— Четыре. Может, даже три.
Она подняла брови и скрестила руки на груди.
— Избавь меня, пожалуйста, от своей бравады, Эндрюс. Я здесь не для того, чтобы сомневаться в твоем мужестве. Если ты хочешь, чтобы я тебе помогла, ты должен быть предельно честен со мной.
Их взгляды пересеклись. И если на ринге мужчины вдвое большие, чем она, отступали под его взглядом, то Люси даже не дрогнула. В другой ситуации он бы это оценил.
— Ладно. Шесть. Но в некоторые дни бывает лучше.
— Не волнуйся, это нормально. Теперь ляг лицом вниз на кушетку. Я хочу сделать еще кое-что.
— Ты знаешь, что с возрастом ты начала слишком много командовать? — Он был немного разочарован, что она не отреагировала на его подколку, а только саркастически хмыкнула, пока он укладывался на кушетку. Он положил голову на левую руку, закрыл глаза и позволил ей делать свою работу.
Ее мягкие пальцы прощупывали каждую мышцу на его плече. Он понятия не имел, что она там искала, но надеялся, что это продлится как можно дольше. Ее прикосновения были очень приятными. Конечно, у его врача Скотти были не такие нежные руки, но не только в этом было дело. У нее была какая-то особая техника, как будто он был не просто бойцом из закаленных мышц, которые можно было грубо прощупывать, но еще и мужчина, который попросил сделать ему легкий массаж после долгого дня.
Он слушал ее сопение и снова задумался о том, что могло так сильно ее расстроить. Так как они выросли вместе, Рид чувствовал себя практически ее старшим братом, и он очень хотел знать, что ее беспокоило.
Что бы это ни было, она всячески старалась избежать…
— Ай, черт!
— Извини.
— Да ничего, — сказал он ворчливо. — Это, наверное, была месть за то, что я использовал твоего плюшевого кролика в качестве мишени для игры в дартс.
Он не видел ее лица, но по голосу понял, что она улыбается.
— Я уже об этом обо всем забыла. Джексона тогда наказали на целых три дня. А моя мама зашила все дырочки на кролике и сказала мне, что он был героем войны, которого вылечили от травм перед тем, как он получил медаль от президента.
— Ваша мама всегда умела рассказывать хорошие истории. Джекс и я всегда рассчитывали на нее, когда надо было придумать интересный сюжет для наших игр.
— Мама была особенной. Я до сих пор скучаю по ее сказкам.
Родители Люси погибли в автокатастрофе в то лето, когда он и Джэксон выпустились из старшей школы, а Люси было всего тринадцать. Джексон решил сам ее воспитать, вместо того чтобы скинуть ее на каких-нибудь родственников. И это было одной из причин, почему он еще не поднялся в карьере бойца, как Рид. И это была уважительная причина, потому что он действительно хорошо ее воспитал.
И тогда его осенило:
— Ты плакала из-за парня, не так ли?
Ее руки замерли на мгновение, но ему этого было достаточно, чтобы понять, что он попал в точку.
— Скажи, что ты чувствуешь, когда я нажимаю здесь?
В этот момент он чувствовал нестерпимую ненависть ко всему мужскому полу вместе взятому, потому что не знал, кто из них действительно заслуживает его гнева. Опершись на левую руку, он повернулся к ней лицом.
— Что ты делаешь? Я еще не закончила.
— Пока ты мне не скажешь, кто он и что он тебе сделал, можешь считать, что ты закончила, — проворчал он.
— Рид…
— Услуга за услугу, Лю. Ты скажешь, кто заставил тебя плакать и почему, а я обещаю, что в этом случае не стану его разыскивать самостоятельно и выбивать ему все зубы за то, что из-за него у тебя такое выражение лица.
Он почти пожалел, что высказал свою угрозу, когда ее лицо побледнело, но если это единственный способ заставить ее говорить, то так тому и быть.
— Давай запрыгивай на стол, будем меняться местами, — сказал он и встал. Когда она открыла рот, чтобы поспорить с ним, он сузил глаза, чтобы показать ей, что не шутит. Обреченно вздохнув, она сделала, что он хотел.
— Ну вот, теперь ты мой пациент. — Несмотря на боль в плече, он оперся руками по обе стороны от ее бедер, предотвращая попытки побега, если она вдруг решит, что это лучшая альтернатива.
— Итак, мисс Миллер, — сказал он, глядя в ее глубокие серые глаза. — Расскажи мне, где болит.
* * *
Люси все еще не могла поверить, что Рид был в ее палате для физиотерапии. Когда они были гораздо младше, она всюду следовала за своим старшим братом, чтобы побольше общаться с его лучшим другом. Но так как Рид относился всегда к ней, как к своей младшей сестре, что сначала было большим разочарованием для ее молодого сердца, то со временем она просто начала относиться к нему и Джексону с большим уважением.
Сейчас же она с трудом могла оторвать взгляд от него.
Он всегда был очень энергичным в старшей школе, но тогда это было слегка нелепо. Сейчас же этот человек превзошел идею Микеланджело о совершенстве, в результате чего статуя Давида была похожа на дряблого слабака по сравнению с ним. Его темно-русые волосы были коротко подстрижены, удлиняясь к центру. Кроме того, у него были татуировки… О, Боже, татуировки. Черные эзотерические узоры украшали его правое предплечье и шли через все плечо и грудную мышцу и вились вверх по правой стороне шеи. Также справа на грудной клетке была набита фраза: «Борись, чтобы побеждать» рукописным шрифтом и заканчивалась на диагональном…»
— Лю?
Она встретилась взглядом с его карими глазами «хмм?».
— Ты собираешься говорить или мне придется прибегнуть к пытке щекоткой?
Хорошо, Люси, успокойся, возьми себя в руки, это ведь просто Рид. Она закатила глаза и отвернулась, надеясь, что он не заметит навернувшихся на глаза слез. Она улыбнулась, стараясь поддерживать легкую беседу. Ей не хотелось, чтобы он допытывался, что случилось.
— Мне уже не восемь лет, Рид, если ты провернешь что-то вроде этого, я могу обвинить тебя в сексуальном домогательстве.
Осторожно взяв ее за подбородок, он поднял ее голову, посмотрел в глаза и назвал ее имя «Люси»…
Она не могла больше сдерживаться, и слезы полились из ее глаз.
— Боже, это так глупо. Правда, у меня ничего не случилось, — сказала она сердито, смахивая слезы.
— Когда мужчина заставляет женщину плакать, это нельзя назвать ничего.
— Он не хотел, он даже не знал, что так получится. Просто. — Она сделала глубокий вздох и судорожно выдохнула: — Я любила его на протяжение всех этих лет, а он меня не замечал. По крайней мере, я ему не нравлюсь. И прямо перед тем как ты пришел, он попросил у меня номер моей лучшей подруги. Он хочет пригласить ее на благотворительный бал больницы.
— И что, она пойдет?
— Нет, Ванесса никогда так со мной не поступит. Просто это очень больно осознавать, что он видел ее всего один раз и с тех пор мечтал пригласить ее на бал. Мы же провели бесконечное множество часов вместе, но он как будто меня в упор не видит.
— Ну, очевидно, он просто слепой идиот.
Люси хмыкнула и покачала головой:
— Ты просто не знаешь Стивена. У него в одном мизинце больше обаяния, чем у половины населения Рено. Он великолепный хирург-ортопед, который делает все для выздоровления своих пациентов. Он умный, успешный и невероятно красивый. К тому же мы просто идеально подходим друг другу. Я знаю, что могла бы сделать его счастливым, если бы он только дал мне шанс.
— Ну, если он слишком тупой, чтобы сделать первый шаг, почему бы его не сделать тебе?
Жар сразу же прилил к ее щекам, и она начала с преувеличенным вниманием разглядывать свои руки на коленях.
— Я не могу. Я не знаю, что сказать. И даже если бы я смогла, и он каким-то чудом сказал мне да, я…
— Что ты?
— Я бы не знала, что мне делать, — прошептала она.
— Делать? — Он попытался понять, что она имеет в виду под этим, но так и не смог. Если только… — Люси, ты же встречалась с кем-нибудь после того, как развелась, не так ли?
— Что за глупости, Рид, отпусти меня.
Он не шелохнулся.
— Ты, должно быть, шутишь. У тебя не было ни одного парня?
