Ознакомительная версия.
Я часто думал, как должно быть приятно жить на этой маленькой ферме. Всего миля до Дарроуби, но полное уединение и чудесный вид на реку и холмы за ней. Однажды я даже сказал об этом мистеру Дейкину, и старик поглядел на меня с невеселой улыбкой.
— Так-то так, да только видом сыт не будешь, — сказал он.
В четверг мне снова пришлось заехать туда «почистить» одну из коров, и тут за Незабудкой явился Додсон, гуртовщик. Он уже собрал порядочное число откормленных бычков и коров с других ферм и оставил их на дороге под присмотром работника.
— Ну, мистер Дейкин! — воскликнул он, вбегая в коровник. — Сразу видно, которую вы отсылаете. Вон ту скелетину.
Он ткнул пальцем в Незабудку, и действительно это нелестное слово вполне соответствовало ее костлявости, особенно заметной рядом с упитанными соседками.
Фермер молча прошел между коровами, ласково почесал Незабудке лоб и только тогда ответил:
— Верно, Джек. Эту. — Он постоял в нерешительности, потом отомкнул цепь на ее шее и пробормотал: — Ну иди, иди, старушка!
Старая корова повернулась и с безмятежным спокойствием вышла из стойла.
— А ну пошевеливайся! — крикнул гуртовщик и ткнул ее палкой.
— Ты ее не бей, слышишь! — рявкнул мистер Дейкин.
Додсон с удивлением оглянулся на него:
— Я их никогда не бью, сами знаете. Подгоняю немножечко, и все.
— Знаю, знаю, Джек. Только эту и подгонять не нужно. Она сама пойдет, куда ты ее поведешь. Никогда не упиралась.
Незабудка подтвердила этот отзыв, выйдя из коровника, она послушно побрела по тропе.
Мы со стариком смотрели, как она не спеша поднимается по склону. За ней шагал Джек Додсон. Тропа свернула в рощицу, корова и порыжелый комбинезон гуртовщика скрылись из виду, но мистер Дейкин все еще глядел им вслед, прислушиваясь к затихающему стуку копыт по твердой земле.
Когда звук замер в отдалении, мистер Дейкин быстро повернулся ко мне:
— Пора и за дело браться, мистер Хэрриот, а? Сейчас я вам принесу горячей воды.
Мистер Дейкин хранил молчание все время, пока я намыливал руку и вводил ее в корову. Извлекать послед достаточно противно, но еще противнее наблюдать, как это делает кто-то другой, а потому в таких случаях я всегда пытаюсь отвлекать хозяина разговором. Однако на сей раз задача оказалась не из легких — я испробовал погоду, крикет и цены на молоко, но мистер Дейкин только невнятно буркал в ответ.
Он держал хвост коровы, опирался на шершавую спину и, глядя перед собой пустыми глазами, глубоко затягивался трубкой, которую, как и все фермеры, благоразумно закурил перед началом чистки. Ну и конечно, раз обстановка сложилась тяжелая, то и работа затянулась. Иногда плаценту удается извлечь целиком, но на этот раз мне приходилось отделять буквально карункул[15] за карункулом, и каждые несколько минут я возвращался к ведру, чтобы снова продезинфицировать и намылить ноющие руки.
Но всему приходит конец. Я вложил пару пессариев, снял мешок, заменявший мне фартук, и натянул рубашку. Разговор давно иссяк, и молчание становилось совсем уж тягостным. Мистер Дейкин открыл дверь коровника и вдруг остановился, не снимая руки с щеколды.
— Что это? — спросил он негромко.
Где-то на склоне раздавался перестук коровьих копыт. К ферме вели две дороги, и он доносился со второй из них — с узкого проселка, который в полумиле от ворот выходил на шоссе. Мы все еще прислушивались, когда из-за каменистого пригорка появилась корова и затрусила к нам.
Это была Незабудка. Она бежала бодро, огромное вымя моталось из стороны в сторону, а взгляд был решительно устремлен на раскрытую дверь у нас за спиной.
— Что за… — мистер Дейкин не договорил. Старая корова проскочила между нами и без колебаний вошла в стойло, которое занимала десять с лишним лет. Недоуменно понюхав пустую кормушку, она поглядела через плечо на своего хозяина.
Мистер Дейкин уставился на нее. Глаза на дубленом лице ничего не выражали, но из его трубки быстро вырывались клубы дыма. За дверью послышался топот кованых сапог, и в дверь, запыхавшись, влетел Джек Додсон.
— Так ты тут, подлюга старая! — еле выговорил он. — А я уж думал, что не отыщу тебя! Он повернулся к фермеру. — Извиняюсь, мистер Дейкин. Она, надо быть, свернула на вторую вашу дорогу, а я и не заметил.
Старый фермер пожал плечами:
— Ладно, Джек. Ты тут ни при чем. Я ж тебя не предупредил.
— Ну, дело поправимое! — Гуртовщик ухмыльнулся и шагнул к Незабудке. — Давай, милка, пошли.
Но мистер Дейкин неожиданно преградил ему путь. Наступило долгое молчание; мы с Додсоном недоуменно смотрели на фермера, а он не спускал глаз с коровы, которая стояла у подгнившей перегородки, терпеливая и кроткая. В старом животном было какое-то трогательное достоинство, заставлявшее забыть безобразные расплющенные копыта, выпирающие ребра, дряблое вымя, метущее пол.
Все так же молча мистер Дейкин неторопливо прошел между коровами и, лязгнув цепью, застегнул ее на шее Незабудки. Потом он направился в дальний конец коровника, принес навитую на вилы охапку сена и ловко сбросил его в кормушку.
Незабудке только того и надо было. Она выдернула внушительный клок и с тихим удовольствием принялась его пережевывать.
— Чего это вы, мистер Дейкин? — с недоумением спросил гуртовщик. — Меня же на рынке дожидаются.
Фермер выбил трубку о нижнюю половину двери и начал набивать ее дешевым табаком из жестяной банки.
— Ты уж извини, Джек, что я тебя затруднил, но только пойдешь ты без нее.
— Без нее?.. Как же?..
— Ты, конечно, подумаешь, что я свихнулся, но я тебе вот что скажу: старушка пришла домой и останется дома. — Он посмотрел на гуртовщика прямо и твердо.
Додсон раза два кивнул и вышел из коровника. Мистер Дейкин высунулся в дверь и крикнул ему вслед:
— За хлопоты я тебе заплачу, Джек. Припиши к моему счету.
Вернувшись, он поднес спичку к трубке, затянулся и сказал сквозь завивающийся дым:
— Вам, мистер Хэрриот, доводилось чувствовать, что вот как случилось, то так и надо, так и к лучшему?
— Да, мистер Дейкин. И не один раз.
— Вот когда Незабудка спустилась с холма, я это самое и почувствовал. — Он протянул руку и почесал ей крестец. — Всегда она была самой из них лучшей, и я рад, что она вернулась.
— Но как быть с ее выменем? Я, конечно, готов зашивать соски, но…
— Э, я кое-что придумал. Вы вот чистили, а я тут и сообразил, только пожалел, что поздно.
— Придумали?
— Ага! — Старик кивнул и прижал табак пальцем. — Чем ее доить, подпущу к ней парочку телят, а поставлю в старую конюшню: там на нее некому будет наступать.
— Отличная мысль, мистер Дейкин. — Я засмеялся. — В конюшне с ней ничего не случится, а выкормит она и трех телят без особого труда.
— Ну да это дело десятое, я уж говорил. После стольких лет она мне ничего не должна. — Морщинистое лицо озарила мягкая улыбка. — Главное-то — что она пришла домой!
Недавно я увидел, как полицейский выговаривает угрюмому оборвышу, и мне вспомнился Уэсли Бинкс и тот случай, когда он сунул шутиху в щель для писем. Я побежал на звонок по темному коридору, и тут она взорвалась у самых моих ног, так что я от неожиданности просто взвился в воздух.
Распахнув дверь, я посмотрел по сторонам. Улица была пуста, но на углу, где фонарь отражался в витрине Робсона, мелькнула неясная фигура, и до меня донеслись отголоски ехидного смеха. Сделать я ничего не мог, хотя и знал, что где-то там прячется Уэсли Бинкс.
Я уныло вернулся в дом. Почему этот паренек с таким упорством допекает меня? Чем я мог так досадить десятилетнему мальчишке? Я никогда его не обижал, и тем не менее он явно вел против меня продуманную кампанию.
Впрочем, тут, возможно, не было ничего личного. Просто в его глазах я символизировал власть, установленный порядок вещей — или же просто оказался удобным объектом.
Бесспорно, я был прямо-таки создан для его излюбленной шуточки со звонком: ведь не пойти открывать я не мог — а вдруг это клиент? От приемной и от операционной до прихожей было очень далеко, и он знал, что всегда успеет удрать. К тому же он иногда заставлял меня спускаться из нашей квартирки под самой крышей. И как было не вспылить, если, проделав длиннейший путь до входной двери и открыв ее, увидел только гримасничающего мальчишку, который злорадно приплясывал на безопасном расстоянии!
Иногда он менял тактику и просовывал в щель для писем всякий мусор, или обрывал цветы, которые мы выращивали в крохотном палисаднике, или писал мелом на моей машине всякие слова.
Я знал, что кроме меня есть и другие жертвы. Мне приходилось слышать их жалобы — хозяина фруктовой лавки, чьи яблоки исчезали из ящика в витрине, бакалейщика, против воли угощавшего его печеньем.
Ознакомительная версия.
