Его глаза завуалированы, но что-то саднящее пульсирует между нами. Он опускает взгляд к моим соскам. От его взгляда я чувствую, будто он прикасается к ним своими теплыми пальцами. Его невидимые пальцы скользят вниз по мне.
— Раздвинь ноги, — говорит он бархатным голосом.
Я раздвигаю ноги и открываю перед ним свои опухшие влажные половые губы.
— Знаешь, твоя киска… трепещет. Твоя мягкая, розовая и готовая киска трепещет для меня?
Я резко выдыхаю, стоило ему лишь протянуть руку, заскользить пальцами между моих ног. Он медленно потирает пальцем мой распухший клитор, и я начинаю задыхаться.
— Наклонись вперед, — бормочет он.
Я резко выдыхаю, догадываясь, что он хочет от меня. Он желает, чтобы я развела, как можно шире ноги и полностью уселась на стекло своей киской.
— Почему ты хочешь, чтобы я делала все эти унизительные вещи?
— Я хочу точно увериться, что у меня над тобой полный тотальный контроль. Если ты до сих пор можешь сказать «нет», значит я еще не полностью твой хозяин.
Чтобы охотиться на змею орел должен летать в подлеске. Я развожу ноги и впечатываюсь разведенными половыми губами в холодное стекло, грудь непроизвольно свешивается вперед.
Он встает с дивана и ложится под стол, точно под открытую киску.
— Теперь начинай тереть свою киску, пока не кончишь, — говорит он.
Я закрываю глаза. Какая-то часть меня хочет подчиниться, хочет совершать эти унизительные вещи, особенно пока он наблюдает. Поэтому я позволяю ему лежать подо мной, бессовестно сама, лаская свою сочащуюся киску, с капающими соками на стекло, пока не кончаю. Несмотря на то, что я испытываю оргазм, я не могу встать и уйти, это не конец. Конец будет, когда его член окажется похоронен глубоко внутри меня... я жду.
Он поднимается с пола передо мной, ни говоря ни слова, его глаза наполнены похотью и триумфом. Мои бессовестные руки сразу же хватаются за ремень его брюк, пытаясь расстегнуть. Его член так напряжен и готов, что выпрыгивает прямиком мне в руку. Он засовывает его мне в рот, и я сосу, через какое-то время слышится животный рык, и он взрывается глубоко внутри моего горла.
Я по-прежнему держу его во рту. Даже не предполагая, что он будет делать дальше. Снова отвернется и уйдет? В эту секунду мы похожи на сцену из книг мастер и его сексуальная рабыня. Он никогда так и не полюбит меня? Моя любовь так навсегда и останется безнадежной и безответной? Он совершает просто то, что хочет. Это безотчетная мысль, настолько мимолетная и такая крошечная, возможно, для кого-то такие вещи не важны, но для меня они имеют большое значение.
Он проходится пальцами по моим волосам.
Всего лишь раз.
Но этого вполне достаточно — он заботится обо мне. Может быть совсем немного, но заботится. Моя бабушка говорила обычно, что даже самый закоренелый преступник имеет в своем сердце самый крошечный кусочек доброты и заботы. Возможно…, хотя это точно невозможно, но этот мужчина ко мне имеет некую слабость в своем сердце.
Я сажусь на корточки на стеклянный стол. Пропахшая сексом, и начинаю медленно подниматься вверх, скользя грудью по его телу, пока соски не дотрагиваются до его лица, я стою теперь во весь рост, возвышаясь над ним на целую голову. Опустив руки ему на твердую грудь, тень скрывает наши лица, но мы находимся в опасной близости друг от друга, разделенные только, словно чугунной решеткой, взаимного недоверия. Его лазурные глаза пристально смотрят на меня.
Напряженные. Красивые. Куда он заглядывает, даже интересно.
Лихорадочно, я беру его лицо в ладони и прижимаю свои губы к нему. Слышится долгий, попавший в ловушку стон. Мы целуемся. Целуется? Нет, он приоткрывает рот, наши языки переплетаются, и мы крепко хватаемся друг за друга, упиваясь поцелуем. Поцелуй такой глубокий, словно мы оба кочевники в пустыне, путешествующие целые недели, чтобы найти родник ледяной воды под землей. Его поцелуй настолько сочный, из него сочится необходимая мне живительная влага.
Мы упиваемся нашим чувством к друг другу, и комната исчезает. Весь мир перестает существовать. Первородное желание пронизывает каждую клеточку моего тела. Это безумие. Это похоже на зависимость и навязчивую идею. Мы растворяемся бесповоротно и бесспорно друг в друге. Время течет, но мы ничего не замечаем. Я поднимаю голову, тяжело дыша, и смотрю ему в глаза, его зрачки расширены, задерживаю дыхание.
— Ты когда-нибудь слышала историю о Скорпионе, который попросил лягушку переправить его через реку? — спрашивает он, голос низкий и непривычный.
Я смотрю в его поблескивающие глаза. Они так блестят, как самый известный бриллиант в мире. Сказочно красивый, но совершенно холодный. Медленно, я отрицательно качаю головой и мои пряди волос щекочут обнаженные плечи.
— Лягушка ответила ему: «Нет». «Ты можешь ужалить меня, пока мы будем на полпути через реку, и я умру». Тогда Скорпион сказал: «Если я ужалю тебя, то тоже умру». Лягушка, поразмыслив над его логикой, ответила: «Хорошо. Забирайся мне на спину, и я переправлю тебя». На середине реки Скорпион ужалил лягушку. Лягушки закричала в пред смертельной агонии. «Ты глупый Скорпион, теперь мы оба умрем. Зачем ты это сделал?» А Скорпион ответил: «А чего ты ожидала от Скорпиона? Я жалю, в этом я весь».
Я чувствую, как спокойствие разливается у меня по всему телу, наверное, даже омывает мою душу. Он не догадывается, что сейчас слишком поздно, чтобы повернуть назад.
— Лягушке следовало бы научиться летать. Ей следовало бы принять бой в воздухе, где Скорпион стал бы беспомощным, — шепчу я сквозь стиснутые зубы.
Он грустно улыбается.
— Из тебя бы получился отличный босс мафии, — говорит он.
— На самом деле это идея Ольги, — отвечаю я.
— Беру свои слова обратно, по поводу босса мафии. Ты слишком честна, чтобы им быть.
— Я же тогда солгала маме.
— Я негодяй и убийца, Далия.
— Трудно дрессирующийся, знаю, — тихо отвечаю я, — но нет ничего не невозможного.
Он стоит неподвижно, напряженно, словно натянутая катапульта.
— Я не хочу переломить тебя.
— Не беспокойся. Я гибкая.
Он поднимает меня со стола, я обхватываю его ногами за талию, и несет меня к кровати. Лежа на спине, я наблюдая, как он сбрасывает с себя одежду, думая: «Ты мой. Ты еще не знаешь этого, но ты мой. Для нас это не мартышкина любовь, а красивая и чистая. Однажды он поймет, что ему кроме животного секса, нужно от меня что-то еще».
Он ложится рядом со мной.
— Ты моя, Далия. Мне принадлежит каждый дюйм тебя, — говорит он мне в плечо.
— Как ты можешь так говорить, если нам осталось меньше месяца?
— Я не отпущу тебя, рыбка.
У меня на лице появляется такая огромная улыбка, как у идиотки. Я открываю рот, чтобы ответить, но он останавливает, положив палец мне на губы.
— Молчи, — говорит он, его глаза наполнены отчаянием, мне становится страшно. Что скрывает этот мужчина? Почему он так страдает?
Я молча смотрю на него. Он ничего не говорит, и в результате я засыпаю в узком кругу его теплых рук.
Я просыпаюсь в одиночестве, дотрагиваюсь до вмятины на подушке, вздыхая запах. Я понятия не имею, куда он ушел и увижу ли его сегодня. Мои отношения с Зейном напоминают охотника на соколов обучающего дикого сокола. Он доводит птицу до «полетной массы», сохраняя ее голодной. Только через маленький дар еды охотник проявляется как доброжелательный мастер, способный обучить охоте. И словно сокол, находящийся в период обучения, я чувствую себя «недокормленной» вниманием Зейна.
Я поднимаюсь с кровати, иду в туалет, и направляюсь одеваться к себе в комнату, потом спускаюсь вниз на кухню. Юрий сидит за кухонным островком. Как только замечает меня, кивает, быстро пробежавшись по моему телу глазами.
— Доброе утро, — говорю я с достоинством, на какое способна. Он видел меня вчера в совершенно неприглядном виде, рухнувшую на последних ступеньках лестницы. Я поворачиваюсь к Ольге. Она приподнимается на цыпочках, пытаясь положить что-то в верхний ящик шкафа. Она выглядывает из-за дверцы шкафа и бодро улыбается.
— Доброе утро!
— Я могу поговорить с тобой, Ольга?
Юрий встает, стряхивая крошки со своей одежды.
— Я уже ухожу.
Я смотрю ему вслед и занимаю место рядом, на котором он только что сидел. Ольга закрывает дверцы шкафа, подходит к кофеварке и возвращается с кружкой кофе, поставив передо мной.
— Спасибо, Ольга, — говорю я, делая маленький глоток.
Она садится напротив.
— Ну ... чем Ольга может помочь?
— Я хотела кое-о-чем спросить тебя.
— Ммм...
— Вчера ты сказала, что у меня есть шанс найти путь к Зейну... к сердцу Александра.
