являются в буквальном смысле педофильскими, то по меньшей мере близки к ним.
Если вы нацелились на разрушение сексуальных табу, вы не должны удивляться, когда запущенный вами процесс затронет все табу без исключения, в том числе те, которые вы бы предпочли сохранить. Тезис Фуко и его сподвижников никогда не заключался в том, что насильственное принуждение детей к сексу – это нормально. Скорее, они утверждали, что сексуальное желание у одних детей развивается раньше, чем у других, и поэтому в некоторых случаях дети могут иметь такие сексуальные отношения со взрослыми, которые не только не травмируют, но и доставляют взаимное удовольствие. Таким образом, их утверждение заключалось не в том, что согласие не имеет значения, а в том, что иногда дети способны давать согласие. Также они указывали, и справедливо, что педофилы – это опороченное сексуальное меньшинство, которое сильно страдает в результате поддерживаемого против них табу. Таким образом, их проект не был отклонением от прогрессивного пути, но в действительности логически вытекал из него. К сожалению, принципы сексуального либерализма неумолимо ведут к этой конечной точке, хотим мы этого или нет.
И, действительно, после интенсивной ответной реакции на пропаганду педофилии в 1990-х и начале 2000-х сейчас мы начинаем наблюдать некоторый откат назад, к мышлению 1970-х. В 2020 году Netflix выпустил фильм под названием «Милашки» (оригинальное название – Mignonnes), автором сценария и режиссером которого стала французско-сенегальская режиссерка Маймуна Дукуре. Главная героиня – одиннадцатилетняя Эми, которая живет со своей сенегальской семьей в бедном районе Парижа. Отец Эми объявляет о своем намерении взять вторую жену, тем самым причиняя невыносимую боль Эми и ее матери. Разрыв внутри семьи отталкивает Эми от ее консервативной религиозной общины, после чего она попадает в сферу влияния группы девочек, которые называют себя «милашками».
Однако милашки – вовсе не «хорошие девочки». Они травят Эми и друг друга, причиняют физический вред другим детям, воруют, лгут… а еще тверкают: в возрасте одиннадцати лет милашки сформировали любительскую танцевальную труппу – с тех пор они носят откровенные наряды и крутят бедрами. Так, Эми попадает в мир, который сильно отличается от всего того, что она знала раньше. Напрямую девочек никто не домогается: мы никогда не наблюдаем на экране каких-либо явных проявлений сексуальной агрессии. Они учатся вертеть тазом и выпячивать губы в интернете, особенно в социальных сетях, где сексуализация детей допубертатного возраста хорошо вознаграждается лайками и подписками. В одной из сцен Эми сидит среди пожилых женщин, и, в то время как остальные посвящают себя молитве, под паранджой, на своем украденном смартфоне девочка тайком смотрит видео, где взрослые женщины шлепают друг друга по обнаженным ягодицам. Завороженная этой эстетикой, Эми учит других девочек добавлять в их выступления более откровенные движения, и в одной особенно несмотрибельной сцене они подстегивают друг друга трясти своими крошечными ягодицами и корчиться на полу, имитируя порнографический образ экстаза.
Эта сцена продолжается нестерпимо долго, как и полдюжины других подобных сцен, одна из которых была широко распространена в интернете в тот момент, когда «Милашки» стали главным камнем преткновения в международной культурной войне. Общественный резонанс был настолько большим, что хештег #CancelNetflix то и дело появлялся в Твиттере в течение нескольких недель, а некоторые американские республиканцы требовали завести уголовное дело на руководителей Netflix, обвиняя их в «распространении детской порнографии» (как выразился член Палаты представителей США Джим Бэнкс) [109]. Netflix и Дукуре защищали фильм, подчеркивая, что он был задуман как комментарий о вреде сексуализации детей. Однако проблема заключалась в том, что в «Милашках» фактически было много детской сексуализации, и первоначальный маркетинг фильма играл на этой теме (четыре очень юные актрисы, помпезные бикини, вызывающие позы…). Жесткая демонстрация детской сексуализации в кино – совсем не новое явление. Фильмы «Таксист» (1976), «Прелестное дитя» (1978) и «Тринадцать» (2003) уже изображали девочек допубертатного возраста в сексуально непристойных сценариях. Но «Милашки» пошли дальше: этот фильм не просто сексуализирует детей, но и подробным образом раскрывает детали этого процесса.
Тем не менее «Милашки» получили положительные отзывы от таких изданий, как «Вашингтон пост», «Роллинг стоун», «Нью-Йоркер» и «Телеграф» [110], чьи критики высоко оценили этот акт провокации, совершенный в «эпоху, запуганную детской сексуальностью». Позже в Твиттере разлетелось высказывание, что фильм «разозлил всех тех, кого он должен был разозлить». Слово «истерический» бесконечно повторялось в этих обзорах наряду с утверждением, что возмущение «Милашками» было совершенно несоразмерным и что оно вызвано исключительно моральной паникой консерваторов по поводу педофилии.
Беспокойство по поводу педофилии вызывает пренебрежение у сегодняшних либеральных элит. В Америке это беспокойство ассоциируется со злополучными объединениями вроде «Кью-Анона», а в Британии – с бульварными газетами. В 2000 году тридцатилетняя южноафриканка Иветт Клоете, на тот момент работавшая педиатром-стажером в валлийском графстве Гвент, по возвращении домой обнаружила слово «Педо» на своей входной двери. Полиция решила, что это дело рук местных подростков. Клоете дала прессе несколько интервью, в которых предположила, что вандалы могли перепутать слово «педиатр» со словом «педофил». Эта история получила широкое распространение и в конечном итоге превратилась в городскую легенду. Среди своих сверстников я неоднократно слышала версию, согласно которой местные жители, подогретые антипедофильской кампанией в газете «Новости мира», собрались и толпой напали на педиатра, и даже сожгли ее дом. Как в 2010 году писал журналист Брендан О’Нил, «люди, формирующие общественное мнение, превратили этот инцидент в доказательство того, что некоторые сообщества настолько глупы, настолько морально убоги и настолько легко поддаются влиянию таблоидов вроде “Ньюз оф зе ворлд”, устраивающих травлю педофилов, что в конечном итоге они умудрились принять добрую женщину, которая помогает детям, за злого мужчину-насильника» [111].
Популяризация искаженной версии этой истории отвечала желанию некоторых снобов-прогрессистов представить беспокойство по поводу педофилии как навязчивую идею невежественного и легковерного рабочего класса, место которому – «на изнанке истории». Однако, хотя нет никаких сомнений, что теории заговора, созданные объединениями вроде «Кью-Анона», являются ложью, невозможно отрицать некоторые шокирующие случаи сексуального насилия над детьми – вопиюще масштабные и долгое время остававшиеся нерасследованными. Тысяча детей, которые стали жертвами надругательств Джимми Сэвила в служебных помещениях Би-би-си; организованная Джеффри Эпштейном «поставка» несовершеннолетних девочек знаменитым и влиятельным мужчинам – все это звучало бы как теория заговора, если бы мы не знали, что эти вещи действительно имели место.
В эпизоде «Симпсонов» под названием «Я яростный и желтый» (оригинальное название – I Am Furious (Yellow)), впервые вышедшем в эфир в 2002 году, Гомер Симпсон решает стать менее вспыльчивым человеком. Каждый раз,
