таком большом городе? Да и жизнь там такая дорогая!..» Решение пришло после разговора с подругой-москвичкой, которая недавно сама стала мамой и тоже чувствовала себя беспомощной наедине с маленьким ребенком — супруг пропадал на работе. Девушки решили снимать квартиру вместе. Муж подруги поначалу отнесся к идее скептически. Арендодатели тоже реагировали странно: «"Один мужчина, две женщины и трое детей ищут квартиру" — люди не понимали, что это за формат такой, и комментарии на свой счет мы получали разные». Но квартира все-таки нашлась, и формат сработал: две семьи прекрасно ужились вместе. «Я на целый день уезжала на съемки, — рассказывает Мария, — и мне было с кем оставить детей. Мы с подругой друг друга подменяли, и мой старший сын помогал, он малышей обожает».
Моя собеседница тоже считает, что главное отличие этого формата от коммуналки советского образца в том, что в современном мини-коливинге есть возможность выбрать соседей, близких по ценностям и образу жизни. И это дает больши́е шансы на гармоничное сосуществование: «Мы все, включая мужа подруги, из творческой среды и не заморочены в быту. Здесь важно быть на одной волне. Человеку педантичному, которому нужен порядок, возможно, с нами было бы непросто».
Мария в итоге нашла себе в Москве вторую семью: «Я не считаю, что семья — это только мама-папа-ребенок. Семья — это те, кто тебя понимает и поддерживает, это мини-сообщество близких по духу людей». Она добавляет, что для детей коливинг, возможно, даже более полезный формат, чем пребывание с няней или бабушкой: «В такой среде дети быстрее становятся самодостаточными и ответственными, ведь они тоже ощущают себя членами сообщества».
Социологи видят в растущей популярности коливингов разных форматов возможное зарождение нового типа семейного устройства — так называемых тандемных семей, или tandem tribes. Маркетологи из международного креативного агентства Dragon Rouge прогнозируют, что к 2030 году тандемные микрокомьюнити станут одним из самых распространенных типов семей, особенно в мегаполисах [213].
Возможно, это случится еще раньше.
Жизнь и работа сливаются воедино, и, чтобы сохранить баланс, приходится максимально оптимизировать личное время и пространство.
Жизнь ускоряется и дорожает. Параллельно набирает обороты sharing economy — экономика совместного и осознанного потребления [214]. Все больше офисных сотрудников переходят на удаленный или гибридный формат работы. Многие становятся цифровыми кочевниками и каждые несколько лет или даже месяцев меняют страну. Так как переезд в другую страну по уровню стресса сравнивают с разводом, наличие лояльного комьюнити в этих обстоятельствах — неоценимая поддержка.
Жизнь и работа сливаются воедино, и, чтобы сохранить хотя бы минимальный баланс, приходится максимально оптимизировать личное время и пространство.
И пусть формат коливингов — опция далеко не для всех, но, как гласит старая английская пословица, «чтобы вырастить ребенка, нужна целая деревня». Возможно, пресловутую деревню — и в какой-то мере даже семью — в недалеком будущем смогут хотя бы частично заменить соседи-единомышленники.
…На часах только 8 утра, но на каменистом берегу в прибрежной апулийской [215] деревушке Коцце уже не приткнуться. Воздух скоро нагреется до +35 °C, и местные жители спешат искупаться до наступления жары. За гулом голосов, перемежающихся взрывами смеха, почти не слышно шума волн.
Большинству этих местных на вид лет 75. На деле, уверена, многим на десяток больше. По их шумной, искрящей сплетнями болтовне ясно, что они знают друг друга вечность. Многие старички не плавают, а чинно дрейфуют на воде как буйки. Некоторые nonne [216] с довольным видом барахтаются в прохладной еще воде вместе с маленькими внучатами.
Поздним вечером, когда спадает жара, эта же публика опять выбирается к морю. Ставят раскладные стульчики, садятся на набережной и снова принимаются перемывать косточки родственникам, соседям и друг другу. 80-летние дамы выглядят очень элегантно: цветастые летние платья, яркие браслеты, аккуратно уложенные волосы, туфли на небольшом каблуке.
Глядя на этих энергичных синьор и их спутников, я понимаю, почему в Италии средняя продолжительность жизни — одна из самых высоких в Европе. Некоторые районы этой страны, например Сардиния, и вовсе входят в число «голубых зон» — регионов планеты, обитатели которых живут феноменально долго и сохраняют ясный ум и крепкое здоровье до самого конца [217].
Дело не только в терпком вине сорта примитиво, без бокальчика которого обходится редкий ужин (а частенько и обед), и не в хваленой средиземноморской диете. Один из главных факторов, который гарантирует здоровье и бодрость духа, — надежные социальные связи. Это не обязательно семья и брак в традиционном понимании, хотя в кластерах долгожителей несколько поколений нередко живут под одной крышей так же, как их предки столетиями ранее. Старики в таких комьюнити не чувствуют себя одинокими и покинутыми. Они могут вовремя получить помощь. Если у них получается регулярно общаться с внуками, они продолжают ощущать себя востребованными.
Но ключевое слово здесь все-таки «связи». Наличие стабильного, лояльного, близкого круга общения продлевает жизнь. Кто эти люди: муж, возлюбленный, коллеги или друзья, — второстепенно. Семья — неважно, в каком составе и формате, — нужна человеку как воздух.
Еще в середине 1990-х годов один из самых авторитетных социальных психологов в мире, профессор Рой Баумайстер совместно с доктором психологических наук Марком Лири проанализировал сотни многолетних исследований и сделал однозначный вывод: быть частью группы (родственников, друзей, коллег, сообщества), формировать и испытывать привязанность — наша фундаментальная потребность [218].
А в шкале базовых человеческих нужд, разработанной еще в середине 1950-х американским психологом Абрахамом Маслоу, необходимость принадлежать к лояльной группе стоит на третьем месте — сразу за «физиологией»: потребностями есть, спать и находиться в безопасности.
«Семья неубиенна», — соглашается Елена Рождественская, профессор факультета социальных наук НИУ ВШЭ. По ее мнению, даже если люди перестанут заключать браки, они все равно будут остро нуждаться в опоре в лице «своих» — тех, кто их понимает и принимает. «У нас высока потребность быть принятыми и вовлеченными, но именно в ограниченном, защищенном пространстве, — объясняет Рождественская, — чтобы можно было на время уходить во внешний мир, но потом непременно возвращаться». При этом семья будет и дальше трансформироваться, как это происходило столетиями ранее, адаптируясь к изменениям в обществе и экономике.
Но с институтом брака, скорее всего, прощаться тоже рано. Культуролог Владислав Земенков, соавтор исследования, проведенного в 2020 году в российских городах-миллионниках, когда группа социологов спрашивала 20–30-летних людей об их ценностях и приоритетах в отношениях [219], настаивает, что брак и семья по-прежнему входят в жизненный сценарий молодежи: «Идея брака как гарантии социальной безопасности еще долго будет
