их дети впоследствии предпринимать хотя бы минимальные усилия, чтобы сохранить семью? Нужны ли им вообще будут постоянные отношения? Или на подходе поколение гедонистов, готовых при малейших трудностях или дискомфорте разрывать связи и прыгать в новые отношения?
Некоторые люди, впрочем, выбирают довольно нестандартные способы сохранить нуклеарную семью — о них речь пойдет в следующей главе.
Глава 4
ОТКРЫТЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Стоит ли пересмотреть понятие верности в цифровую эпоху?
Правда ли, что любовь живет три года?
Устарела ли «моногамия по умолчанию» и какие есть альтернативы?
Монополия на пенис
«Ты хотел бы пойти на свидание? Не со мной — с кем-то еще?»
Я выбираю, как мне кажется, достаточно удобный момент для такого пикантного разговора. Дети спят, но еще не поздно. Мы с мужем не сильно устали и сидим на кухне за бокалом вина.
«Я на самом деле говорю серьезно».
Ханс медленно режет кубиками сыр манчего и выкладывает на тарелку оливки, игнорируя мои реплики.
«Ты же не моя собственность. У меня нет монополии на твой пенис. И то, что мы женаты, не должно мешать тебе испытывать влечение к другим женщинам. Мы вместе уже 10 лет. И мне бы меньше всего хотелось, чтобы ты наступал на горло собственной песне из-за обещаний верности в браке».
В ответ на мой многозначительный монолог муж хмыкает. Его даже не особо веселит моя (вычитанная в одном из телеграм-чатов) фраза «монополия на пенис».
Подлив себе вина, я делаю еще одну попытку.
«Нет, ну я правда не шучу».
Молчание.
«Ты думаешь, я не вижу твою игру?» — он наконец пожимает плечами, невозмутимо отправляя в рот оливку.
Я отвожу взгляд.
«Ты просто переносишь на меня собственные желания», — усмехнувшись, добавляет Ханс и залпом допивает вино.
Я замолкаю. Мне нечего возразить.
Мы обычно общаемся с мужем на смеси русского и английского (он больше 10 лет прожил в России и прекрасно говорит на языке). Поэтому клишированную фразу «наступать на горло собственной песне» я намеренно произношу по-русски.
Он понимает.
Я прощупываю почву и, конечно, чуть-чуть его провоцирую. Но каждый раз — безрезультатно.
У меня не хватает смелости настаивать.
И жили они долго и счастливо?
Несколько лет назад международное агентство GlobalWebIndex (GWI) опубликовало любопытные данные. Среди 47 000 опрошенных пользователей Tinder треть признались, что уже состоят в браке, а 12 % — в отношениях [74].
Что заставляет такое огромное количество формально несвободных людей пользоваться приложением для знакомств?
«Tinder ловко настроен на то, чтобы вы получали в награду порцию дофамина каждый раз, когда совпадаете с кем-то во взаимном выборе, — пишет британский исследователь и профессор Лондонской школы экономики и политических наук Пол Долан. — Надежда получить очередную порцию дофамина от нового совпадения заставляет вас возвращаться в приложение, даже если вы состоите в отношениях» [75].
Постоянные пользователи Tinder и прочих подобных сервисов подтверждают: свайпы превращаются в азартную игру, от которой не оторваться, а виртуальный флирт для многих становится наркотиком.
Но, может, дело не только в дофамине? Вдруг моногамия действительно подходит не всем? Над этим вопросом уже много десятков лет ломают головы антропологи, биологи-эволюционисты и психологи всех мастей.
Про животный мир установлено, что лишь 3–5 % его представителей придерживаются моногамии [76], да и то в основном социальной: сообща воспитывают потомство, при этом регулярно балуются на стороне [77].
На протяжении всей истории человечества женщины точно так же, как мужчины, были склонны иметь нескольких партнеров.
У людей, как выясняется, ситуация довольно схожа. Авторы книги «Секс: От виртуального порно к нейробиологии либидо» Дарья Варламова и Елена Фоер ссылаются на исследования антропологов из Ратгерского университета Нью-Джерси. Они пришли к выводу, что на протяжении всей истории человечества, начиная с сообществ охотников и собирателей, женщины точно так же, как мужчины, были склонны иметь нескольких партнеров. Культура и давление социума куда больше в ответе за неодинаковую распространенность измен у мужчин и женщин, чем пресловутая разница в уровне либидо. Последнее, кстати, тоже давний предмет научных споров.
В Иране супружеская измена до сих пор карается по закону вплоть до смертной казни. В Турции неверных супругов могут приговорить к пяти годам тюремного заключения, в Китае — к двум, в Индонезии — к пятнадцати. А в Швейцарии суд может запретить человеку, совершившему адюльтер, вступать в брак в течение трех лет.
Немоногамный мужчина испокон веков считался альфа-самцом, а от женщин ожидали верности и целомудрия. «Но гораздо больше, чем общественное мнение, изменять женщинам мешал общественный строй: мужчины гораздо чаще бывали вне дома, оставляя жен готовить еду, следить за детьми и заниматься хозяйством. Сидя в четырех стенах, найти любовника проблематично», — пишут авторы книги. Согласно наиболее распространенной теории, моногамия утвердилась примерно 12 000 лет назад, после формирования аграрного общества и института частной собственности, которую было необходимо оберегать, преумножать и передавать по наследству [78].
Десятая заповедь Ветхого Завета гласит: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего» [79].
«Жена попала в этот список где-то между домом и ослом неслучайно: она стала довольно ценным видом собственности, рожающим (в случае крестьянских семей) новые рабочие руки и во всех случаях — наследников всего того, что удалось вырастить, собрать и накопить. Никому не хотелось передавать ослов и дома чужим детям. Так и произошел этот не самый романтичный переход к моногамии».
Дарья Варламова, Елена Фоер,
«Секс: От нейробиологии либидо до виртуального порно»
Антропологи рассматривают и другую причину, которая в свое время могла вынудить людей жить с одним партнером. Это эпидемии болезней, передающихся половым путем. Не исключено, что с возникновением оседлого образа жизни, когда люди стали объединяться в более многочисленные группы, полигамия начала мешать воспроизводству здорового потомства [80].
Как в кино
На стыке XIX–XX веков, на этапе перехода к индустриальному обществу, появилась возможность выбирать партнера и создавать семью уже не из социально-экономических соображений, а по любви. Параллельно Голливуд и другие продукты массовой культуры стали максимально романтизировать чувства в браке.
Согласно актуальному до сих пор нарративу, каждому из нас уготована вторая половина. Поэтому большинство из тех, кто сегодня начинает отношения (и уж тем более вступает в брак и заводит семью), по-прежнему заточены на моногамию и «жили долго и счастливо и умерли в один
