раздевалках и студиях корпорации [98]. Он совершал надругательства и над многими другими жертвами – молодыми и старыми, мужчинами и женщинами, в больницах, школах и вообще везде, где ему предоставлялась такая возможность. Статус знаменитости играл на руку сексуальной агрессивности Сэвила, облегчая ему доступ к уязвимым жертвам (в особенности к детям) и препятствуя расследованию его преступлений.
Сэвил почти не пытался скрывать свои замыслы и даже часто шутил по этому поводу. Отвечая на телефонные звонки журналистов, он якобы с налета приветствовал их фразой «Она сказала мне, что ей больше шестнадцати», а в ответ всякий раз слышал только нервный смех [99]. В своей автобиографии, опубликованной в 1974 году, Сэвил открыто признался в некоторых из своих преступлений. Например, описывая период своей жизни, когда он, еще не будучи телеведущим, управлял ночными клубами на севере Англии, он вспоминает, что как-то раз один полицейский попросил его быть начеку, если он заметит девушку, сбежавшую из центра для несовершеннолетних правонарушителей. Сэвил сказал офицеру, что, если девушка появится в одном из его клубов, он обязательно передаст ее властям, «но сначала я оставлю ее на всю ночь в качестве награды». Девушка действительно появилась в одном из его клубов, и он действительно провел с ней ночь, однако уголовное дело возбуждено не было [100]. Сэвил рассказал об этом случае открыто, как о каком-то забавном происшествии, по всей видимости, не опасаясь последствий.
Когда в начале 2010-х разразился скандал с Сэвилом, повсюду звучал один и тот же рефрен: «Тогда было другое время» [101]. И в самом деле, время было другое, хотя иногда мы совершенно забываем, как сильно отношение к сексуальному насилию над детьми в 1970-х и 1980-х годах отличалось от сегодняшнего. В Британии члены Центра обмена информацией о педофилах открыто выступали за отмену возраста согласия и были тепло встречены в некоторых кругах истеблишмента. При этом правительство Маргарет Тэтчер отклонило требования о запрете этой организации [102]. В Соединенных Штатах в конце 1970-х была основана «Североамериканская ассоциация бойлаверов» (NAMBLA), получившая поддержку со стороны таких деятелей, как поэт Аллен Гинзберг и феминистка Камилла Палья [103].
В этот исторический период в некоторых европейских странах детская порнография находилась в свободном доступе. Она, а также другие формы порнографии, были легализованы с конца 1960-х годов [104]. Вот, к примеру, случай из Швеции: в 2009 году стало известно о хранении в Королевской библиотеке Стокгольма коллекции детской порнографии, которая была приобретена (легально) между 1971 и 1980 годами и которая все еще, даже в двадцать первом веке, сдавалась (незаконно) в аренду шведским гражданам [105] – неприятное напоминание о шведском гиперлиберальном прошлом.
В 1977 году во французский парламент поступила петиция, призывающая к декриминализации сексуальных отношений между взрослыми и детьми. Под документом подписались многие известные интеллектуалы, в том числе Жан-Поль Сартр, Жак Деррида, Луи Альтюссер, Ролан Барт, Симона де Бовуар, Жиль Делез, Феликс Гваттари, а также почетный политический радикал и прародитель квир-теории Мишель Фуко [106]. В 2021 году писатель Ги Сорман заявил в интервью «Таймс», что в период своего пребывания в Тунисе в конце 1960-х годов Фуко проводил этот политический принцип в жизнь, подвергая сексуальному насилию детей в возрасте от восьми до десяти лет. По словам Сормана, этот факт был известен его коллегам-журналистам, «но в те дни никто не рассказывал о подобных случаях. Фуко был философом-королем. Во Франции он уподоблен Богу» [107].
Все эти фигуры теперь оказались (как назвал бы это Оуэн Джонс) «на изнанке истории», поскольку в 1990-е годы произошел резкий откат назад, направленный против усилий по нормализации педофилии. В течение 1970-х годов против таких групп, как «Обмен информацией о педофилах» выступали в основном «регрессивные» консерваторы. Например, Мэри Уайтхаус активно лоббировала частный законопроект, из которого вырос «Закон о защите детей» 1978 года. Впоследствии прогрессисты присоединились к Уайтхаус в ее осуждении сексуального насилия над детьми, однако ее вклад был стерт, а постыдная история либеральной толерантности к педофилии в течение десятилетий после сексуальной революции была в основном забыта – чтобы сегодня мы открывали ее заново, по кусочкам, благодаря расследованиям вроде тех, что позволили узнать правду о преступлениях Джимми Сэвила.
Сегодня педофилия, а также множество других половых извращений, в том числе некрофилия и зоофилия, осуждается как либералами, так и консерваторами. Для либералов критерием законности сексуального поведения является взаимное согласие. В следующих главах я более подробно рассмотрю эту позицию. Согласно либеральной точке зрения, проблема с педофилией заключается в том, что дети не могут дать согласие, и поэтому любые действия сексуального характера с их участием всегда будут неприемлемыми. Таким образом, если об апологетике педофилии со стороны таких сексуальных революционеров, как Фуко и Рубин, вообще вспоминают, то лишь как о кратковременном и постыдном отходе от прогрессивного пути, как о маленькой петле на дуге моральной вселенной, которая, несмотря ни на что, склоняется к справедливости.
Однако при более внимательном рассмотрении аргумент о согласии рассыпается на глазах. Либералы могут без колебаний поддержать запрет на детскую порнографию, поскольку ее производство предполагает надругательство над реальными детьми из плоти и крови. Но что насчет картинок, которые полиция называет «псевдофотографиями», на которых, по-видимому, изображены настоящие дети? Кроме того, что либералы могут сказать насчет взрослых, которые наряжаются и притворяются детьми во время секса? А насчет порноактеров, которые выглядят или намеренно пытаются казаться очень юными? Что насчет Белль Дельфин, 21-летней звезды социальных сетей, которая продает свои порнографические изображения, на которых она позирует с брекетами и в девчачьих розовых костюмчиках? В 2021 году она подверглась критике за публикацию фотографий, на которых она изображает из себя ребенка, якобы изнасилованного похитителем. Защищаясь от критиков, Дельфин настаивала: «Я не собираюсь извиняться. То, что я сделала, не было неправильным. Это нормальнее, чем думают люди. “Школьницы” – одна из самых популярных сексуальных фантазий. И что теперь, если вы надеваете костюм “школьницы”, это пропаганда педофилии?» [108]
Для большинства из нас ответ на вопрос Дельфин интуитивно очевиден: «Да, фантазии о школьницах действительно потворствуют педофилии». Но что мы могли бы ответить, оставаясь в рамках либерализма? Этическая система, которая основывается исключительно на согласии, не оставляет места для такого рода моральной интуиции, и это ставит либералов в затруднительное положение (как показало исследование Джонатана Хайдта). Трудно ссылаться на принцип непричинения вреда Дж. Ст. Милля, когда сталкиваешься с широким спектром тревожных сексуальных сценариев: инцест по обоюдному согласию, каннибализм, секс с мертвыми курицами и половые акты, которые, если и не
