Незнакомец сел в постели. Пепел с кончика сигары упал на одеяло, и он небрежно смахнул его на пол.
– В школе?! – переспросил он. – Ясно! Ты из тех, кого «Листья» взяли прямо из пеленок!
Насмешливый тон не понравился Биллу, даже несколько разозлил его. Еще на автостанции Биллу повстречался какой-то хоккейный фанатик. Увидев у Билла коньки, он забросал его кучей вопросов, но закончил так же разочарованно: «Ах, из школьной команды! Сюрприз нового набора…» То же происходило и в автобусе, по дороге сюда. Сначала водитель, затем сосед, который скорбно заметил: «Еще никогда не слышал, чтобы со школьной скамьи попадали в профессионалы!» – словно Билл обманывал его. Нотки недоверия и насмешки звучали у всех, кто заговаривал с ним, точь-в-точь, как у этого парня на кровати.
– Именно так! – коротко обрезал Билл. – Из школы.
Ему не хотелось продолжать разговор на эту тему, и он спросил:
– А вы кто?
Парень несколько секунд размышлял над вопросом, уставившись на кончик дымящейся сигары.
– Значит, ты не знаешь, кто я? – вопросом на вопрос ответил он.
– Нет.
– Я Бенни Мур.
Сказав это, он уперся взглядом в Билла, словно желая проверить, какое впечатление произведет его имя.
Билл сразу же вспомнил просьбу девушки-администратора.
– Слышал, – холодно произнес он. – Вас просили позвонить вашей сестре.
– Кто просил?
– Дежурная внизу.
– Ах, она… – протянул Мур.
– Вы живете в этом номере? – спросил Билл.
– А разве похоже, что я здесь живу? – саркастически отозвался Мур.
– Вы поняли, что я имею в виду, – невозмутимо, произнес Билл. – Мне сказали, что я буду жить здесь с Тимом Мериллом.
При этих словах Биллу показалось, что в глазах Мура сверкнуло что-то вроде зависти.
– Я забыл взять внизу ключ от своего номера, – хмуро объяснил он. – А тут горничная делала уборку, вот я и вошел отдохнуть немного. Еще подумал, что встречу Мерилла.
Биллу показалось странным, что кто-то мог запросто войти в чужую комнату, расположиться на чужой постели и задымить сигарой…
Беззастенчивый тип, решил он про себя. На его месте Билл неделю прождал бы у двери, лишь бы увидеть Мерилла и сказать ему несколько слов. А может быть, так принято у профессионалов?…
– Тузы из «Листьев», конечно, соизволят прибыть завтра, к началу медосмотра… Только мы, несчастные юниоры, и школьники, – сделав ударение на последнем слове, криво усмехнулся Мур и продолжал, – должны явиться с вечера в воскресенье…
Мур встал и потянулся. Он был повыше Билла и шире в плечах.
– Я и сам не прочь приехать сюда в комфортабельном автомобиле с откидывающимся верхом, – завистливо продолжал Мур, поглядывая на Билла. – Ты, верно, возгордился, что тебя поместили вместе с Мериллом?
– Я приехал сюда играть в хоккей, и мне все равно, с кем меня поселили, – отозвался Билл,
– Я приехал сюда играть в хоккей, и мне все равно, с кем меня поселили, – писклявым голосом передразнил Мур.
Явно довольный собой, он снова растянулся на постели, запыхтел сигарой, пустив облако дыма к потолку.
– Запомни, малый, когда начнутся тренировочные игры, берегись – я бью наповал.
Положив чемодан на кровать, Билл принялся расстегивать ремни.
– Я тоже бью наповал, – ответил он.
– Что, что? – переспросил Мур, рывком садясь на край постели.
Билл посмотрел ему в глаза, понимая, что тот подначивает его, вызывая на ссору, и решил не поддаваться,
– Я тоже бью наповал, – повторил он.
Билл кое-что знал о Муре. Он был известен не только как классный хоккеист, но и по другим причинам.
Весной, в финальных играх команд юниоров, Мур был дисквалифицирован за то, что бросил шайбу в арбитра, удалившего его на две минуты. Шайба попала арбитру в лицо, и врачам пришлось наложить несколько швов. Дисквалификация еще не была снята. Билл читал об этом в одной из торонтских газет. Там, между прочим, говорилось:
«… Среди кандидатов числится и Бенни Мур. Решение о его дисквалификации за нанесение травмы арбитру во время полуфинальной игры юниоров должно быть рассмотрено в конце сентября. «Листья», очевидно, верят в его способности и надеются, что за время тренировочного сбора наказание будет снято. Поведение Мура на сборах возможно повлияет на решение руководства НХЛ. Иначе говоря, если он вновь не сорвется, то все будет в порядке. В противном случае – вон!»
– Буду ждать, когда ты в первый раз стукнешь меня, – лежа на постели, произнес Мур.
Спунский был на два года моложе Мура. Слышал Билл и о биографии Мура, которая в какой-то мере могла объяснить черты его характера. Сирота, он жил у деда с бабкой, несколько лет провел в детдомах. По-видимому, Мур считал обязательным поддерживать свою репутацию забияки. Но Билл слишком был утомлен, чтобы играть в его игры. Прошлой ночью он работал далеко заполночь после матча борцов и к тому же плохо спал, возбужденный предстоящей поездкой на сборы.
– Пора бы тебе повзрослеть, Мур, – сказал он резко.
Он не заметил, что в дверях стояли трое парней, которые слышали его последние слова. Раздался взрыв хохота. Один из молодых людей крикнул на весь коридор:
– Эй, ребята! Знаете, что новенький заявил Бенни Муру? «Пора бы тебе повзрослеть, Мур!»
Послышался чей-то ленивый голос:
– Сообщите мне день его похорон.
Билла разбудил телефонный звонок. Вскочив, он не сразу сообразил, где находится, но, увидев вторую кровать и непривычную обстановку комнаты, вспомнил, и сердце у него ёкнуло. Первый день в лагере «Кленовых листьев»!…
– Я разбудил тебя? – послышался голос в трубке. – Это Джексон.
– Здравствуйте, мистер Джексон! – радостно отозвался Билл, мысленно представив доброе усатое лицо главного селекционера «Кленовых листьев».
Часов у Билла не было, но в объявлении у лифта говорилось, что завтрак в половине восьмого. Значит, сейчас семь. Телефоны в соседних номерах трезвонили вовсю. По-видимому, дежурный администратор обзванивал всех подряд.
– Не хочешь ли позавтракать вместе с моими друзьями? Я тебя познакомлю.
– С удовольствием, – не раздумывая, согласился Билл.
– Жду тебя внизу.
Билл посмотрел в окно. Вечером, ложась спать, он был таким усталым, что даже не зашторил окна – мгновенно заснул, едва опустив голову на подушку. На улице уже началась жизнь – открывались магазины, лавки, люди спешили на работу, сигналили автомобили.
Билл встал под горячий душ. Дома у Спунских была ванна с газовой колонкой. Приходилось ждать, пока нагреется вода. В раздевалке на стадионе и в школе душевые были общие. Веселя суматоха, шум, гам, смех. Только и знай, что увертывайся от мыльной пены, которой норовили залепить тебе глаза, и не зевай, а то кто-нибудь перекроет горячую воду и тебя обдаст ледяная струя… Билл вспоминал все это с улыбкой, стоя под горячим душем в номере отеля «Императрица». Начинался его первый день на сборах. Выйдет ли он сегодня на лед?…
И вдруг он вздрогнул от одной только мысли, что он, Билл Спунский, восемнадцати лет от роду, выйдет на лед вместе с такими хоккеистами, как Тим Мерилл, Руп Мак-Мастерс, Отто Тихэйн, Ансон Оукли, имена которых он слышал по радио, читал в газетах, а некоторых видел по телевизору в доме у Гордонов. Он вспомнил Пита, Сару, которая все лето работала официанткой далеко от дома в Национальном парке Банффа, чтобы накопить денег для поступления в университет. Ему так не хватало старых друзей этим летом. Он вспомнил, как в июне пришел к Гордонам попрощаться перед отъездом… Сара обняла его, не смущаясь родителей, и это вызвало ироническое замечание Пита…
Билл вышел из-под душа, вытерся махровой простыней и начал было одеваться. Но тут же вернулся, ополоснул ванну, вытер пол, как всегда делал это дома. Может быть, это обязанность горничной? Но все равно он не мог, чтобы Тим Мерилл нашел номер в беспорядке.
Рассматривая себя в зеркале, он не удержался и вслух сказал: «Ты самый счастливый парень на свете!»
Проведя рукой по щеке, Билл решил было не бриться – он брился только вчера, – но тут же передумал, достал бритвенный прибор.
Надев мягкие черные ботинки, серые брюки и белую рубашку, он повязал галстук, надел синий блейзер и снова оглядел себя в зеркале. Все в порядке.
Перед приездом сюда он жадно прислушивался ко всем рассказам об игроках Национальной Хоккейной Лиги и твердо уяснил одно: если уж ты профессионал, то должен одеваться и вести себя как профессионал.
Первый, кого он встретил в коридоре, был Myр.
– Вижу одного из лучше всех одетых школьников Виннипега, Билла Спукски, – громко сказал тот, вынимая из кармана сигару и срывая с нее целлофановую обертку.
– Спунский, – поправил Билл.
– Спукски, – упрямо повторил Мур.
Высокий молодой человек в очках, с веснушчатым лицом, услышав громкие голоса, высунулся из соседнего номера. Билл его узнал – Мори Мэнсфилд, левый нападающий, начавший играть в НХЛ два года назад. Он посмотрел на Мура, перевел взгляд на Билла, снова посмотрел на Мура и захлопнул дверь, не проронив ни слова. Умолк и Мур, раскуривая сигару, а Билл тем временем направился к лифту.
