чтобы прикрыться, как будто ты не знаешь, насколько желанно и идеально твое тело. Не прячься от меня, Эйвери. Не сегодня. Я не буду прикасаться к тебе. Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь".
Я не могу найти свой голос, поэтому киваю и получаю легкую улыбку. Его глаза снова путешествуют вверх и вниз по моему телу, и мне хочется, чтобы это были
его руки. Или его губы и этот грешный язык. Долгие, влажные облизывания звучат как нельзя лучше. Я слишком устала, чтобы думать, и слишком похотлива, чтобы стоять как вкопанная. Его взгляд останавливается на моей правой груди, и я задаюсь вопросом, является ли она его любимой. Вопрос, проплывающий в моей голове, выпадает изо рта без долгих раздумий. "Если бы ты мог опустить губы в любое место на моем теле, но у тебя был бы только один поцелуй, что бы ты выбрал?".
Шон смотрит на меня сквозь темные ресницы и
улыбается. "Можно я покажу тебе?"
Та часть меня, которая превратилась в
в сирену, охваченную похотью, отвечает: "Да".
Мне интересно, что он собирается делать, потому что Шон колеблется. Его глаза опускаются на мои соски, один за другим, а затем он отступает назад.
и смотрит на меня. Шон кружит вокруг меня один раз, медленно, заставляя мое сердце еще сильнее ударяться о ребра. Между ног так горячо и сильно пульсирует. Я так сильно хочу его и надеюсь, что он выберет какое-нибудь очень пикантное место, чтобы поцеловать меня. Его губы, прижатые к моим бедрам, были бы просто райскими. Его рот на моей груди, сосущий и дразнящий меня до беспамятства, тоже звучит восхитительно.
Шон останавливается передо мной и заглядывает мне в лицо. Медленно опустив голову, он прижимается своим ртом к моему. Жар от его губ разгорается в пламя, когда поцелуй соединяется. Мне хочется схватить его голову руками и потянуть за волосы, но я прижимаю руки к бокам. Это его поцелуй, и я хочу увидеть, что он сделает, поэтому я не двигаюсь. Шон снова целует меня, нежно прижимаясь ко мне. Шон ловит мою нижнюю губу и слегка покусывает ее, а затем проводит языком по шву моего рта. Я раздвигаю губы, но Шон не целует меня так. Это самый невинный, целомудренный поцелуй, который он когда-либо дарил мне. Когда Шон отстраняется, я чуть не падаю. Я вскрикиваю, как будто меня кто-то ударил, и смотрю на него.
Он не объясняет, что он сделал и почему. Шон просто протягивает руку и говорит: "Пойдемте.
мисс Смит. Мне нужно привести вас в порядок и уложить в постель".
Я вложила свою ладонь в его и пошла за ним в ванную. Он помогает мне залезть в душ, но не дает мне ни мочалки, ни мыла. "Ополоснись и позови меня, когда будешь готова".
"Готова к чему?" Мой голос едва слышен.
Шон издает забавный звук, задергивая занавеску. Я не думала, что мне сейчас смешно, но ладно.
Я позволяю воде омывать мое лицо и спину, но я так напряжена, что никогда не засну, не сейчас. Не с Шоном здесь. Через несколько мгновений я решаю не давать себе
хорошо провести время. Если мне повезет, он войдет ко мне, и это будет совершенно ужасно. Делать это на глазах у кого-то - совсем другое, чем на камеру. Здесь есть разделение, и это не так грязно. Может, мне лучше пойти поспать. Хотя я хочу мыла, и мягкая подушка звучит приятно, особенно если мои чресла утихнут, так что я зову его.
Шон возвращается без рубашки, но он все еще одет. Я не могу скрыть
свое разочарование, но я пытаюсь. Видимо, у меня дерьмовая работа. Шон улыбается мне. "Надеешься на что-то другое?" Я пожимаю плечами. "Ненавижу, когда ты так делаешь. Скажи что-нибудь. Скажи. Скажи мне, о чем ты думаешь, на что надеешься. Я хочу услышать".
"Тебе не нравится, когда я пожимаю плечами? Это по-стариковски. Ты не можешь говорить такие вещи", - поддразниваю я. Я думаю, что выгляжу как поникшая
но взгляд Шона говорит о другом. Утонувших крыс нельзя трахать, а его глаза говорят, что это я. Если бы он дал мне кусок мыла, я бы уронила его и нагнулась, чтобы посмотреть, что он будет делать. Неудивительно, что он забрал мыло.
Протянув руку вперед, он смачивает мочалку, прежде чем нанести на нее мыло. "Руки", - говорит он, и я протягиваю их ему, держа их так, будто он собирается надеть на меня наручники. Шон переворачивает их и моет каждую.
внимательно, пока он говорит. "Я стар. Кроме того, ты знаешь, что думаешь. Я бы хотел, чтобы ты не боялся их высказывать".
Я чуть не падаю от смеха. "Ты думаешь, в этом проблема? Что я не хочу говорить тебе, что я думаю? Я могу сказать. Поверь мне, дело не в этом".
"Хорошо", - говорит он, бросая мочалку и наливая на руки побольше геля для душа, - "скажи мне, где ты хотела, чтобы я тебя поцеловал раньше". Его ладони ложатся на мои руки и взбивают гель в пену. Боже мой, как приятно.
"Я не знаю. Я еще не решила. Или правую грудь, или..."
"Скажи это". Его голос властный, как будто он выпорет меня, если я не признаюсь в эту секунду.
"Между ног?" Почему это прозвучало как вопрос?
Шон ухмыляется, когда его руки натирают мылом мой живот и поднимаются к ребрам. "Я могу заставить тебя сказать именно то, о чем ты думаешь, без всяких колебаний. Я просто..."
Это заставляет меня смеяться. "Нет, не можешь. Это куча
чушь собачья". Мой голос переходит на октаву, когда его пальцы обхватывают мои соски и сжимают их. Мой подбородок опускается, и я визжу, когда моя спина выгибается навстречу его рукам. Прикосновения - это чистая агония, потому что он держит дистанцию на другой стороне ванны. Я не могу качать бедрами навстречу ему, и у меня нет выхода для пытки между ног.
"Что ты сказал?
" Шон дьявольски улыбается, когда вода попадает на его обнаженную грудь. Единственное, о чем я могу думать, это слизывать языком каждую каплю. Я понятия не имею, о чем он говорил. "О, да, скажи мне, где ты хотела, чтобы мой рот был во время поцелуя". Он потирает пальцы, нежно надавливая, наблюдая за моими глазами.
Мой рот раскрывается в широкую "О", и я пискнула. "Между ног".
Он качает головой. "Недостаточно хорошо". Его пальцы сжимают мою нежную плоть, как тиски.
Задыхаясь, я пытаюсь отстраниться от него, но от этого становится только хуже. Удовольствие и боль проносятся в моем мозгу, как молния. Он должен отпустить меня или сделать что-то еще, чтобы удовлетворить мою похоть. Шон ловит мой взгляд и внимательно наблюдает за мной. Я знаю, что ему нравится видеть, как боль пляшет на моем лице, но он не заходит слишком далеко. Не в этот раз.
Я издаю звуки, которые будут преследовать меня при дневном свете, и близка к тому, чтобы запрыгнуть - что это значит? - но я не отвечаю ему так, как он хочет, и он начинает извиваться. О. Боже. Боже.
Внезапно душ ощущается как пальцы по всей моей коже, и я задыхаюсь снова и снова, когда он сжимает свою хватку. По телу пробегают волны жара, колени подгибаются, но Шон не дает мне выгнуться. Он удерживает меня на месте, держа за груди, а его темные глаза смотрят на мое лицо, пристально и без выражения.
"Скажи мне
", - приказывает он, пока его руки крутят оба соска в одном направлении, усиливая давление. Я хочу сказать это. Хочу, но я не могу говорить так, когда я не в самом разгаре. Это неправильно или что-то в этом роде. Но мои бедные таты застрянут в штопоре, если я не заговорю в ближайшее время. "Говори." Он снова приказывает мне и поворачивается в другую сторону, усиливая давление.
"Киска!" I
пролепетала я. "Я хочу, чтобы ты целовал мою киску и лизал меня... сильно". Последнее слово застряло у меня в горле. Я не смотрю на него. Сказать такое вслух Шону - это немыслимо. Я нахожусь между наслаждением и болью, где-то между раем и адом, а этот прекрасный извращенный мужчина наблюдает за потоками воды на моем теле.
