было действительно совсем близко, кажется, руки протяни и можно дотронуться до звёзд. Обычно так бывает, когда очень-очень холодно, только вот сейчас и мороз не ощущался.
Он немного побродил по дорожкам, протоптанным собаками днём, и оглянулся на дом. Его свеча, горевшая на подоконнике, была отлично видна.
– Ну, и хорошо! Тоже мне, удумали, не пускать! – проворчал он, – Ей, может, так хотелось, чтобы кто-то открыл дверь, и позвал их к себе домой!
– Лёш, ты там не замёрзнешь? Вообще-то праздновать пора! – открытая дверь дома выпустила на крыльцо прямоугольник тёплого света, Матильду, накинувшую пуховик, и Бэка, радостно свалившего Лёху в сугроб и проскакавшего прямо по нему, исключительно от радости бытия. – Да, кстати, имеется вопрос! Тебе лопатой помочь, или ты самовыкопаешься?
– Ба, мне лопатой не надо, а вот домой я уже иду. Это я так… Просто вышел посмотреть на ночь, на звёзды… Да, с Рождеством тебя!
– С Рождеством! – Матильда обняла поёживавшегося в свитере Лёху, запустила его и Бэка в дом, а сама посмотрела на звёзды. – С Рождеством нас всех!
Глава 9. Доброе утро, день! Или праздник противоядия будням
Лёха ехал домой с дачи в оскорбленном молчании. Правда, про себя произносил целую речь!
– Что за подлость такая? А? Едва доживаешь до этих каникул, время тяяяянееетсяяяя, тяяяянееетсяяя, как какой-то резиновый удав, а потом, ррррраз и всё! И всё уже закончилось! И ничего больше хорошего не будет!
– Неправда, скоро весенние каникулы, а там уже и до летних недалеко! – бодрый голос Матильды ввёл его в ступор. – Ну, что ты так смотришь, как мышка, которую в кустиках застали?
– Я ж ничего не говорил… – промямлил Лёха.
– Ой, можно подумать, мне надо, чтоб ты говорил… И так всё видно по обреченной физиономии.
– Ба! И часто ты так можешь? – подозрительно воззрился на неё Лёха.
– Периодически… – расплывчато ответствовала Матильда, очень любившая так пугать некоторых особо впечатлительных клиентов. Как правило, после такого демарша, они полностью переставали запираться, развешивать у неё на ушах лапшу, спагетти, прочие макаронные изделия, и выкладывали правду.
– Тогда объясни мне, почему такое происходит со временем? То оно…
– Длиииииннное и неспееешное, – подсказала ему Матильда, – А то пролетает мимо, не успеешь оглянуться?
– Блин! – Лёха опасливо отодвинулся, – Ты на метле по ночам не летаешь?
– Я и днём не летаю… По статусу не положено! – утешила его Матильда. – Не бойся, глупыш. Я же точно так же как и ты раньше думала.
– А сейчас? Не так?
– Да чем старше человек становится, тем время идёт быстрее. Оно вообще – штука сложная.
– Это у всех так?
– Да, у всех, кто даёт себе труд задуматься. Остальные просто замечают, как выросли чужие дети. На них видно лучше всего, – Матильда рассмеялась – Вот на тебе мне не видно! Потому, что ты наш деть! Зато твои печальные раздумья заметны невооруженным взглядом. И ты не прав.
– Почему это?
– Ну, вот представь, что ты куда-то приходишь. Пришел ты такой, а тебя встречают с кислейшей физиономией и недовольством. Типа: «Чё, тут какой-то припёрсяяя»… Понравится тебе такое?
– Неее, конечно нет!
– Ну, вот, а у тебя по утрам часто такое выражение лица. День встретил, называется. А он в чём виноват?
– Кто?
– Да день же! Время, которое к тебе пришло. Ты можешь его провести или с такой кислотой на физиономии, от которой скулы сводит, или сказать: «Доброе утро, день! Я тебе рад. Как хорошо, что ты пришел»!
– Ну, чего ж хорошего-то, когда от каникул остаётся последний жалких хвостик! – простонал Лёха. – Я не могу радоваться последнему дню каникул, он уже отравлен шкооолооой!
–Можешь, конечно! Потому как совершенно неизвестно, какие сюрпризы тебе преподнесёт этот день! А даже если никаких, вежливость – наше всё! Особенно со временем! – рассмеялась Матильда, которая на самом деле, Лёху отлично понимала, но всё равно утром обязательно радовалась каждому дню.
– Легко ей говорить… – думал Лёха, доехав до дому. – Ну, вот чего приятного может случиться… Да ничего! Не-на-ви-жу школууууу!
Пока все выгрузились, разобрали, кого куда и что из вещей в какой угол ставить, силы совсем закончились. Хорошо, что Света и Иван принялись помогать и перетаскивать вещи, решив, что войти домой они прекрасно смогут и через дверь на лоджии. Чего уж тут… Какая разница-то…
А она была, и весьма существенная, потому что, в собственном подъезде их поджидала засада в виде милейшей сестрицы Ивана Юлечки и его же нежной матушки, в данный момент взвинтившей себя до состояния очень голодного саблезубого тигра.
– И куда это вы направляетесь? – остановила Свету и Ивана Марина Сергеевна. – У нас сейчас пир на весь мир будет! Зря мы, что ли пирогов напекли и кур нажарили перед отъездом?
– А я еду и думаю, чем так пахнет-то… – оживился Иван.
– Праздником!
– Это каким же?
– Как каким? Праздником противоядия будням! – провозгласила Марина, поддерживаемая Матильдой Романовной.
– Да, всё верно! Праздники не любят уходить, если им уютно. Они как кошки. Поэтому, вполне возможно и разумно, воспользоваться поводом и оставить их наподольше! Идите, мойте руки, будем торжественно ужинать! А завтра, в воскресенье – спим, гуляем в парке, вкусно едим приятные, лёгкоусвояемые блюда, и привыкаем к мысли, что понедельник – не конец света, вторник – ещё лучше, среда – середина засады, которая была и уже потихоньку проходит, четверг – маленькая пятница, а пятница – уже ура-ура жизнь удалась!
– Елки-палки, какая дивная философия… – Павел, погладил Бэка, доверчиво подсунувшего широкий лоб, и покосился на странно примолкшего Рыжика. – Счас споёт! – тихо шепнул он Алёне, только что покормившей Стёпку.
– А почемуууу? – ожидаемо заинтересовался Рыжик новыми фактами из людской жизни.
– Почему что, Рыжинька? – Cвета посмотрела на мужа, который так и застыл в радостном ожидании очередных перлов котёнка, и на Урса, выглядевшего
