мордочкой в пол.
"Устал" подумал Васька и почувствовал, как сон сладкой ватой окутывает его окоченевшее тельце. Мягко убаюкивая, шептал "поспи, а так будет видно, что дальше".
Хомяк сомкнул веки и почувствовал, как начинает проваливаться в темноту. Но вдруг кто-то резко дернул его за заднюю лапу и громко прокричал в ухо, немного шепелявя:
— Не спи! Ты ж замерзнешь!
Хомяк лениво открыл глаза и посмотрел на того, кто вытащил его из неги сна.
На него смотрел некто, похожий на хомяка. Тоже маленький, лапки крошечные, но ушки больше и ужасно длинный хвост. Похожий чем-то на червяка, которые продавались рядом с той же кассой в магазине, что и Васька.
— Ты кто? — спросил он еле слышно.
— Твое спасение, — ответил незнакомец и потащил Ваську куда-то в сторону угла.
Малыш уже не слышал, как пыхтел и кряхтел незнакомец, так как потерял сознание. Его маленькое тельце билось о неровности пола, по которому волокла его мышь. Пылинки и мелкие камушки застревали в шерсти, делая ее ещё более грязной.
Васька очнулся в маленькой норе. Он лежал и смотрел на темный грязный потолок, который нависал над ним и вспоминал светлое небо, которое каждый день он лицезрел из окна рядом со своей клеткой. Оно всегда казалось таким холодным и далёким, но сейчас он бы отдал многое, что бы снова увидеть его. А не это странное помещение, в котором пахло сыростью, чем-то кислым и затхлым.
Малыш осмотрелся и увидел, что лежит в обрывках газет, рядом с ним стоит скорлупка от грецкого ореха, наполненная водой, и лежала корочка черствого хлеба, покрытая засохшей плесенью с одного края.
Поднявшись на лапы, дрожащие от слабости, Васька прильнул пересохшими губами к скорлупке и стал жадно пить. Он пил, и пил, и пил, но все никак не мог утолить жажду.
За спиной послышался шорох и тот самый голос, который выплыл к нему из темноты подъезда, сказал:
— Ну здрасьте! Наконец-то очнулся. Ну и мастак ты спать, скажу вам.
Хомяк обернулся, вытирая лапкой ротик.
— Спасибо, — проговорил он слабым голосом.
— Да не за что. Только ты не думай тут на долго оставаться. Силы восстановишь и иди своей дорогой. Я тут и так еле концы с концами свожу.
Хомяк смог наконец-то подробнее разглядеть своего спасителя. Да, он определенно мышь, но какая-то странная. Серая, с поломанным в двух местах хвостом, кусок правого уха отгрызен, а на нижней губе шрам.
— Что? Не нравлюсь? — со смешком спросила мышь.
— Простите.
— Да ты не бойся. Мы своих не бросаем. Я, так посмотрю, тебе тоже не сладко пришлось. Вон, хвоста почти нет. Кто тебя так?
— Я такой родился.
— Ой, а такое бывает?
— У всех моих родных такие хвостики.
Мышь посмотрела на него с недоверием, но ничего не сказала.
— Ты давай поешь, а потом придумаем, что с тобой делать.
Васька грыз корочку хлеба и думал о том, что это самое вкусное, что он ел когда-либо в жизни. А может быть это приправа из голода придавала такой изумительный вкус еде? Зубы вгрызались в твердую пищу, от которой откалывались маленькие кисловато-соленые крошки и попадали на язык, а потом плавно проскальзывали по пищеводу в желудок. На смену пропавшему без следа голоду пришел сон. Хомяк зарылся в газетные клочки, которые в обилии лежали вокруг него, и уснул.
Ему приснился Пушок, который бегал вокруг клетки и приносил еду. Много еды и совершенно разной. Он ел, и ел, и ел. Вдруг его клетка ломается с лязгом и скрипом начала ломаться. Железные прутья гнулись и растворялись в воздухе. Невидимая сила схватила Ваську за шкирку и потянула. Но куда? Он попытался схватиться за Пушка, а тот улыбался и махал лапкой. Васька начал пищать, что бы его друг что-то сделал, остановил эту силу, поймал его, но кот продолжал сидеть и смотреть, как нечто уносит его маленького друга прочь.
— Эй, ты чего кричишь так? — услышал в темноте он голос мыши.
— Да просто сон приснился плохой, — пытаясь восстановить дыхание, которое перекрывало от волнения и страха, ответил малыш.
— А что снилось-то? Расскажи.
И он начал рассказывать. Не только свой сон, но и то, кто он, откуда пришёл, как он жил у Элизы, подружился с котом (при этих словах мышь оскалилась и запищала зловещим басом), как его отвергли и предали, и поэтому он сбежал.
— Знаешь, что тебе скажу, ты просто балда, — со смехом сказала его новая подруга, — На кой ты сбежал вообще? Ну не играла эта девчонка с тобой, и ладно. Зато тепло, еда, дом свой… был. Эх ты.
Васька осмотрелся и понял, что тот кто никогда не сидел в клетке, не поймёт, что теплый кров и еда — это ещё далеко не всё.
— Возможно я и сглупил, но знаю, что счастлив там не был бы. Да и моя хозяйка страдала. Лишним я стал, не нужным.
Мышь, кряхтя, перевернулась на другой бок и, зевая, сказала:
— Спать давай. Завтра день тяжелый. Мне помощь твоя нужна будет.
Что за помощь, Васька понял далеко не сразу.
Проснувшись после короткого сна, перекусив на бегу тем, что нашлось в норе, мышь повела хомяка по каким-то тоннелям, шахтам и коридорам, заросших паутиной и покрытых толстым слоем пыли, параллельно объясняя, что идут они на дело. А попросту воровать на склад в соседнем здании, где хранятся продукты.
По пути им встречались такие же мыши, как Мышь. Все они выглядели не ухоженными, разговаривали грубо и взгляд был такой странный, такой непривычный, что Васька не на шутку испугался.
— Почему они на меня так смотрят? — спросил он, когда в очередной раз они столкнулись с парой мышей, несущихся им навстречу, с чем-то, зажатым между зубами.
— А ты попробуй постоянно искать пропитание, да ещё убегать то от кота, то от мышеловки, то от бабы Галиной туфли, которой она в нашего брата запустить пытается, да улыбаться при этом? — усмехнулась Мышь. — Да и от такого крика, который поднимают в магазине продавщицы, когда нас видят, если не сойдёшь с ума, то оглохнешь неровен час.
Васька не очень понял, что сказала его собеседница, но кивнул головой в знак солидарности.
Когда лабиринт из грязных тоннелей остался позади, они очутились в комнате, которую Мышь гордо назвала "склад".
— Ты только зубами не щёлкай просто так. Это склад, а значит тут еды немерено. Ешь, сколько в себе сможешь унести. Остальное как-нибудь дотащим, — подмигнула ему подруга
