Я не люблю, когда что-то сковывает меня, а мороз сковывает, мешает играть.
В том матче в Швеции я терпел сколько мог, но наступил момент, когда руки меня уже не слушались, пальцев я не чувствовал и, чтобы как-то согреться, сжал руки в кулак и так вот, без помощи пальцев, пытался держать клюшку. Лихо носился по льду, не вступая, однако, в игру. Увы, долго имитация активности продолжаться не могла. Товарищи, увидев, что я «открываюсь», и хорошо понимая хоккей, дали мне пас, шайба была пущена сильно и точно и, попав в клюшку, выбила мое оружие из рук.
Сил поднять клюшку, разогнуть пальцы уже не было.
Тренер отправил меня в раздевалку отогреваться.
Матчи эти не приносили нам громких побед. Но помнятся они так же хорошо, как и те, к которым мы готовились месяцы и годы. Может быть, потому, что не были они похожи на другие, чередой идущие один за одним — десятки, сотни матчей, требующих предельной мобилизации всех душевных и физических сил.
Хоккей для мастеров, выступающих в высшей лиге, — это матчи и тренировки, тренировки и матчи, самолеты, поезда, гостиницы, дворцы спорта, соперники, с которыми мы встречаемся из года в год то в Москве, то в Ленинграде, Горьком, Воскресенске, Праге, Стокгольме, Хельсинки, Монреале, Филадельфии.
Хоккей для нас — необходимость видеть партнера, общаться с ним едва ли не ежедневно, и если говорят о психологической совместимости космонавтов, отправляющихся в двухмесячный полет, то, право же, можно говорить об этой проблеме, рассказывая и о хоккеистах, совместное путешествие которых по миру спорта продолжается порой целое десятилетие. И если собираюсь я вспомнить самый памятный матч в моей спортивной судьбе (или, по крайней мере, один из самых памятных), матч знаменитый, матч, о котором говорили долго и много, то прежде я хотел бы вспомнить те два дня, что предшествовали ему.
Здесь мне не требуется полагаться только на память — это не нужно, потому что подготовка к тому давнему матчу, сыгранному весной 1969 года, ничем, в сущности, не отличалась от подготовки к любому ответственному матчу, что проводили хоккеисты ЦСКА минувшей весной.
Любители спорта знают, что когда игры идут через день или через два на третий, когда предстоит поединок с сильным соперником, то мы уезжаем в Архангельское, место учебно-тренировочных сборов футбольной и хоккейной команд ЦСКА. Иногда мы отправляемся на сборы прямо после только что окончившегося матча, если же соперник послабее или между играми несколько дней, то мы разъезжаемся по домам.
На следующий день после матча на тренировку собираются те хоккеисты, кто накануне не выступал или играл всего один период, и те, кто, по мнению тренеров, сыграл неудачно. Остальные могут и не приходить на занятие, однако желание поддерживать хорошую спортивную форму зовет на тренировку и других хоккеистов.
Собираемся мы часов в одиннадцать. Игроки, которым тренеры разрешили не приходить, подъезжают к концу тренировки. Если же кто-то не может в это время прийти в ЦСКА, у кого, допустим, занятия в институте, то он приезжает на сборы самостоятельно, заранее известив руководителей команды о времени, когда он присоединится к товарищам.
Вечером мы свободны. Гуляем, благо места у нас замечательные, сказочно красивые. Иногда направляемся в кино, чуть ли не всей командой, порой вечером кто-то уезжает в Москву, кто-то встает на лыжи, в Архангельском есть где побегать. Любители шахмат, тон здесь задают Владимир Петров и Владимир Попов, нападающий из третьей тройки, начинают бесконечное «выяснение отношений». Есть любители бильярда, домино, тенниса. К теннисистам отношусь и я.
Но чем бы хоккеисты ни занимались — шахматами или книгами, разгадыванием кроссворда или сборами в кинозал — все наши мысли и разговоры крутятся вокруг одной точки — завтрашнего матча.
Тогда, восемь лет назад, весной 1969 года, готовясь к поединку, о котором я расскажу, мы тоже думали о предстоящем матче. О встрече со «Спартаком».
Ох уж этот «Спартак»! Наш главный соперник и конкурент. Бывают, конечно, годы, когда спартаковцы не участвуют в борьбе за золотые медали, когда нашими основными соперниками становятся другие клубы, но такие сезоны — исключение. А правило — дуэль армейцев со «Спартаком». За последние семнадцать сезонов — с 1962 по 1978 год — лишь однажды третья команда вмешалась в нашу междоусобицу: было это в 1974 году, когда чемпионами стали «Крылья Советов». А остальные шестнадцать комплектов золотых медалей доставались то нам, то спартаковцам. «Спартак» становился первым за эти полтора десятка лет четыре раза, мы — двенадцать.
В принципе день на сборах строится однообразно. Утром зарядка минут на двадцать-тридцать. Затем завтрак и выезд в Москву на тренировку на льду. Возвращение, обед, отдых.
И так изо дня в день. Многие сезоны.
Нужны ли предматчевые сборы? Игра у нас тяжелая, и поэтому необходимы и продуманный отдых, и продуктивная система восстановления сил, и массаж, и постоянный врачебный контроль.
Если матч мы играем не завтра, а послезавтра, то тренировка отличается солидной нагрузкой и продолжается часа полтора. Если же матч завтра, то тренировка проводится укороченная, минут на сорок.
Содержание предматчевой тренировки определяется во многом тем, с кем нам предстоит завтра встречаться. Если, например, нас ждет поединок с московским «Динамо» или другой командой, исповедующей сходную тактику — игру от обороны, где четверо игроков выстраиваются на рубеже синей линии и стараются не впустить соперника в свою зону, а пятый катается где-то впереди, мешая атакующим разогнаться, набрать скорость, то одна из наших пятерок получает задание играть, имитируя действия завтрашнего соперника, а остальные звенья пытаются прорваться сквозь «динамовский» частокол.
Однако завтра ЦСКА встречается со «Спартаком», командой, как и наша, атакующего стиля, и потому мы играем с ними в открытую.
К чему приводит открытый обмен ударами, когда все помыслы соперников устремлены вперед, к воротам противника, когда хлопоты об обороне собственных ворот отходят на второй план, показывает результат товарищеского тренировочного матча, сыгранного ЦСКА и «Спартаком» в начале сентября 1976 года. Петров и Михайлов, навестившие меня в госпитале, рассказывали об этом матче с горькой усмешкой — ЦСКА проиграл 8:12. Прямо гандбол какой-то, а не хоккей. Может быть, правда, отсутствие вратарей сказалось — Владислав Третьяк и Виктор Зингер были в Канаде.
День матча тоже начинается с зарядки. Звенья проводят ее отдельно, каждое так, как считает наиболее целесообразным — в соответствии с планом на игру, который поставлен перед пятеркой. Во время зарядки происходит уточнение задания, капитан звена вырабатывает с товарищами план на матч, партнеры договариваются, как будут они играть, и потом на общем собрании команды рассказывают о своих предложениях.
Собрания эти проводятся перед обедом, так что остается время выяснить у тренеров то, что непонятно, уточнить неясные детали задания. Если на вопрос старшего тренера — все ли ясно, вопросы не задаются, то мы считаем, что план предстоящих баталий принят единогласно.
Самостоятельное обсуждение и уточнение игрового задания повышает ответственность каждого спортсмена, формирует навык к анализу — тем самым хоккеист проходит первые классы подготовки к работе в должности тренера.
На матч мы выезжаем за два с половиной часа или немного позже, если играем на Ленинградском проспекте, в ЦСКА, а не в Лужниках.
По дороге в Москву, по пути на стадион стараемся говорить о чем угодно, только не о хоккее, однако мысленно мы уже в Лужниках, на льду, «всматриваемся» в лица спартаковцев, вспоминаем их игру, их излюбленные манеры, приемы ведения атаки, построение обороны.
Так все было и в тот день, в мае 1969 года, когда мы ехали на матч, ставший волей турнирной таблицы финальным в розыгрыше первенства страны: в случае победы хоккеисты ЦСКА получали золотые медали, в случае поражения чемпионами страны становились спартаковцы.
Я помню наш поединок прекрасно.
Да и читатель, я убежден, не забыл тот драматический матч. Его помнят болельщики, переполнившие Дворец спорта в Лужниках. Его помнят и миллионы телеболельщиков.
Я вспоминаю матч ЦСКА — «Спартак», прерванный на тридцать минут.
Хоккеисты ЦСКА до сих пор считают, что золотые медали увели у нас буквально из-под носа.
Мы проигрывали к середине третьего периода 1:2, нам нужна была победа, и за одну секунду до последней смены ворот, на исходе десятой минуты, мы забросили долгожданную ответную шайбу.
То был красивый гол.
И вдруг выяснилось, что не следует верить своим глазам — хотя табло свидетельствовало, что до смены ворот осталась одна секунда, судья из-за борта сказал, что часы якобы испорчены, он берет время по контрольному секундомеру и что время первой половины третьего периода матча истекло, и он будто бы дал свисток.
