где прятался Пушок, в двери зазвенели ключи.
— Ну ты чего? Искать не будешь меня? — промурчал кот, выскакивая в коридор.
Он застыл от удивления, когда увидел Элизу с мамой в коридоре.
— Ой, как же я не услышал, — проговорил расстроенным голосом и поплелся в кухню, что бы сесть перед своей миской, изображая на морде скорбь всего мира.
А хомячок в это время спрятался в старом ботинке, стоявшем рядом с напольным зеркалом.
— Мааам, — послышался голос девочки, когда она зашла в комнату.
— Да, дочка, что случилось?
— Маааам, а он пропал.
— Кто? — не поняла мама.
— Васька пропал. Клетка открыта.
Хомяк выглянул из своего укрытия.
"Может быть выйти? А то Элиза волноваться начнет".
Но Элиза только покачала головой и сказала:
— Ох, ну и глупый грызун. Хорошо, что сбежал. А вообще, надеюсь, что его Пушок съел. Мне хоть клетку не надо больше убирать.
Когда-то давно дедушка говорил Ваське, что-то о том состоянии, когда земля уходит из-под ног. Именно это сейчас испытал малыш.
"Неужели ей меня ни капельки не жалко?" с грустью подумал он.
Васька спрятался поглубже в башмак и заплакал.
Ночь спустилась на город и снова в квартире стало тихо. Но Ваське, хоть он и прятался в теплом местечке, было холодно. Его маленькие розовые лапки, слегка покрытые мягкой шерсткой, тряслись, когда он пытался выбраться наружу из своего укрытия, что бы подкрепиться. Наверняка крошек полно на кухне. Элиза перед сном всегда пьет молоко с печеньем и крошки летят в разные стороны.
Васька аккуратно стал пробираться на кухню, стараясь не шуметь и тем более не цокать своим коготками по линолеуму. Почти дойдя до нужного места, хомяк остановился как вкопанный. Из темноты на него смотрели два светящихся глаза кота.
— Привет, друг. Ты пришёл со мной поиграть?
Васька тяжело вздохнул.
— Нет, я кушать хочу. И пить.
Пушок встал и медленно подошел к малышу.
— Попей из моей миски. Поесть тоже можешь мою еду, но не думаю, что тебе понравится. Я видел под плитой старый сухарик. Если хочешь, достань, а то у меня лапы не пролезают.
На ночном небе ярко светили звезды. Неужели они всегда были такими? Васька не мог вспомнить. Интересно, а далеко до них? Сможет ли он когда-нибудь добраться до них?
— Друг, — спросил Пушок, — давай я о тебе буду заботиться. Живи где-нибудь под кроватью, а я буду тебе еду и воду приносить. Когда никого дома не будет, то выходить сможешь прогуляться.
— Спасибо, дорогой Пушок, но не могу я остаться здесь. Меня тут не любят и мне не хочется жить в том месте, в котором меня не рады видеть.
— Но, если ты уйдёшь, то тогда у меня больше не будет друга? — с испугом в голосе спросил кот.
Васька задумался и ответил:
— Как ты думаешь, а можно разлюбить того, когда любишь, когда он далеко? Или стереть дружбу из сердца и памяти? Ты сможешь меня забыть просто потому, что не будешь видеть?
Кот задумчиво посмотрел на хомяка.
— Думаю, что не смогу. А ты?
— И я не смогу.
— Тогда ты завтра уйдёшь?
— Хотелось бы… Но как это сделать, что бы меня не заметили?
Под светом звёзд, в ночной тиши, друзья сидели и придумывали план побега.
Утро началось как всегда с шумных сборов девочки и мамы. Завтрак, когда убегает кофе, подгорает яичница и обнаруживается отсутствие хлеба или масла, никогда не проходил спокойно и без криков то одной, то второй.
Пушок подошел к ботинку, в котором сидел Васька.
— Ты уверен, что хочешь это сделать? Если передумаешь, я только буду рад.
Но хомяк был непреклонен.
— Я уйду, но, если мне будет тяжело, то вернусь к тебе. Ты же будешь меня ждать?
— Конечно, — ответил кот и облизал спинку своего маленького друга.
— Тогда за дело.
План был просто. Девочка и мама открывают дверь, что бы выйти на улицу, в это время Пушок просачивается через их ноги на лестницу и бежит вниз. Они само собой несутся за ним, что бы вернуть домой беглеца, и оставляют дверь нараспашку. Вот в это самое время и выходит наш малыш из своего укрытия и аккуратно прячется в углу на лестничной площадке и ждёт, когда всё затихнет.
Всё получилось именно так, как и планировали друзья. Когда Пушка поймали и возвращали домой, то тот взглянул в последний раз на Ваську, уже забившегося в уголок, и грустно мяукнул.
Хомяк слышал, как Элиза ласково ругала кота, а потом, закрыв дверь, они с мамой быстрым шагом спустились вниз.
Васька остался совершенно один на холодной лестнице. Странно было осознавать, что больше нет теплого дома, еды и воды, а самое печальное было, что Пушок, тот самый кот, который вначале знакомства вызывал страх и панику, стал так далеко.
Васька просидел в углу, собирая маленькие крупицы храбрости, которые были в его сердечке.
"Надо идти, здесь больше делать нечего".
Малыш аккуратно стал передвигаться к ступеням каменной лестницы, ведущей вниз.
Ступеньки были высокими для такого крошки, но расстояние его уже не пугало.
Дом… Да, когда-то это был его дом. Но он остался позади. Возврата нет и надо идти вперед и только вперед.
Долго он спускался на первый этаж многоквартирного дома. Ступени, которые сначала покорялись очень легко, как-будто то бы выросли. Перерывы на отдых становились дольше, а лестница превратилась в бесконечную.
Несколько раз мимо притаившегося беглеца проходили ноги в кроссовках, туфлях, ботинках, но никто его не замечал. Уткнувшись в телефоны или плавая в своих мыслях, люди пробегали, не замечая ничего и никого вокруг.
До конца лестницы все же Васька добрался целый и невредимый, хоть и очень уставший, голодный и мучимый жаждой.
"Куда дальше?" озираясь, думал он. Впереди улица. Это он понял по воздуху, проникающему через маленькие щёлочки вокруг входной двери. Но как ее открыть? Самому точно не получиться. Значит надо ждать.
Хомяк устроился недалеко от двери и сел.
В животике урчало. Холодный пол подъезда пробирался через тонкую кожицу к самому сердечку, стучавшему уже не так быстро. Сначала стали леденеть лапки, потом животик, а самые последние замерзли полупрозрачные ушки, которые из приятно светло-розовых превратились в синеватые.
"Надо согреться" подумал он и принялся бегать вдоль обшарпанной стенки подъезда. Васька начинал согреваться, но те крохи сил, которые остались после побега, постепенно оставили его. Он упал, распластав лапки в разные стороны и уткнулся
