Подоспели милиционер и дворник. На преступнике были надеты шесть габардиновых пальто — одно на другом. Он моментально похудел, когда его от них освободили. Пальто он украл в магазине Ленодежды, куда проник через слуховое окно. Таинственный белый лоскуток на воротнике оказался фирменным ярлыком фабрики «Красный швейник». До 18-го отделения милиции все пальто пришлось нести Тихомировой, потому что Гроза ни за что не отдавала их ни милиционеру, ни дворнику.
Задержанный оказался крупным вором; впоследствии советский суд, по совокупности преступлений, присудил его к пятнадцати годам тюремного заключения.
Преступник, как правило, так панически боится собак, что порой случаются просто забавные происшествия.
Весной из кафе «Уют» выбежал вор, преследуемый милиционером, и побежал по Артиллерийскому переулку. На противоположном тротуаре солидный мужчина в очках выгуливал своего боксёра — девятимесячного щенка. Милиционер крикнул ему: «Пустите собаку!» Гражданин, растерявшись, выпустил щенка вместе с неотцепленным поводком. Щенок, разумеется, помчался за убегающим — давно ему не приходилось так весело играть. Вор обернулся, увидел боксёрскую морду, остановился как вкопанный. Щенок подпрыгнул и облобызал преступника так, как это умеют делать только боксёры. Но вору было не до того, чтобы разбираться в собачьей психологии.
В отделении, куда гражданин пришёл в качестве свидетеля, щенку выдали благодарственную справку; это было его первое задержание.
Обо всём не напишешь.
И всё же есть на белом свете собака, о которой я должна рассказать особо.
Я написала о ней.
Вы, конечно, уже догадались, что речь идёт об Акбаре.
Акбар рос, работал и учился и отлично сдал курс розыскной службы (самая сложная из служб, за исключением службы поводыря слепых).
Вспоминаю, как однажды я шла мимо «Пассажа» перед его открытием. Стояла длинная очередь, и я увидела, как люди столпились вокруг плачущей женщины. Оказывается, пока она болтала с соседками, исчезла её дочь четырёх лет. Женщина была приезжей, она не знала Ленинграда и была в полном отчаянии.
— Есть у вас какая-нибудь вещь вашей девочки? — спросила я. Женщина посмотрела на меня как на сумасшедшую. Вероятно, точно так же смотрела на меня вся очередь. Машинально женщина протянула мне детскую панамку. Я дала её понюхать Акбару. И Акбар взял след.
Он нашёл девочку в доме на Садовой, на площадке второго этажа.
Стоит потрудиться над дрессировкой собаки, чтобы увидеть, как безумные от горя материнские глаза становятся сияющими от счастья.
Вспоминаю и то, как ехали мы с Акбаром в трамвае и пьяный огромного роста мерзавец безнаказанно буянил в вагоне. Наконец он протолкнулся на площадку и стал приставать к девушке, стоявшей рядом со мной.
— Не нужно, гражданин, — сказала я, — тут злая собака.
— Ах, собака! — заорал верзила и потянулся к воротнику моего пальто, но я успела снять с Акбара намордник. Через две секунды негодяй, в изорванном плаще, вылетел на мостовую. Трамвай остановился. Теперь мгновенно протрезвевший парень стал изображать из себя жертву. Я десятки раз видела, как хорошая собака быстро сбивает спесь с самого «храброго» хулигана.
Подошёл милиционер. Он поднялся на площадку вагона.
— Так это же Акбар, — сказал милиционер и, повернувшись к хулигану, весьма жёстко добавил: — Мало тебе попало.
Трамвай снова тронулся, и тогда я услышала, как пожилой пассажир в шляпе произнес следующую, хорошо запомнившуюся мне фразу:
— Нашёлся один джентльмен в трамвае — и то собака…
…Теперь я хочу сделать одно небольшое, но существенное признание. Работа собак в милиции — это в основном ночная работа. А я так уставала днём на дрессировочных площадках, что к вечеру иногда с трудом добиралась до постели. Поэтому работать с Акбаром в милиции стал мой муж, Григорий Фёдорович Комаров. И для того чтобы дальнейшие рассказы, как и мои предыдущие, были рассказами очевидца, я привожу здесь его записи.
16 ноября 1956 года. Вот уже несколько дней работаю с Акбаром в 7-м отделении милиции. Встретили нас здесь очень хорошо. Мы сразу включились в патрулирование, обходили с проверяющим посты, обходили подвалы, где часто собирались тёмные компании. За короткий срок Акбар понял, что люди в милицейской форме — это его друзья, но гладить себя разрешает только избранным.
Корм не берёт ни от кого. Все относятся к Акбару с большим уважением. Если случается что-либо серьёзное, то дежурный офицер говорит мне: «Пройдите, пожалуйста, с собачкой, по такому-то адресу».
30 ноября. Драка на ул. Чайковского. Один парень очень сильно порезан ножом. Дворник вызвал «Скорую помощь», но, когда машина приехала, пострадавшего никак не могли обнаружить. Дежурный послал меня с «моей собачкой». Акбар обнюхал место, где была драка (на тротуаре оставались следы крови), и в течение четверти часа нашёл сначала пострадавшего (его спрятали в чулане на пятом этаже), а затем нарушителя (на первом этаже, на квартире у приятелей).
19 декабря. На милицейский пост (угол Восстания и Жуковской) сообщили, что в Ковенском переулке милиционера избивают три хулигана, которых он пытался задержать. Старшина милиции и я с Акбаром побежали на место происшествия. Мы увидели лежащего на земле милиционера (при падении он ударился головой о водосточную трубу). Дворники боролись с хулиганами; один из преступников, увидев нас, побежал.
— Этого надо задержать обязательно, — с трудом проговорил милиционер. Я бросился за нарушителем, держа Акбара на поводке.
— Стой, спущу собаку! — кричал я вслед убегающему. Тот, оглянувшись, только прибавил ходу. Едва я успел отцепить поводок, как нарушитель вскочил в прицепной вагон трамвая. Акбар бросился за ним. В трамвае было много народа. Я бежал изо всех сил и увидел, как преступник прыгнул на ходу с передней площадки и перескочил в моторный вагон. То же самое сделал и Акбар. Не знаю, почему он сразу же не смог задержать преступника, — Акбар сумел это сделать только на передней площадке моторного вагона. Когда я прибежал к остановившемуся трамваю, Акбар буквально висел на спине у преступника, а тот хрипло кричал: «Уберите собаку, пойду куда угодно…»
В отделении выяснилось, что он обокрал кого-то на Московском вокзале, а друзья пытались отбить его у милиционера. Это задержание, на мой взгляд, примечательно тем, что в данном случае собака работала совершенно самостоятельно.
3 февраля 1957 года. У женщины, живущей в доме по улице Воинова, украли зимнее пальто. Предполагалось, что это сделал кто-либо из «местных».
Акбар нашёл пальто, спрятанное во дворе, в дровах. Затем, взяв след, он нашёл и вора, 20-летнего парня, жившего во втором дворе этого дома.
7 марта. Сегодня Акбар побывал в бане на Бассейной.
Там, как известно, пальто оставляют в гардеробе, а верхнюю одежду вешают над диванами, где раздеваются. Шкафчиков нет. Зато висит плакат: «За ценные вещи и деньги, не сданные гардеробщику, администрация не отвечает».
На тренировке. Акбар конвоирует «преступника».
Так вот, пришёл в баню здоровенный парень, сдал ватник и ушанку в гардероб, выбрал место на диване, затем разделся, повесил ватные штаны и гимнастёрку военного образца на крюк, сложил бельишко и пошёл мыться. Мочалки и мыла у него не было. Мылся он недолго, вернулся, вытерся, «по рассеянности», чужим полотенцем и надел чужой костюм из отличного синего шевиота. Костюм был несколько тесноват для нового владельца, особенно в плечах, но он и этого не заметил («Человек рассеянный с улицы Бассейной» — так шутили потом в отделении милиции местные остряки). Затем он достал из кармана серебряный портсигар, закурил и направился в гардероб. Там он немного замешкался, отыскивая номерок.
Именно в это самое время один только что вымывшийся гражданин обнаружил пропажу костюма. В полной растерянности он обратился к банщику — тот моментально смекнул, в чём дело, указал в сторону гардероба. Голый человек подошёл к «рассеянному». «Извините, вы, очевидно, по ошибке…» — начал он — и не смог кончить фразы: мощный удар в ухо поверг его на пол. Тогда в бой вступили банщики. Гардеробщик кинулся за милиционером.
…Я мчался по лестнице, держа Акбара на поводке и перепрыгивая через три ступеньки. Мужчины, женщины, дети, держа в руках веники и узелки с бельём, смотрели на нас во все глаза.
Вбежав в отделение 1-го класса, мы настигли Рассеянного в тот самый момент, когда он, торжествуя победу, снимал с вешалки пальто и собирался в путь-дорогу.
Дальнейшее интереса не представляет. Всё кончилось стереотипной фразой: «Уберите собаку, пойду сам».
Вору пришлось снять чужую одежду, надеть свою и шагать в милицию.
