С юными хоккеистами, конечно, надо возиться. Но ведь когда-то и с Петровым возились тренеры, и с ним когда-то возились ветераны. Не сразу, не в первые дни своего прихода в ЦСКА стал Владимир большим мастером. Так не настала ли пора и расплачиваться, отдавать нравственный долг своему коллективу? Расплачиваться не только голами, завоеванными очками, победами – здесь вклад Володи очевиден, но расплачиваться и заботой о молодых, о тех, кто придет ему на смену.
Почему вдруг Петров решил уйти из ЦСКА?
Мой друг осторожно спросил меня:
– А может, ты виноват? Может, Владимир на тебя за что-то обиделся?…
Не знаю. Мне Петров никаких неудовольствий не высказывал. Тем более что за несколько недель до ухода из ЦСКА тренеры предоставили ему прекрасную возможность проявить свой талант, свое высочайшее мастерство – на чемпионате мира в Гетеборге и Стокгольме он играл в компании с сильнейшими молодыми мастерами Сергеем Макаровым и Владимиром Круговым.
Но, допустим, Петров обиделся или рассердился на меня. Однако команда-то здесь при чем? Та команда, в которой он играл долгие годы. Команда, где он и стал Петровым, знаменитым центрфорвардом знаменитой тройки.
Дело, которому мы служим, выше нас, выше личных амбиций и обид.
Когда на собрании команды решался вопрос, разрешать ли переход Владимиру в ленинградский СКА, коллектив проявил и мудрость, и великодушие. Общее мнение выразил Вячеслав Фетисов:
– Он поступил неправильно. Но пусть играет в СКА. А мы и без него станем чемпионами…
Признаюсь, когда случилась трагедия, когда ушел из жизни Харламов, я думал, что Володя пересмотрит свое решение. Мне казалось, что Петров придет в свою команду, попросит у ребят прощения за то, что так неожиданно покинул их, и скажет:
– Я попробую заменить Валерия!…
Как мы надеялись, что Петров это скажет! Как ждали от него такого шага!
Но он не пришел, не сказал этих слов.
И это было обидно.
Рушились планы тренеров. Команда оставалась без опытнейших игроков, которые так нужны в пору омоложения коллектива – роль наставников очевидна, тем более в спорте, где дебютанту, новичку едва ли не ежедневно приходится сдавать экзамены.
Когда началось обновление команды, тренеры рассчитывали на Харламова, и это были не теоретические расчеты, не абстрактные планы. Считаю, что минимум два-три года Валерий мог бы еще играть в ЦСКА. Он был очень добр душевно, и ребята к нему тянулись. Практика уже показала, что Валерий прекрасно играет с молодыми. Я беседовал с ним накануне нового сезона, он понимал меня и соглашался опекать молодых армейцев. Валерий старательно готовился к новому сезону. Он отлично сыграл в нескольких матчах турнира в Италии, где определялся новый владелец Кубка европейских чемпионов и где ЦСКА тем летом в одиннадцатый раз завоевал этот почетный трофей.
Сборная СССР улетела за океан на розыгрыш Кубка Канады, когда на подмосковном шоссе случилась трагедия. Вернувшись домой, побывав на могиле Валерия и его жены Иры, армейцы на своем собрании перед первым матчем сезона решили отдать все силы успеху в чемпионате страны и посвятить эту победу памяти Валерия Харламова, нашего общего любимца.
Как бы там ни было, в силу, повторяю, различных причин и обстоятельств, многие из которых были вне моей власти, ЦСКА, общепризнанный флагман советского хоккея, клуб, хоккеисты которого составляют костяк сборной, оказался самым молодым среди всех двенадцати клубов высшей лиги.
Итак, главной особенностью того состава, с которым мы начали 36-й чемпионат СССР в 1981 году была юность и неопытность игроков. Самым опытным, самым, простите, «старым» хоккеистом в команде оказался Владислав Третьяк. Да, да, тот самый Владик, которого мы еще совсем недавно называли «юным Третьяком». Владиславу осенью 1981 года было 29 лет.
Ни в одной команде не было такого молодого «старичка». У другой «моей» команды, у динамовцев Риги, в заявочном списке, кроме трех сверстников Третьяка, были еще и хоккеисты, родившиеся в 1950, 1949 и 1948 годах.
Стоит ли удивляться, что уже тогда нашими лидерами мы принуждены были называть тех игроков, которым было 22–23 года: Сергея Макарова и Вячеслава Фетисова, Алексея Касатонова и Владимира Крутова. Впрочем, год рождения 'Крутова – 1960-й, как и центрального нападающего первого звена Игоря Ларионова. Немногим старше Николай Дроздецкий, Ирек Гимаев, Сергей Бабинов. Конечно, у нас были ветераны, такие, как Виктор Жлуктов, Алексей Волченков, Александр Лобанов. Но ведь Жлуктов родился в 1954 году, и, называя его ветераном, хотелось взять это слово в кавычки: Виктору было в ту пору 27 лет.
На наших собраниях и беседах, на установках на матч и на разборах матчей мы доказывали ребятам, убеждали их, что начинать играть новые роли – лидеров, вожаков коллектива можно (и приходится) и в 21–23 года. И если еще вчера тренеры говорили, что надо перенимать опыт старших, учиться у них, то сегодня в беседах с Макаровым и Фетисовым акценты приходилось менять: надо передавать опыт, пусть он пока и невелик, нужно учить младших. И учиться самим, и учить тех, кто еще моложе. Учить не только тонкостям хоккея, но и отношению к игре, к коллективу, в котором живешь, играешь.
Нам некогда было ждать: не только Макаров и Фетисов, но и Крутов, Ларионов, Касатонов, Дроздецкий должны были стать звездами сегодня, сейчас, а не тогда, когда придет их пора, их время, и вести – своим примером – за собой молодых.
Беседуя с хоккеистами первой пятерки ЦСКА, я старался увлечь их высокой целью. Мне хотелось, чтобы они поняли, что задача заключается не только в том, чтобы хорошо играть в отдельных, решающих матчах. Задача молодых лидеров была неизмеримо сложнее – укрепить ЦСКА и быть опорой сборной. И все это – несмотря на возраст, несмотря на то, что у них может быть право на скидку из-за недостатка опыта.
Однажды спустя два года, весной 1983 года, меня спросили: что было самым трудным в работе тренера, возглавляющего команду, которая в седьмой раз подряд стала чемпионом страны? Подбор игроков? Формирование звеньев? Выбор тактики? Атлетическая подготовка хоккеистов?
Все это, несомненно, важно.
Но самым трудным, невероятно сложным было для меня в том сезоне, что начался осенью 1981 года, все-таки иное. Постоянная, бесконечная работа с лидерами команды. Не только мне, тренеру, но всем нам, всему коллективу, важно было, чтобы Макаров и Крутов, Фетисов и Ларионов, Жлуктов и Касатонов поняли, что волей обстоятельств на их плечи легла трудная, но и поднимающая их ответственность.
Становление человека, формирование его характера – процесс сложный. Могут быть и остановки, и отклонения в сторону, и даже отступления назад. Но еще более непростым считаю я становление коллектива – суммы разных характеров, суммы непохожих, порой взаимоисключающих устремлений.
Говорю о хоккейной команде.
Все, казалось, поняли молодые спортсмены. Хоккеисты звена Ларионова прониклись новой, нелегкой для них ответственностью, стали лидерами коллектива.
Месяца на два. Или менее того.
Успехи обманули их, ввели в заблуждение. Появились очевидные признаки зазнайства. Нападающие и защитники стали выяснять, чей вклад больше, кто играет лучше, сильнее…
Как, с какими словами обращался я к ребятам? По-разному. Едва ли следует говорить с Крутовым, например, так же, как, скажем, с Макаровым или Дроздецким. И если с кем-то можно и нужно говорить резко, то, например, с Вячеславом Быковым разумнее беседовать мягко: он человек исключительно добросовестный и обязательный.
Понятно, что возникают порой ситуации, в которых тренеру некогда заботиться о выражениях: команда проигрывает, матч идет к концу, разница в шайбах невелика, игра может быть еще спасена и тренер лихорадочно ищет пути и возможности усиления действий команды.
Стараюсь не попадать в такие ситуации, стараюсь сдерживаться, контролировать себя. Признаюсь, получается не всегда. К сожалению. К глубокому моему сожалению.
Однажды на меня обиделся Фетисов. Замечательный хоккеист, прекрасный человек. Умница, понимает все, умеет воспринимать критику, делать правильные выводы. Слава – ранимый человек, и голос в разговоре с ним повышать не нужно. Даже если допускает он самые очевидные ошибки, то это потому, что рвется он как можно больше сделать для победы своей команды. И вот в матче с «Химиком» я сделал нашему капитану резкое замечание, Слава покраснел, надулся, сел подальше от тренера – явно не желает ни отвечать мне, ни разговаривать со мной.
Потом мы объяснились.
Сказал Вячеславу, что обижаться в таких случаях не надо. Идет бой, и главное – наш успех. Общий успех. Потом мы все спокойно обсудим, тщательно разберем, и если я не прав – по существу ли, по форме, – я непременно при всех попрошу прощения. Но не надо во время матча вставать в позу, капризничать, выяснять отношения. Никто из нас не имеет права во время матча обижаться. Дело, еще раз напомню, выше нас, и забывать об этом мы не можем.
