столицы. Она прочла в газете о новом проекте архитектурной фирмы Vandkunsten [201], которая прославилась на всю Скандинавию инновационными идеями в области недорогого экологичного жилья, отвечающего духу времени.
В 1970-х годах, на волне левых студенческих волнений, Дания больше других стран помешалась на идее Make love, not war [202], и многие хиппи, идеалисты и просто сумасшедшие тогда стали стихийно объединяться в коммуны. В вольном городе Кристиании — самоуправляемой общине, появившейся в начале 1970-х в Копенгагене и существующей до сих пор, — все было общее: квартиры, наркотики, алкоголь, деньги, одежда и даже мужья и жены. Тингарден — небольшой квартал в часе езды от Копенгагена — более буржуазный и семейно-ориентированный вариант. Здесь у всех отдельные квартиры, но есть общий огород (у каждой семьи своя грядка) и коммунальные дома со стиральными машинами и морозилками на всех, а также большой кухней со столовой, где раз в неделю проходят совместные ужины.
Входные двери прилегают к соседским почти вплотную, а огромные окна, на которых нет занавесок, выходят аккурат друг на друга.
Дома в Тингардене построены на манер таунхаусов. Входные двери прилегают к соседским почти вплотную, а огромные окна, на которых нет занавесок (так, впрочем, почти везде в Дании — ведь хорошему протестанту нечего скрывать!), выходят аккурат друг на друга. То, что многое происходит на виду у соседей, тут никого не смущает, наоборот: с момента основания Тингардена на покупку квартир стоит очередь. «Наши датские деревни, — объясняет Мерете, — только выглядят как с картинки, но на самом деле там очень одиноко: к соседям так просто не зайдешь, соли и яиц не попросишь. А люди не созданы жить одни. Мы все любим подсматривать за жизнями друг друга — не зря соцсети так популярны. А тут мы не просто подсматриваем, но реально друг о друге заботимся. Если кто заболеет, его тут же придут проведать. Твой ребенок разобьет коленку — кто-то из соседей тут же подбежит и его приласкает. А когда я хочу побыть одна, просто поднимаюсь к себе и ложусь на диван с газетой. Соседи поймут, что сегодня мне не до них».
Как утверждают местные жители, в их комьюнити действует прямая форма демократии. Важные вопросы решаются на общих собраниях. В правлении пять человек, председателя выбирают раз в два года. Несогласные собирают подписи, и спорный вопрос обсуждается заново. Иммигранты в общину попадают редко, а немногочисленных маргиналов — например, одного алкоголика — деревня всячески опекает. Самые страшные преступления за все время существования комьюнити — несколько пропавших велосипедов (потом выяснилось, что их не украли, а «одолжили покататься») и однажды — курение марихуаны.
Я заглядываю в гости в соседний домик — к школьной учительнице Сесиль и бизнесмену Мишелю, которые переехали сюда из Копенгагена более 10 лет назад. Дом их обставлен довольно аскетично, но мило. Сесиль тоже нахваливает мне жизнь в коливинговом формате: «Тут нет заборов, нет шумных шоссе, мне не страшно за детей и всегда есть с кем их оставить». Я спрашиваю, как ей живется с окнами без занавесок, — она не понимает, о чем речь: «А что мне скрывать? И от кого? Все мы люди, у всех одни и те же проблемы. И радости те же».
Одна из уроженок этого поселения, 37-летняя дизайнер Кирстен, выросла в Тингардене, но после замужества отсюда съехала. Теперь она с семьей живет на другом конце Дании, но по-прежнему считает это место раем: «У меня было лучшее на свете детство. Я считала, что у меня несколько мам, потому что обедала почти всегда у подруги. Мне нравилось, что ее мама пекла пироги, а моя этого не делала. Из школы меня часто забирала еще чья-то мама. Я никогда не просила у родителей купить мне игрушки, потому что у нас все было общее. Теплые человеческие отношения — самое главное в жизни. Это рецепт здоровья и долголетия».
Эксперименты с коливингами начались задолго до 1970-х годов. Например, в Петербурге в 1863 году какое-то время существовала Знаменская коммуна: литератор Василий Слепцов поселил под одной крышей десяток единомышленников. В этом предшественнике коливингов с утра все работали, в 17:00 был общий ужин, а за чаем все обменивались мыслями и впечатлениями о прошедшем дне, после чего каждый мог уединиться в своей комнате. Эта мини-коммуна просуществовала недолго: жильцы оказались не готовы поддерживать общий быт.
На заре уже советской эпохи стали возводить более масштабные дома-коммуны. Например, состоящий из тысячи двухместных кабинок размером 2,3 × 2,7 м Коммунальный дом для студентов Текстильного института в Москве. Или легендарный дом Наркомфина с квартирами разной площади, детским садом, столовой и первой в стране прачечной с полностью механическими стиральными машинами. По тогдашнему замыслу архитекторов-конструктивистов, в домах-коммунах освобожденные от бытовых забот строители коммунизма могли полностью отдаться общему делу.
В книге «Жизнь соло: Новая социальная реальность» Эрик Кляйненберг описывает «дома коллективного быта», которые примерно в тот же период активно строили в Стокгольме: «Этот дом открыл свои двери для одиноких женщин и одиноких матерей в 1935 году. "Дом коллективного быта" расположен в центре Стокгольма в районе Кунгсхольмен. В здании имеются ресторан (с небольшим лифтом, при помощи которого можно доставлять еду в комнаты), общая кухня, прачечная (грязное белье спускали в подвал из комнат по специальным трубам, а в прачечной работали наемные рабочие) и даже ясли».
В XXI веке интерес к подобным комьюнити стал стремительно расти, причем по всему миру и среди разных поколений. На волне бума доткомов [203] в калифорнийской Кремниевой долине коливинги стали организовывать молодые интернет-предприниматели и сотрудники компаний вроде Google, чьи штаб-квартиры расположены в окрестностях Сан-Франциско: в складчину хорошие дома снимать значительно дешевле [204].
Сейчас коливинги строят во многих городах, от Лондона и Гонконга до Барселоны и Сиднея [205]. Это могут быть похожие на отели резиденции с общими лаунж-зонами, коворкингами, фитнес-клубами, спа-центрами и ресторанами, рассчитанные в первую очередь на яппи [206] с хорошими доходами; или небольшие кондоминиумы для семейной и пожилой публики. В последних, как правило, тоже есть общие пространства. Например, сад, где соседи трудятся по очереди, столовая, игровые комнаты или детский клуб, склад с инструментами, прачечная, зал для собраний и вечеринок, спортплощадки.
Некоторые проекты — к примеру, Flatmates в Париже — ориентированы на молодых предпринимателей и фрилансеров: помимо отдельных квартир, здесь по умеренной цене можно арендовать комнаты в апартаментах. Этот коливинг похож на кампусы ученых в Кремниевой долине: три корпуса, в которых разместилось сто апартаментов,
