– Но то ведь были любители…
– Верно. Но и мы за эти годы кое-чему научились. Тогда ведь азы хоккея с шайбой осваивали, не знали толком, как клюшку держать, а теперь давно уже не чувствуем себя учениками. Так что, думаю, преподнесем мы хоккейному миру еще одну сенсацию.
Есть виды спорта, которые требуют предельного напряжения физических и духовных сил: скажем, у бобслеистов при спуске сердце бьется со скоростью более двухсот ударов в минуту. Штангист, штурмуя рекордный вес, должен несколько мгновений сражаться и с самим чудовищным весом, и со страхом перед этим весом.
А тренер? В отличие от спортсменов, нервное напряжение которых уравновешивается огромными физическими нагрузками, он один на один со своим бешено колотящимся сердцем, один на один с потоком адреналина, который безостановочно выбрасывается в кровь. Все инстинкты вопиют: да иди же! Беги! Сделай что-нибудь! Забей! Но все это делать должны его ученики, а он может лишь смотреть. Смотреть и во что бы то ни стало сохранять спокойствие и уверенность, потому что его спокойствие и уверенность мгновенно передаются команде.
Мало того, постарайтесь войти в положение Боброва осенью 1972 года. Это ведь он дал добро на встречи наших хоккеистов с канадскими профессионалами. Он взял на себя огромную ответственность. Он отвечал не только перед Спорткомитетом – официальных лиц он не страшился никогда, – но и перед миллионами наших болельщиков. Он отвечал за честь советского спорта.
В глубине души Всеволод Михайлович, конечно, беспокоился за исход предстоящих матчей, но вида, что переживает, изо всех сил старался не подавать. Напротив, он распространял вокруг себя спокойствие, и всякий, кто соприкасался с ним, ощущал уверенность старшего тренера в успехе дела.
А уверенность ох как была нам нужна! Ажиотаж перед первой встречей в Монреале достиг такого накала, что спортивный обозреватель Дик Беддос написал в газете «Глоб энд мейл»: «В победе профессионалов с крупным счетом в первом матче я настолько уверен, что в противном случае обещаю публично съесть эту свою статью».
Забегая чуть вперед, скажем, что оказался он хоть и не пророком, но человеком слова и после окончания игры явился в отель, где остановилась наша команда, для расправы со статьей. Она была довольно пространной, поскольку в ней подробно рассказывалось, почему именно канадцы выиграют, и выиграют крупно, и съесть ее всухомятку было довольно трудно. Наши хоккеисты, следуя рыцарским традициям советского спорта, разрешили «оракулу» накрошить статью в суп…
Но напомним, хотя бы вкратце, как была добыта эта победа, как блестяще оправдались слова Боброва о еще одной сенсации.
Проходила игра в знаменитом монреальском «Форуме», до предела заполненном болельщиками, которые пришли посмотреть, как их кумиры растерзают «русских медведей», осмелившихся скрестить клюшки с цветом канадского хоккея.
Места у телевизоров заняла… вся Канада. У нас тоже все мужское население да и значительная часть женского смотрели телерепортаж. Чтобы провести его,
Н. Озеров покинул Олимпийские игры в Мюнхене и прилетел через океан в Монреаль.
Шайбу в игру вбросил премьер-министр Канады Пьер-Эллиот Трюдо.
Начали канадцы с яростных атак. Они шли вперед с твердой убежденностью в том, что они лучшие в мире хоккеисты и никто не может противостоять им. И когда на первой же минуте встречи стокилограммовый форвард из «Бостон брюинз» Фил Эспозито вскинул клюшку после заброшенной в ворота Третьяка шайбы, зал разразился шквалом аплодисментов.
После второй шайбы, заброшенной Полом Хендерсоном, ликование охватило двадцать тысяч зрителей, заполнивших трибуны «Форума»: урок настоящего хоккея преподавался этим русским выскочкам. Все шло так, как должно было идти.
Но тут Евгений Зимин сквитал одну шайбу, а вскоре Владимир Петров, завершая атаку, начатую Борисом Михайловым и Валерием Харламовым, сравнял счет. В зале стало тихо. Слышался только хруст льда под лезвиями коньков, гулкие удары шайбы о деревянные бортики, короткие выкрики игроков и трель судейского свистка. Зрители переводили взгляд с табло на лед и со льда на табло, словно хотели еще раз убедиться, что две шайбы в сетке канадских ворот и равный счет – это не нелепая шутка, не некая иллюзия, а неожиданная реальность.
Второй период стал триумфом Валерия Харламова. Он уже играл на родине хоккея, играл блестяще, но то были игры с любителями, и, несмотря на сокрушительное поражение от русских, канадские болельщики лишь пожимали плечами: да, русские выиграли много матчей, играли они неплохо, и этот черненький форвард с неудобопроизносимой фамилией неплох, ничего не скажешь, но ведь играли-то с любителями.
Теперь на льду в Монреале против нашей сборной была сборная могущественной профессиональной лиги НХЛ, то есть цвет канадского хоккея, лучшие из лучших. Родоначальники хоккея играли на своем поле, в родных стенах. Отступать было некуда. Нельзя было в случае поражения снова сказать: да, но это были не самые лучшие, посмотрим, что вы запоете, когда увидите самых…
Второй тайм начался при счете 2: 2. И по тому, с какими сосредоточенными лицами выходили на лед канадцы, забыв о фотографах и телевизионных камерах, видно было, что и они поняли, с кем играют.
Конечно, ни одна команда НХЛ не выбирает игроков по росту и весу, но такие малогабаритные спортсмены, как Уэйн Гретцки из «Эдмонтон ойлерз» – «звезда» НХЛ № 1 – скорее исключение. Особенно защитники. Как правило, это мощные атлеты, смелые, любящие игру жесткую, построенную на силовых приемах. Тот, кто попытался бы сравнить Валерия Харламова с канадскими защитниками по антропометрическим данным, вывод сделал бы один: паренек обречен. Но двадцать тысяч зрителей на трибунах «Форума» и миллионы телезрителей с удивлением наблюдали, как семнадцатый номер советской дружины расправлялся с канадскими защитниками. Он демонстрировал превосходство искусства над силой, скорости – над массой. Он обходил противников с легкостью, которая заставляла их ошеломленно озираться по сторонам: где этот дьяволенок, который, казалось, только что уперся в защитника и остановился в нерешительности, а в следующее мгновение уже оказался позади него.
Искушенные в тонкостях хоккея канадские зрители видели много великих игроков. Они аплодировали легендарному Морису Ришару, прозванному за реактивную скорость «Ракета». Они скандировали: «Ка-та-пульта!» – когда на поле выходил знаменитый ревнитель чистого хоккея двухметровый гигант Жак Беливо. Они восторгались реакцией вратарей Жака Планта и Джорджа Везины.
Они видели стремительный бег на коньках, видели искусное владение клюшкой, снайперские мощные броски, видели точные пасы, игру без шайбы. А теперь своим виртуозным мастерством их удивлял этот невысокий, не отличающийся мощью игрок.
В тот памятный период Валерий Харламов забросил две шайбы в ворота сборной Канады. Позже он вспоминал:
– После этого матча в Монреале советских хоккеистов узнавали на каждом шагу, и, где бы они ни появлялись,-сразу толпа, всем нужны автографы, каждый хочет что-то спросить. Ладно бы на стадионе – там собираются болельщики, но ведь и на улицах, и в магазинах – всюду так.
Не будет преувеличением сказать, что канадский профессиональный хоккей испытал за эти двадцать минут чистого игрового времени такой шок, который вывел его из десятилетий спокойного самодовольства и заставил произвести мучительную переоценку ценностей. Матч, закончившийся со счетом 7: 3, особенно его второй период, навсегда вошел в анналы советской и канадской хоккейной летописей.
Несколькими годами позже, вспоминая эту игру, Харламов говорил:
– Нет, бояться мы их не боялись. И не потому, конечно, что считали противников слабаками. Это было бы глупо. Во время предыдущей поездки в Канаду мы видели матчи профессионалов, знали, на что они способны. Но мы верили в себя. Эта вера воспитывалась победами нескольких поколений наших хоккеистов. К тому же с нами был Всеволод Михайлович Бобров, который в 1954 году был героем сенсационной победы над канадцами, когда также прочили советской команде поражение.
– Но честно, Валерий, уверены ли были ребята в крупном успехе тогда в «Форуме»?
– Если заранее быть уверенным в победе, можно продуть кому угодно. Любая самоуверенность в спорте наказуема. Я не о том говорю. Была уверенность в своих силах, уверенность в том, что наш хоккей не хуже, а, может быть, лучше канадского. Ну и, конечно, важно то, что играем мы в разную игру…
– Вы имеете в виду разное толкование правил? Харламов усмехнулся.
– Дело не в правилах, они сейчас, расходятся в мелочах. Я говорю о другом: известно, что профессионал играет за деньги. Причем за большие деньги. И выкладывается за них до финальной сирены. В этом смысле он знает, за что играет. У нас другие стимулы. Нас ведет в спортивное сражение и помогает победить любовь к Родине, чувство высокой ответственности перед всем народом, доверившим нам защищать честь советского спорта.
