Постигая великое в неприметном
Путь Дао — это бесформенное и безымянное начало конца всех вещей. Начинаться и заканчиваться, не зная почему — вот величайшая тайна из тайн.
Ван Би (III в), даосский мистик
До сих пор из уст многих носителей ушу, в основном в центральных провинциях Хэнань, Хунань и Хубэй, можно встретить рассуждения об ушу как об «искусстве Дао» (дао шу) или «технике Дао» (дао цзи). Именно так называли ушу внутри сектантских школ еще два-три века назад, причем именовать его таким образом в разговоре между собой могли только члены школ (т. е. члены «внутренней линии» — «нэйсянь»). Напомним, что «искусством Дао» в древности именовали магические действия шаманов, даосскую практику изготовления «пилюли бессмертия». Позже к «искусству Дао» были причислены каллиграфия, архитектура, живопись, разбивка миниатюрных садов, стихосложение, все чаньские искусства. В этом же ряду стояло и ушу.
Именно с «работой Дао», которое «ничего не делает, а все вершится само собой» (Лао—цзы) и связано понятие «гунфу».
Термин «гунфу», больше известный нам в его западном искаженном чтении как «кунфу», или «кунг-фу», долгое время во всем мире был значительно более популярен, чем «ушу». Как уже говорилось, в современном Китае понятия «ушу» и «гунфу» выступают как синонимы.
Понятие «гунфу» многозначно, и его следует понимать контекстуально. Это «высшее мастерство», «великая работа», «упорный труд», «подвижничество», «время» (точнее — «наличие времени для выполнения какой—то работы»).
Слово «гунфу» употреблялось с глубокой древности в значениях «время» и «долгая работа, выполняемая с особым мастерством». С VII в. оно стало пониматься и как грандиозный успех правителя, мудреца или другого великого человека, труды которого пошли на благо людям.
Гунфу становится универсальным понятием. Приобретенное в одном деле, скажем, в ушу, оно распространяется и на все другие области жизни человека. Отсюда многочисленные рассказы о мастерах ушу, которые были известными философами, поэтами, астрономами и т. д.
Обратим внимание на то, что гунфу в смысле «великое делание» и «драгоценное, с умением проведенное время» уже в древности стали синонимичны. У даосского мистика Гэ Хуна (III–IV вв.) мы, вероятно, впервые встречаем параллельное использование двух вариантов написания иероглифа «гун» из слова «гунфу». Первый вариант означает «деяние», «достижение», «действие», «мастерство», второй — «работа», «ремесло», «мастерство». Поскольку оба варианта в устной речи звучат абсолютно одинаково, то эти иероглифы при написании слова «гунфу» стали абсолютно взаимозаменяемыми.
В историческом сочинении V в. «Нань Ци шу» («История династии Южная Ци») гунфу уже явно означает «достижение», «учение». В философии неоконфуцианства, сложившейся в XI–XII вв. «гунфу» осмыслялось как «нравственное усилие», ведущее к духовной самореализации, самораскрытию и внутреннему озарению.
Особую популярность понятие «гунфу» приобрело в сектантских народных школах медитативного «внутреннего искусства» (нэйгун), где занимались сложной психопрактикой, упорядочиванием циркуляции ци в организме в целях «просветления изначального лика» человека. Именно в этой среде гунфу постепенно стало обозначением особого мастерства в боевых искусствах.
В ушу понятие «гунфу» использовалось в двух смыслах: во-первых, как высшее откровение на пути самопостижения, обретение мастерства, как способность принимать красоты мира и доверять (синь) ему, во-вторых, как совокупность времени и усилий, затраченных на достижение такого мастерства. Гунфу — это и цель, и путь к ней, высшее достижение и ведущая к нему кропотливая работа.
С ХVII в. термин «гунфу» стал всеобщим для боевых искусств, даже потеснив слово «ушу». Особенно широко он использовался в тайных обществах и религиозных сектах типа знаменитого «Белого лотоса» (Байляньцзяо), где под гунфу понималось боевое искусство, совмещенное с медитативной практикой. Показательно, что в ряде школ «внутренней семьи» (нэйцзя) понятие «гунфу» соотносится с «Тяньгун» — «Небесным мастерством», причем эти термины в трудах теоретиков ушу использовались как взаимозаменяемые. Тем самым подчеркивался смысл гунфу как высшего мастерства, имеющего космическое («небесное») звучание и происхождение: оно спонтанно воплощается на земле через ряд «пресветлых учителей» (мин ши) «внутреннего искусства». Такое толкование гунфу связано с представлением о мистической «работе Дао», а также с даосской концепцией «праздности» и «отдохновения» как высшей «работы духа» в противоположность «внешнему», механическому выполнению движений.
Считается, что для достижения гунфу необходимы три начала — терпеливые занятия, правильное окружение и опытный учитель. Замечательный пассаж по этому поводу мы встречаем у известного мастера тайцзицюань Чэнь Синя (ХIХ в.): «Современные ученики, не прилагая усердия (гун), сразу же стремятся достичь успехов, прикладывают минимум усилий и стремятся к большим достижениям. Разве это похоже на то, о чем говорил Конфуций: „Сначала — трудности, лишь затем — успехи“? Итак, необходимо следовать тому, о чем говорил Мэн-цзы (философ-конфуцианец IV в. до н. э — А. М.): занимаясь делами, не будь прямолинеен, освободи сердце от пренебрежения, не пытайся превозмочь обстоятельства и лишь тогда сумеешь (обрести успех). Когда не ясны принципы, то идут к пресветлому учителю; когда не ясна дорога, посещают добрых друзей. Когда становятся известны принципы и ясна дорога, а цели все ещё не можешь достичь, то в течение долгого времени посвяти себя неутомимому гунфу, и ты придешь к цели» [350].
«Гунфу»
Предание ушу хранит немало историй, когда мастер не столько обучал последователя технике ушу, сколько каким-либо необычным образом приобщал его к самому «гунфу». Иногда учителя шли от самых обычных вещей, например, заставляли неофита годами вращать мельничный жернов, чтобы он привык использовать не силу рук, а «силу земли», которая через ноги и поясницу поднимается в руки, или носить доверху наполненные водой ведра через овраги из самого дальнего колодца, не пролив ни капли, тем самым овладевая искусством мягкого, незаметного передвижения. После такого обучения гунфу реализуется естественно и незаметно, а самим приемам ушу в этом случае можно уже обучить за считанные месяцев. Вместо того, чтобы начинать с утомительных технических экзерсисов, ученика ведут к истоку, «семени» любого возможного движения.
Гунфу может прийти и при готовке пищи, и при занятиях каллиграфией, и при тренировке в ушу. Нужно лишь «знать, что делаешь», т. е. обрести «семя движения», которое заключено в мире «доформенном», в пространстве вселенского хаоса, в Дао: «О, смутно-туманное, но в нем заключено семя» («Дао дэ цзин»). Обучаясь чему-то одному и поняв его корень, произрастающий из Дао, овладеть всем. Именно об этом говорит чань-буддийская поговорка: «Все вещи возвращаются к Одному, а Одно восходит к своему истоку — пустоте Дао». Мудрец-мастер не обязан «знать все», а должен обладать лишь таким состоянием сознания, которое приобщает его к Дао. «Умеет» на самом деле, конечно же, Дао; человек лишь воспроизводит его посылы в конкретных действиях.
Мастер может управляться с мечом не только рукой, но и ногой. Герои «Речных заводей»: Ван Чжилю наставляет Ли Цзюня
Известный мастер боевых искусств и ученый ХVI в. У Шу описывает забавную историю, демонстрирующую связь «обучения по аналогии» и гунфу. Эта история касается возникновения стиля «Эмэйского копья», характеризующегося крайне запутанными передвижениями. Два монаха пришли к известному учителю, про которого ходили слухи, что он обладает тайными методами боя с копьем, и стали упрашивать старика открыть им хотя бы часть секретов. Сначала мастер лишь рассмеялся, не ответив ничего, но после долгих уговоров согласился взять их в ученики. Но обучение оказалось неожиданным — учитель послал их в лес рубить дрова, чем они и занимались в течение двух лет, даже не приступая к тренировкам. А через два года учитель с улыбкой (это вообще характерная черта описания мастеров — улыбка, смех, показывающие игровой характер, символическую суть их обучения) сказал им: «Вы вдвоем упорно и настойчиво трудились и теперь уже можете идти дальше. Я владею 18 способами прямых уколов копья, 12 способами ударов руками, взаимного использования защиты и нападения (т. е. блокировки удара противника и одновременной контратаки — А. М.) — сокрушительным боевым искусством. Если, в течение долгого времени рубя дрова, вы научились управлять своими руками через сердце, то даже не зная способов движения руками и передвижений, вы уже содержите это в себе в скрытом виде». [254]. По сути, в этом и заключается смысл ушу — содержать в себе в скрытом виде (юй) знание не только о всевозможных приемах, но и о мировых трансформациях вообще.
