— Все-таки не так вы делаете обводку, Ипполит. Ведете неправильно, а иногда…
Глаза тренера чуть-чуть усмехаются:
— А иногда зачем-то сильно бьете.
— Это я… — пытается оправдаться Ипполит.
— Это вы, — перебивает его тренер, — немного погорячились. Как всегда. Так вот. Чтобы вы поменьше горячились, мне, видимо, придется повозиться с вашим характером. А Смирнов поможет вам освоить технику обводки.
— Обводки? — переспрашивает Смирнов.
— Да, обводки.
— Кому, помогу? Дугину?
— Да, Дугину.
Смирнов осматривает Ипполита сверху донизу и обиженно говорит:
— Мне, Алексей Константинович, надо тренироваться с равным футболистом по силе и по технике. А то тренировка не оправдает себя.
— Всегда ты ворчишь, — недовольно замечает тренер. — Ничего плохого не будет, если передашь свой опыт футболисту.
— Я постараюсь, Павел, — смущенно говорит Ипполит, — ты попробуй.
— Попробуем, — неохотно соглашается Смирнов. — Только ты в следующий раз прийди пораньше, отбери мяч, тот, серый, знаешь. С этим мячом я больше люблю заниматься.
К разговаривающим подходят секретарь комсомольской организации фабрики Ася, председатель заводского совета добровольного спортивного общества Григорьев и Людмила Александровна.
— Здравствуйте! — приветствует спортсменов старая библиотекарша. Потом разворачивает сверток, вынимает запачканную тушью книгу и протягивает ее тренеру.
— Вот, полюбуйтесь! Красиво?
Алексей Константинович перелистывает несколько страниц, затем поднимает глаза на собеседницу:
— Не очень. Кто же это так читал ее? Трубочист?
— Не трубочист, а футболист, — вносит поправку Людмила Александровна, берет у тренера книгу и решительными движениями снова заворачивает ее в бумагу. — Во дворе нашего фабричного дома живет много ребят. Они хотят играть в футбол и хотят, чтобы никто не закрывал этого футбола. И у них там происходят целые трагедии, как вот эта, например, с книгой.
Людмила Александровна осуждающе смотрит на тренера, потом на Ипполита. Ипполит виновато опускает глаза, словно он персонально ответственен за все трагедии, которые происходят на футбольных полях.
— Но ведь, Людмила Александровна, сделано не так уж мало, — примирительно говорит Григорьев и лезет в задний карман брюк, откуда вытаскивает большой мелко исписанный лист бумаги. — Мы провели молодежный кросс, в котором участвовало…
Его прерывает Ася:
— Спрячь, Федя, свои отчеты. У нас никто не отнимает того, что сделано. Действительно, мы устраиваем смотры, проводим кроссы, организуем соревнования, эстафеты, конференции, костры, походы… Все это очень хорошо. А под боком у нас живут ребята, все свободное время они проводят во дворе. А мы до сих пор ничего для них не сделали.
— Вот это и обидно, — уж более спокойно замечает Людмила Александровна, — ведь, действительно, спорт поставлен у нас на фабрике неплохо.
Ободренный этим замечанием, Григорьев снова пытается продолжить свои объяснения:
— Если разобраться, Людмила Александровна…
Его снова прерывает Ася:
— После будем разбираться, Федя.
И, повернувшись к тренеру, она добавляет:
— Вы, Алексей Константинович, должны нам помочь. Мы устроим во дворах, где живут наши рабочие, волейбольные и баскетбольные площадки, будем проводить соревнования между командами разных дворов…
— Сделаем турники, повесим кольца, — напоминает Григорьев.
— А в чем же может выразиться наша помощь? — спрашивает Алексей Константинович.
— А нам от вас самое основное нужно, — говорит Ася. — Нам нужно, чтобы вы выделили хороших спортсменов, которые помогли бы организовать во дворах футбольные команды.
— И в первую очередь в доме номер пять по Грибному переулку, — заключает Людмила Александровна.
Алексей Константинович понимающе кивает головой. Потом обращается к Смирнову:
— Мне кажется, тебе, Паша, это дело как раз по плечу. Ты как на это смотришь?
Смирнов даже раскрывает рот от неожиданности и в полной растерянности смотрит на своего тренера:
— Что-то вы, Алексей Константинович, не то придумали. Ведь там же маленькие мальчики. Вы бы меня еще в детский сад воспитателем послали. Вот как я на это смотрю.
Людмила Александровна не может согласиться с такими сравнениями:
— Вы мастер футбола, товарищ Смирнов! А ребята! Они так увлекаются этой игрой. На каждом пустыре, в каждом дворе часами они гоняют свой мяч. Надо им помочь, товарищ Смирнов! Обязательно помочь!
— Ребячьего дядьку хотите из меня сделать… Чтобы все на фабрике пальцами на меня показывали, — не глядя на библиотекаршу, отрывисто бросает Смирнов. И уже совсем иронически добавляет: — Для детей есть детские работники, а не футболисты, которые украшают фабричную команду. А что же будут делать воспитатели? Может быть, начнут забивать мячи в ворота противника?
— Я бы на твоем месте не отказывался, Паша, — пытается уговорить упрямого футболиста Григорьев. — Я бы на твоем месте так сразу не рубил сплеча.
— Как хотите, сплеча или не сплеча, но я не согласен. Может, еще в ясли няней меня определите. Уж заодно.
В разговор бурно вступает Ася. Она резко поворачивается к Смирнову и гневно восклицает:
— Ясли! Детский сад! Няня! Великий мастер не может снизойти до такого дела, как тренировать ребят. Постыдился бы!
Алексей Константинович спокойно говорит:
— Конечно, Паша, силой мы тебя не можем заставить заниматься с ребятами. Но ты обдумай это предложение. Мы тебя не торопим, если надумаешь — скажешь.
— Нет, к детям вы меня не сосватаете. Тут и надумывать ничего не надо, — упрямо заявляет Смирнов.
Сделав прощальный жест, он уходит.
Ася смотрит ему вслед удивленно и недоброжелательно: пойди, уговори такого! Потом поворачивается к тренеру:
— Что же нам делать. Алексей Константинович? Ведь так оставить дело нельзя.
— А как вы думаете, Алексей Константинович, если бы я взялся за это дело? — вдруг предлагает Ипполит, сам удивляясь своей необыкновенной смелости. — Я же недавно из ремесленного училища, знаю, как с ребятами надо обращаться. И все правила игры им покажу, расскажу про режим дня, про тренировки, когда уроки надо учить, и даже как надо питаться… Все расскажу мальчикам…
Людмила Александровна с интересом разглядывает Ипполита, словно желая ответить самой себе — сможет ли он, действительно, справиться с работой воспитателя детей? Переводит взгляд на Алексея Константиновича, от которого, собственно, зависит решение этого вопроса. Тот улыбается старой библиотекарше, затем поворачивается к Ипполиту:
— Тренерская работа требует больших знаний, умения и опыта. Одного желания, Ипполит, здесь недостаточно. А кроме того, — правда, не хотелось бы говорить об этом при всем честном народе, но придется, — у вас самого есть еще мальчишеская горячность, которую надо сначала в себе побороть. Что вы думаете по этому поводу, Ася?
Ася утвердительно кивает головой.
— Он сам знает об этом своем недостатке. Мы с ним не раз говорили о его характере, и спорили, и ссорились. И мне тоже кажется, что Дугину рано еще думать о воспитательной работе. Себя перевоспитай, Ипполит!
— Словом, разделали молодого человека под орех, — смеется Людмила Александровна. — Ничего, горячность лучше холодности. Так мне, по крайней мере, кажется. Но советовать не берусь.
Ипполит смущенно смотрит на своего тренера.
— Помочь очень хотелось, Алексей Константинович, потому и предложил себя. А найдете другого — только рад буду.
— Неужели никого, кроме Смирнова, нет? — спрашивает Ася.
— Я все время думаю о том, что у нас четыре двора, четыре площадки, что надо выделить четыре человека. Трое у меня уже есть, но сюда, в Грибной переулок, мне хотелось бы послать действительно опытного человека. Кроме Смирнова, у меня есть Гаврилов…
— Гаврилов — это хорошая кандидатура, — обрадованно говорит Григорьев. — Только он сейчас болен.
— Сегодня болен, а завтра выздоровеет. Словом, Ася, как только он появится, мы его туда пошлем.
— Значит, все в порядке, — весело говорит Людмила Александровна.
— Все решено. Только бы Гаврилов долго не болел.
— Наши футболисты долго не болеют! — прощаясь, успокаивает библиотекаршу Алексей Константинович.
— И мы тоже может идти, — говорит Ася и дружелюбно кивает Ипполиту. Потом подхватывает одной рукой Григорьева, другой — Людмилу Александровну и уходит вместе с ними.
Ипполит остается один. Что же, надо идти в душ, потом переодеться, ехать домой… А как хорошо стало вокруг! На небе появились голубые просветы, выглянуло солнышко, дождевые капли ярко блестят на траве. И воздух чистый, так легко дышать…
К нему подбегает Тоня:
