Выходит, я — владелец жилой площади — уже не распоряжаюсь ею по своему усмотрению. По сути трудящемуся отказывают в естественном праве на четвероногого друга. Нарушается и жилищный закон.
Плохой пример в этом отношении показала московская инструкция, но когда принимали московскую инструкцию, говорили, что это только для Москвы (учитывая исключительно высокую плотность населения столицы); почему-то теперь это стало механически переноситься и на другие города.
Всех «перешибла» Ялта. В решении Ялтинского горисполкома от 6 июля 1960 года были записаны такие пункты:
Собак держать «на привязи круглосуточно или в закрытых помещениях». А если у меня собственный двор и дом? Не имеет значения.
«Содержать собак и кошек в коммунальных домах и общежитиях разрешается только с согласия всех жильцов данного дома или общежития».
А если в доме сто две квартиры, я живу в первой, а в сто второй кто-то не любит животных, против них. Я, может быть, и в глаза-то никогда не видал этого соседа; но все равно — он волен запретить мне держать собаку, кошку.
«Собаки и кошки с занозами (?!) или накожными болезнями… подлежат немедленному изъятию и уничтожению».
На практике это значит: охотник не может держать охотничью собаку: занозила лапу — пропала. А как в лесу без заноз?
По ялтинской инструкции я не могу вступиться за свое животное, если его в моем присутствии будут забирать работники собаколовного отряда: это будет расценено как злостный хулиганский поступок со всеми вытекающими последствиями.
Постановление в Ялте — повальная ликвидация домашних животных, полное вытеснение живой природы из пределов города.
Это — разведение крыс и мышей.
Не ограничиваясь этим, в Ялте провели месячник отстрела домашних животных. Собак избивали на всех перекрестках, во дворах, в парках. Выстрелы, проклятия, стоны, вой раздавались целый месяц. Всего таким образом было истреблено более шестисот собак. Убивали дворняжек, породных — все равно! Убивали даже тех, которые находились на охране складов, городской электростанции. Поистине какая-то вакханалия убийства!
И это — в Ялте, в той самой Ялте, где была создана бессмертная «Каштанка» Чехова, где и сей день дворняжек кличут Каштанками!..
Говорят, что все это на совести главного врача ялтинского ветнадзора Чефранова. Что ж, я верю этому.
«Опыт» ялтинцев настолько понравился в Симферополе, что там вынесли решение о проведении постоянного отстрела. Как же: есть прямая выгода — шкуры сдаются в Заготживсырье! А то, что это открытое хищничество, своеобразный вид браконьерства, никого из товарищей, подписавших такое решение, очевидно, не волнует.
Чтобы закончить разговор об Ялте, добавлю, что протесты общественности (главным образом местной секции защиты животного мира), выступления печати возымели свое действие, образумили некоторых противников безгласных тварей. К чести ялтинских горсоветовских товарищей они отменили свои поспешные решения, и с 1 января 1961 года была введена в действие взамен старой новая инструкция по содержанию домашних животных, значительно отличающаяся от прежней, сформулированная вполне разумно, в умеренном тоне.
Однако Ялта и Симферополь, очевидно, долгое время будут служить примером того, как неправильно и жестоко поступают с животными.
Подобное в той или иной мере происходило и в других местах.
В Балашихинском районе, под Москвой, участковый милиционер Воловин захватил с собой стрелка в гражданской одежде и отправился уничтожать животных на вверенной его наблюдению территории. Они подходили к дворам, ружье просовывалось в щель между досками забора, и собака убивалась выстрелом в упор. Таким образом было застрелено немало ценных породистых животных.
Собралась толпа, все возмущались, требовали прекратить этот разбой, — на Воловина не произвело ни малейшего впечатления.
В Мытищинском районе двое стрелков ворвались на территорию детского сада и, несмотря на просьбы воспитательницы не делать этого в присутствии детей, на глазах малолетних прикончили двух собак. Надо ли говорить, какой след может оставить эта бессмысленная жестокость в впечатлительной душе ребенка.
Отстрелы животных происходили в Куйбышеве, Якутске, Алупке, Кисловодске, в дачной местности под Вильнюсом и — что особенно прискорбно — даже в Ульяновске, на родине Владимира Ильича Ленина.
Создалось странное и нелепое положение: с домашним животным можно творить что угодно.
У нас даже тигр пользуется правовой защитой. А такое высокополезное и благородное существо, как собака, часто оказывается «вне закона».
Ведь каждая собака — это чья-то собственность!
Журнал «Охота», в № 10 за 1960 год, дал специальное разъяснение по этому вопросу юриста Мейдмана: да, собака — собственность, и, как всякая собственность советских граждан, должна быть защищаема советскими правовыми органами. Все дело лишь в том, насколько грамотен и принципиален в самом высоком значении этого слова юрист, к которому обращаются за защитой (есть ведь и такие: не любит животных — значит, не примет и дело, не пресечет злодеяние!). В Москве был выигран целый ряд исков; по делу Ковалевской присуждено 700 рублей (в старых деньгах), по делу Романовой (убита золотомедалистка) — 1550 рублей, по делу Кузьминой (тойтерьеру выбили глаз) — взыскано 616 рублей и т. д.
Поистине роковую роль в этом играют медики, работники ветнадзора. Ведь именно они готовят проекты постановлений, всячески ущемляющие права собаководов, и ведомственном усердии они готовы предать остракизму, всех наших четвероногих друзей: кошек, собак — всех!
Обычная мотивировка — необходимость борьбы с бешенством. Но когда начинаешь вникать в суть вопроса, нередко выясняется, что и бешенства-то никакого давно нет в помине. Тем не менее, постановление сочинено, подписано, распечатано, оно приобрело силу закона, и милиция неукоснительно проводит его в жизнь…
Я утверждаю, что эти постановления готовятся недобрыми людьми. Сколько горя они приносят. Почему? На каком основании?
В Северске, Свердловской области, ветнадзор зарегистрировал один или два случая бешенства среди собак. Местные власти всполошились и решили подвергнуть поголовному истреблению всех четвероногих, какие окажутся на улицах города. Организовано это было так: идет милиционер, с ним охотник с ружьем, и всех собак, какая бы ни попалась навстречу, — бах! Сзади телега, взваливали убитых на нее. На это смотрели дети, взрослые. Одна овчарка долго билась на телеге. Другой пес, подраненный, весь в крови, приполз домой.
Безобразный случай произошел в Свердловске. Девушка вышла с собакой погулять. Пес был «отличник», один из лучших в своей породе. Вдруг, откуда ни возьмись, налетели ловцы собак. Миг — и Урс оказался уже в проволочной петле, а вслед за тем в ящике, в автомашине. Юная хозяйка бросилась его защищать, ухватившись за борт грузовика, хотела залезть туда; ловцы — парни с отталкивающими физиономиями — больно ударили ее по рукам, сбросив наземь. Она полезла снова, стала звать на помощь. «Ах, ты еще драться? Тогда не получишь собаку живой…» И действительно, когда через полчаса отец девушки, хозяин Урса, примчался на такси следом за ними, собака была уже мертва со следами удушения и зверских побоев. Что это, как не разбой среди бела дня?
Творится недопустимое.
В Москве и Подмосковье были вскрыты факты, когда выловом собак ради наживы занимались совсем случайные люди, уголовники.
А до чего додумались в Харькове: опубликовали через органы печати призыв — заниматься отловом всем гражданам! В газете «Социалистическая Харьковщина» от 24 мая 1960 года говорилось:
«К СВЕДЕНИЮ НАСЕЛЕНИЯ ХАРЬКОВА
Трест «Очистка» принимает бродячих собак и кошек от дворовых работников и других граждан через такие приемные пункты… (указывалось несколько адресов).
Сданные бродячие собаки и кошки оплачиваются наличными.
Прием с 8 утра до 5 вечера ежедневно, кроме воскресений и праздничных дней».
Как говорится, ну и ну!
Выходит, дворники, ночные сторожа, уборщицы и вообще все — даже женщины и дети! — кому не лень, хватайте первых попавшихся под руку и ничего не подозревающих кошек и собак и тащите на пункты приемки, валяйте, обогащайтесь, «ежедневно, кроме воскресений и праздничных дней»!
А чего стоит такое требование, которое преподнес Союз охотников (Союз охотников?! Сам!!!) своим членам в Латвии: каждый охотник должен в течение года убить одну собаку. Принести хвост. Потом этого показалось мало (вдруг хвост принесет, а собаку не убьет!) и вынесли второе решение: сдать шкуру. Так «вернее»!
Каждый охотник — убийца своего верного друга-собаки!
Бороться с бродяжничеством собак надо. Но зачем делать это такими варварскими методами? Неужели нельзя упорядочить все это, чтобы не заставлять жителей смотреть на зрелище жестокого истребления беззащитных животных? И надо ли делать соучастниками этого все население?
