Наверное, только в стране, где среди людей преимущество всегда имели «успешники», ходившие по краю закона и плевавшие на прочие ограничения, и мог быть создан пит-буль. Как говорится, по образу и подобию… Он сам — типичнейший «успешник», жизнерадостный и темпераментный, смелый, предприимчивый и вместе с тем вполне сообразительный. Всегда и всюду чувствует себя в своей тарелке. Конфликтные ситуации, которые зачастую создаёт сам, разрешает силой. Однако с чувством меры у него плохо. Как и с чувством юмора. Можно сказать, мозги хорошо развиты, но жаль лишь, что только в одной плоскости. Такт, вежливость вообще отсутствуют. Способность к взаимопониманию довольно низкая. В азарте легко переходит от игры к ожесточённой драке. И если уж дело до неё дошло, то нападает без предупреждения, дерётся без правил, насмерть, не считаясь ни с собой, ни с противником. О последствиях не думает, а сдерживающих инстинктов не имеет. Тут уж ему всё равно, щенок перед ним или особь противоположного пола. К пит-булю равно трудно отнести слова «джентльмен» и «вменяемый». В бою он может визжать от боли, что резаный поросёнок, как будто сдаётся на милость победителя, но при этом сам продолжает атаковать. Оставлять даже миролюбиво настроенных пит-булей вместе, вне контроля, значит рисковать их жизнью. Они не способны сосуществовать без надзирающего ока, как, впрочем, и их создатели.
Народы, что исконно содержат среднеазиатских овчарок, отличаются приверженностью традициям, уважением к старшим, религиозной обрядностью, входящей в повседневный быт. Для них очень значим семейный и родовой авторитет. Жизнь буквально пронизана всевозможными ритуалами, скрупулёзное исполнение которых считается хорошим тоном. Честность, порядочность, благородство до сих пор в этих народах ценимы и уважаемы не показушно, а взаправду.
И сравним с пит-булем среднеазиатскую овчарку, алабая. Собака самостоятельная, способная к оптимальной организации стайной жизни, едва ли не умнейшая и надолго всё запоминающая, со здоровыми инстинктами и великолепным соблюдением всех полагающихся ритуалов. При том, что пошутить многие из них любят, однако же свои функции исполняют только на полном серьёзе. На одну обманку два раза не попадаются, правду от фальши отличают быстро. Умеют сами верно определить круг обязанностей и тщательно, с полезной инициативностью, их соблюдают. В различных ситуациях «азиаты» ведут себя по-разному, в зависимости от обстоятельств. Одно дело — на своей территории, другое — на чужой, так — днём, этак — в сумерках и ночью. До смерти с собаками не дерутся, сдавшихся отпускают.
Как можно предположить, учитывая азиатский менталитет, пит-буль в кишлаках и аулах придётся, скорее всего, не ко двору. А среднему американцу, самому западному из западных людей, хорошая для Средней Азии собака вряд ли покажется настолько уж хорошей. Не соответствует подсознательным, глубинным устремлениям! (Впрочем, сейчас национальным пристрастиям американцев отвечает, в среднем, совсем иная собака — примерно, как у англичан: круглая в сечении, с добрыми и глупыми глазами, редко сползающая с дивана и совершенно не агрессивная. Но ведь и сами американцы очень сильно изменились… Однако их сегодняшнему вкусу «среднеазиат», пожалуй, отвечает ещё меньше).
И тем не менее, несмотря на это и другие выше описанные несоответствия, именно в нормальности собак и заключается важнейший их фактор полезности для людей западной цивилизации. Причём полезности собак действительно хороших, в традиционном представлении, со здоровым, правильным поведением. А именно: хорошая собака может служить некой точкой привязки к системе этологически нормальных координат в построении общих отношений с окружающим миром, в определенной степени — противовесом ложным ценностям современного общества, пагубно влияющим на развитие полноценной личности.
В целом проблема обесчеловечивания человека в условиях уродливо построенной цивилизации прекрасно описана К. Лоренцом («Восемь смертных грехов цивилизованного человечества»). Коснёмся пары её граней, на которых особенно отчётливо проявляется потребность людей в общении с хорошими собаками, в помощи со стороны собак.
Урбанизированный человек в отрыве от живой природы, от естественного, с биологической точки зрения, миропорядка, от естественных опасностей, требовавших в ответ наличия силы духа, смекалки, изобретательности, проницательности на уровне интуиции, а также коллективизма, альтруизма, самоотверженности и много чего ещё, и потому исторически выработавших у нас те качества, что мы считаем истинно человеческими (хотя всё перечисленное, вне сомнений, присуще и хорошим собакам), он теперь, и давно уже, очевидно уходит от своего естества, разрушает его, культивирует в себе противоположные качества, подрывающие устойчивость на микро- и макропопуляционном уровне, устойчивость родовую, племенную, национальную, этническую, а в конечном итоге и вообще видовую.
Дезориентация человека начинается с детства и постоянно подкрепляется отравленными плодами нынешней культуры. Например, кинематографом, телевидением и даже театром. Древнегреческий, традиционные японский и китайский театры с воспитательной точки зрения лучше современных зрелищных представлений уже только одним использованием характерных масок. По тому, какая надета маска, определяется и отношение зрителя к герою. Теперь вспомним, что у людей (не у всех, правда) имеется замечательное качество определять с первого взгляда, по внешности, по выражению глаз, характер и склонности других людей, причём с довольно высокой степенью точности. Это качество врождённое, но развивается (или, наоборот, подавляется) в процессе воспитания, с опытом. В связи с этим можно упомянуть небезызвестное «Глаза — зеркало души» и народное «Бог шельму метит», и петровское «Рыжих и косых в государеву службу не брать», да и Ломброзо, как бы его некоторые ни ругали, свою теорию отнюдь не на пустом месте выстроил. А между тем, актёров, способных к перевоплощению, что в рыцаря без страха и упрёка, что в распоследнего подлеца, в любые времена водится не слишком много. Ну, там, Смоктуновский, Евстигнеев, Басилашвили… Мало кто, не из числа завзятых театралов и киноманов, навскидку сможет перечислить больше десятка лицедейских талантов равного им масштаба. А остальные актёры, в массе своей, перевоплощаться не умеют. Вот и получается, что смотришь на благородного экранного героя, и видишь, что не может, никак не может быть он таким хорошим, рожею не вышел. Или обратно, играет всякую сволочь, а по лицу ясно, что к низостям не склонен даже под угрозой оружия. Но тогда лишь ясно, когда есть жизненный опыт, есть привычка запоминать и сравнивать. А если нет?
Растущий ребёнок знакомится с новыми людьми и смотрит фильмы по телевизору. Допустим, что каждое знакомство даёт ему верную информацию о людях, а каждые два из трёх героев кино — неверную. Но с людьми он знакомится — так, чтобы их понять — от силы раз в неделю, а телевизор смотрит по три раза на дню. Научится ли такой ребёнок верно оценивать людей на интуитивном уровне, при мимолётной встрече? Вряд ли. А если два-три поколения вырастают в атмосфере ложной информации, тогда что? А тогда на инстинкте самосохранения выстраивается и распространяется модель фальшивого поведения, например: адресованная всем псевдоулыбка и готовый для всех же камень за пазухой. Основа тому — постоянный подспудный страх, а стало быть недоверчивость вплоть до подозрительности и готовности к превентивному удару, если только чьё-либо непонятное поведение окажется истолкованным как потенциально угрожающее. И следствие — неврозы, срывы, нарушения социализации и даже наркомания (средство уйти от стресса) и гомосексуализм (смещение сексуальной ориентации вследствие боязни лиц противоположного пола и неумения наладить с ними нормальный контакт). Всё это, вплоть до войны Америки с Ираком, можно истолковывать как симптомы тщательно упрятанной ксенофобии, развившейся на почве противоречий в информации, получаемой, с одной стороны, вербальным, а с другой — невербальным путём.
Огромная, но всё ещё слабо осознаваемая проблема западного мира — широко культивируемая под диктовку агрессивного общественного мнения ошибочная система воспитания детей на вседозволенности, «по доктору Споку». По тому самому Споку, что скончался в доме для престарелых, успев под занавес жизни отказаться от своего учения. Более того, Спок повинился перед миллионами вольно или невольно обманутых им людей. Только вот мало кто об этом извинении слышал. Между тем продолжают издаваться по всему миру книжки Спока, принося барыши его дурно воспитанным наследникам. И на отвергнутых самим автором концепциях вырастают новые поколения «не фрустрированных» детей. О том, какие страдания причиняет ложная доброта и этим детям, и тем, кто их окружает, тоже есть у Лоренца. Ребёнок, он ведь, как и щенок, ищет пределы своей власти над миром. Не может не искать, поскольку такова его природа. И ему обязательно нужно, для душевного комфорта, чтобы кто-то твёрдо ограничил его в притязаниях на эту власть. Когда-то и с применением силы. Что милосердие выше справедливости, бесспорно. Но справедливость первична. Особенно для детей и щенков. Не только для проявления, но и для понимания проявленного милосердия надо созреть. Если в детстве ребёнок не испытывает наказания — растут неумеренно его амбиции, превращаются в наглость, в крайний эгоизм. И вот ради своего «хочу» он уже готов попрать права любого другого. Если нет устойчивого, справедливого порядка, необходимость соблюдения которого подкреплена авторитетом или силой старших, то ребёнок (или щенок) устанавливает порядок по своему усмотрению. Но управлять происходящим или осознанно контролировать его он не может, отсюда полшага до развития неврозов. А впервые столкнувшись с чужой волей, с необходимостью подчинить свои желания установленным извне правилам, «не фрустрированная» особь испытывает сильнейший стресс, прямыми последствиями которого могут оказаться всё те же наркомания, неустроенность личной жизни, психосоматические заболевания. Если же на дефекты социализации, вызванные воспитанием, накладывается влияние массовой культуры (тех же голливудских боевиков, в которых все сложные вопросы решаются героем предельно просто, посредством мордобоя либо пули), то любое жизненное затруднение легко становится причиной преступления. Американские школьники, к примеру, ежегодно отстреливают своих учителей и однокашников.
