Кажется, катои олицетворяют собой все то, что монашеская система отвергает и что запрещает делать. Но они никогда не подвергались цензуре, не преследовались священством. И монахи и катои, похоже, довольствуются узнаваемым и законным местом в обществе. Более того, эти два класса, похоже, сосуществуют столетиями, не только в гармонии, но и со степенью взаимного уважения и сотрудничества. Как такое может быть? Этот парадокс возможно является ключом к пониманию настоящего исторического места катоев в тайском обществе.
Контраст между двумя видами атрибутов, конечно, поражает. Он кажется таким абсолютным, что теоретически можно поменять жизнь, привычки и характер катоев, придав им атрибуты монахов, если просто применить правило инверсии или перевертыша. И наоборот, кажется, можно поменять жизнь монаха на жизнь катоя точно таким же способом. Они являются противоположными гранями друг друга.
Почему же тогда монахи не отмежевываются от катоев и не относятся к ним как грешникам? Ответ можно найти в буддийской точке зрения на причины, из-за которых человек рождается катоем.
Буддисты верят в реинкарнацию. Человек может перерождаться бесчисленное количество раз, и должен стремиться в своей существующей жизни получить «заслуги» через самоотречение, страдание и монашество. В конце концов, если накапливается достаточное количество заслуг, он/она больше не перерождаются, достигнув идеального состояния ниббаны — духовного покоя, или единства. В какой форме человек будет перерожден, зависит от его поведения — т. е.его успеха в получении заслуг — в предыдущей жизни. Катои рождаются такими потому, что они вели беспорядочную жизнь и поэтому получили недостатки в прошлой жизни. Согласно буддийскому кредо, родиться катоем — это приговор человеку за предыдущие прегрешения. Более того, если кто-то рождается катоем — то в довесок он награждается всем багажом атрибутов, присущих этому классу. Даже их красота и как следствие, их привлекательность для мужчин может под этим углом считаться чем-то вроде проклятия.
Родившись катоем, человек не может избежать подобных атрибутов. Ему уготована жизнь без счастья и наполненная беспорядочными половыми отношениями, за которые его, теоретически, в этой жизни не должны критиковать или подвергать моральному унижению, просто потому что это судьба катоев. Когда духовным медиумом временно овладевает phi на время транса, она становится ma khi — «лошадкой, на которой скачут». Действия, которые она совершает и слова которые она произносит в течение этого периода времени, не относятся к ней, но к духу, который обладает ею. Поэтому она может напиться, оскорблять других, быть грубой, как она пожелает, без какого-либо недоверия или критики направленной на нее. Положение катоя в чем-то схоже, за исключением того, что их состояние длится всю жизнь (по крайней мере, эту жизнь), нежели короткое время. Она подчинена желаниям и мотивам, которые являются не прямым результатом обладания phi, но прямым следствием их преступлений в прошлой жизни. И поэтому она, катой, слишком слаба, чтобы сопротивляться им. Поэтому, хотя сексуальные излишества не приветствуются священством, а беспорядочные связи в целом в обществе теоретически считаются табу, к ним, так же как и к другим их излишествам, относятся терпимо в сообществе катоев, потому что эта группа людей не может облегчить свою участь. В этом смысле катоев традиционно принимают как часть общества.
Именно постольку два вида являются полными противоположностями друг друга — это делает отношения между монахом и катоем такими глубокими. Это очень символично и симбиотично. Грубо говоря, катою удобно быть признаваемым и принимаемым как часть общества, хотя технически он является лицом с низким статусом. Также это удобно для монашеской системы, когда есть группа людей в качестве наглядного пособия, иногда в буквальном смысле этого слова, которые служат живым отрицательным примером всего, чему учат буддийские тексты. Вот она — группа неудачников, страдающих от ужасного наказания, родившись женщинами в телах, которые больше подходят мужчинам. Поэтому катои представляют для монахов живую ходячую отрицательную модель, в противовес которым выставляются священные достоинства. Взамен этого монахи предоставляют катоям священную узнаваемую роль внутри общества, которая укрепляется между ними примерами ежедневного взаимодействия и сотрудничества.
Глава 14
Изменяя отношения — Восток и Запад
Шок и ужас были реакцией католических исследователей Средневековья, когда они обнаружили неопределяемый пол среди аборигенов североамериканских племен и на Филиппинах. Для них это было явной работой дьявола: иных объяснений и не могло быть. Реакция британских радж в Индии, когда они натыкались на колонии хиджр, была точно такой же. Миссионеры середины 19 века из Америки и Англии относились к транссексуалам более мягко. Американский пресвитерианин доктор МкГилвари и его жена видели в катоях, когда они столкнулись с ними на севере Сиама, «уродство природы» — людей, которых нужно жалеть, нежели наказывать и запрещать. Для антропологов позднего 19 и начала 20 веков существование бердашей в племенах североамериканских индейцев было феноменом, который нужно было наблюдать и документировать, а не осуждать. Но для них это было чем-то поверхностным, не представляющим центрального интереса. Основные писатели тех дней были больше заинтересованы в построении грандиозных теорий о семье и родстве.
Транссексуалов в основном также игнорировали в своих теориях Дарвин и Фрейд, и неудивительно. Возможно, в случае Дарвина, потому что его идеи были связаны с размножением и эволюцией видов. Теории Фрейда о бессознательных мотивах и желаниях, так широко применяемые, были немного «евроцентристского» толка и изучались и применялись в основном в контексте своего времени и места в истории. Даже радикальные современные писатели середины 20 века Франции описывали транссексуалов не иначе как с европейской точки зрения. Только сравнительно недавно — за прошедшие 20 или 30 лет — возможно, в ходе последовавшего вала писателей феминистской и пост-феминистской волны, пол и связанные с ним науки были по праву прямо рассмотрены учеными, как предмет основной важности. Появление «Гендерных Наук» в университетских курсах, и появления новых международных журналов, специфически посвященных изучению половых отношений, ознаменовали появление новых споров в мировой перспективе и среди других дисциплин. Intersex Society of North America — недавно была сформирована организация, которая активно сопротивляется медицинскому присвоению пола при рождении в случаях, когда дети рождаются с неясными половыми органами.
Такова в течение столетий была неизменной сила бинарной модели мужчины и женщины: модель неотъемлемая в культурах и моральных ценностях, основанных на иудео-христианских аксиомах. И насколько сильно она отличалась от примитивных анимистских верований, где пол не жестко закреплен, и может меняться, и хотя мужчины и женщины, разумеется, являются главными действующими полами, но тем не менее еще могут существовать разные цвета и оттенки и их куда естественнее включать, чем уничтожать. И в добавок, каким отличающимся было поведение носителей буддийский и индуистских философий, когда они начали привлекать сторонников. Эти религии похоже не испытывали трудностей при приспособлении анимистских идей третьего пола и в случае соответствия, до какой-то степени адаптации своей мифологии, образов и практик.
Но, если мы очень внимательно посмотрим на устройство наших западных обществ, можно увидеть некоторые интересные аномалии, иногда в самых невероятных местах. Странные примеры, которые можно найти в литературе и повседневной жизни, выбиваются из линии того времени. Ласло Курти, описывая традиционные восточноевропейские общества, отмечает:
…несмотря на то, что восточноевропейские общества были патриархальными, мужчины и женщины от случая к случаю демонстрировали примеры, подрывающие слепые предположения об устройстве полов, а также критиковали роли и правила навязанные им государством, Церковью, и прочими институтами мужественности. Я особенно заинтересовался как эти практики — хотя редкие и отдаленные — позволяют людям справиться с подавленным расстройством, когда им позволяется действовать по велению своих желаний, или предчувствий, в социально допустимых рамках.
Винифред Шляйнер, профессор английского языка в Университете Калифорнии, указывает, что романтическая литература Ренессанса содержит несколько примеров, в которых мужчина надевает женские платья «по причине интриги, любовной уловки или во избежание опасности» и, что более того, настолько преуспевает в этом, что вызывает восхищение других персонажей своей красотой.
