Обаятельный Джэкки Чан (Чан Лун) в своих фильмах в основном использует технику, характерную для пекинской драмы и некоторых направлений южных стилей
В начале 80-х годов популярность кунфу докатилась и до СССР. Первоначально это выразилось в создании нескольких «стилей», не имеющих ни аналогов в Китае, ни непосредственного отношения к ушу. В частности, тогда родились стили чой, шоудао и ряд других. С 1986–1988 гг. началась пропаганда спортивно-физкультурного направления ушу. Большое количество поклонников завоевал чанцюань— «Длинный кулак» — молодой гимнастической стиль, созданный в 50-х годах нашего века. Во многом это объяснялось тем, что первые энтузиасты боевых искусств ушу из-за недостатка информации не очень точно представляли себе, что же такое ушу. Вскоре пришло понимание того, что «гимнастика ушу» связана скорее не с боевым искусством, а со спортивной гимнастикой и не дает ответов на многие вопросы, волнующие энтузиастов ушу. Наиболее привлекательными становятся те стили, история которых насчитывает столетия: шаолиньцюань, синъицюань, багуачжан, тайцзицюань, чоцзяо, тунбэйцюань и многие другие. Заметим, что наша страна довольно быстро перешагнула через эпоху создания подделок «под ушу» (в США она продолжается уже три десятилетия).
И чем больше мы стараемся проникнуть в сущность ушу, тем больше возникает загадок. Парадоксальным образом версии о происхождении ушу, его содержании, о стилях столь явно противоречат друг другу, что могут сбить с толку кого угодно. И естественно возникает вопрос — как мы можем узнать об истинном ушу, его истории и духовных традициях?
Можем ли мы узнать историю ушу?
Когда, возникает желание узнать историю боевых искусств, первое, что приходит на ум — это обратиться к специальной литературе.
О боевых искусствах написано много. Литература, посвящённая их истории, столь обширна, что вполне может составить целую библиотеку. Причём встречаются как фундаментальные работы, так и откровенное фантазирование, чисто коммерческие спекуляции.
Как ни странно, первые упоминания в европейской литературе о китайских боевых искусствах были связаны с Японией. В начале века большую популярность приобретает джиу-джитсу, точнее, некие «приемчики», которые европейцы считали японским искусством рукопашного боя. Статья известного китаеведа Герберта Джайлса, опубликованная в начале 10-х годов ХХ в., так и называлась — «Дом джиу-джитсу». Но посвящена она ушу в Китае. Это была первая попытка разобраться в истоках культуры боевых искусств Дальнего Востока. Примечательно, что Джайлс, прекрасный знаток китайских народных верований, ни разу не упомянул слова «ушу». Цитируя древние хроники, он так и оставил китайские боевые искусства безымянными, иногда называя их «китайской формой джиу-джитсу»[419].
С подобным же явлением мы сталкиваемся, читая работы основателя советского китаеведения академика В.М. Алексеева[7]. Посетив в начале ХХ в. Шаолиньский монастырь, он обратил внимание на фрески, изображающие сражающихся монахов. Но все это для В. М. Алексеева было лишь историей — ни слова об ушу в современном ему Китае он не написал. Думается, по той же причине, по которой Джайлс счел ушу «китайским джиу-джитсу»: ум европейца просто отказывался воспринимать то, аналогов чему не знал.
Обычно человек, интересующийся боевыми искусствами, получает информацию не из серьезных научных работ, читает популярные издания, которые в подавляющем большинстве основываются на легендах и спекуляциях. В реальности же западными и китайскими историками проделан немалый путь в осмыслении ушу как культурной традиции.
Пионерами в этой области стали Р. Хаберзетцер (Франция), Д. Дрэгер, Р. Смит, Э. Паркер (США). Именно эта литература пробудила на Западе живой интерес не только к технике ушу, но и к его истории и духовной традиции. Книги Р. Хаберзетцера были переведены даже на русский язык. Но у популярности всегда есть оборотная сторона. Труды этих авторов, основанные на легендах, содержали столько фактических ошибок, что сами оказались источником многих ошибочных мнений. Можно назвать и объективную причину такой ситуации: до начала 80-х годов КНР была закрыта — сказывались последствия «Культурной революции». Поэтому непосредственным источником сведений об ушу в то время были лишь китайцы, проживавшие на Западе, а также небольшие школы ушу на Тайване и в Гонконге. Правда, вскоре появились первые переводы китайских трактатов (в основном по тайцзицюань), были опубликованы работы Д. Вайла [461] и других. Хотя эти книги создали совсем иной стереотип восприятия ушу, они все же не смогли стать заслоном для чисто спекулятивных работ.
Необходимость в обобщающей книге по истории боевых искусств Дальнего Востока возникла давно. Первую такую попытку предприняли Д. Дрэгер и Р. Смит, издав в 1969 г. книгу «Азиатские боевые искусства». Чуть позже в в более подробном варианте она была переиздана как трехтомник «Боевые искусства и пути Японии» (1973 г.). В нашей стране подобные издания носили скорее курьезный характер.
Что касается книг по китайским боевым искусствам, то они по преимуществу либо переписывались с западных изданий не самого лучшего качества, либо представляли собой попытки «придумать» ушу самостоятельно. Не касаясь технических сторон боевых искусств, описываемых в этих книгах (большинство из них — просто учебники по рукопашному бою, скрытому под названиями «ушу» и «кунфу»), лишь заметим, что их авторы, кажется, стремились максимальным образом отдалится от исторических реалий ушу. [16, 22, 42, 91].
Новый этап в изучении боевых искусств начался тогда, когда к этой теме обратились профессиональные востоковеды. И если первоначально с проблематикой ушу некоторые из них были знакомы поверхностно, то это компенсировалось отличным знанием культуры страны.
По-настоящему серьезных трудов по истории и практике боевых искусств до сихпор издано немного, что объясняется в основном недостаточной изученностью китайских источников. Японским боевым искусствам «повезло» больше. В частности, английский японовед С. Тернбол на основе кропотливых исследований древних хроник воссоздал реальный образ жизни и боевой практики ниндзя, показав, что, в основном, они представляли собой не «тайных убийц», а специальные подразделения лазутчиков, использовавшихся при осаде и штурме крепостей. В нашей стране изданы оригинальные исследования японистов А.В. Спеваковского и Л.Д. Гришелевой по истории, методам воинской подготовки и культуре самурайства [19, 80].
Показательно, что, написанные живым языком, эти работы не получили массового распространения среди поклонников боевых искусств. Вероятно, из-за того, что развенчивают многие расхожие мифы о «благородных самураях» и «смертоносных ниндзя». Стоит заметить, что миф имеет и коммерческую ценность, повышая спрос на каратэ, ушу или айкидо.
Специализированное изучение ушу в нашей стране началось довольно поздно, лишь в начале 80-х годов. На протяжении сравнительно долгого времени такие исследования носили эпизодический характер, хотя постепенно были выработаны ясно очерченные, в основном, культурологические подходы к ушу. В разной степени вклад в разработку этой проблемы внесли Н.В. Абаев, А.А. Долин, В.В. Малявин, А.Г. Юркевич, Е.А. Торчинов, труды которых позволили привлечь именно научный интерес к теории ушу и цигун.
Первые исследования такого рода принадлежат Н.В. Абаеву. Они в свое время имели новаторский характер и, безусловно, открыли новую тему в отечественной науке [1,3,4]. Однако многие работы изобиловали общими рассуждениями, на ушу переносились философские стереотипы каратэ, приводилась весьма спорная и неаргументированная классификация стилей и школ. Ряд трудов основывался на неподтверженных сведениях, факты подменялись апокрифами, легендами и даже слухами.
Так, в работах Н.В. Абаева, А.А. Долина, Г.В. Попова использованы лишь западные публикации, не имеющие научного характера, при этом китайские источники остались в стороне. Версии развития ушу брались целиком из работ Р. Хаберзетцера. [22,23]. История ушу излагалась, с одной стороны, крайне отрывочно, без упоминания ряда действительно ключевых фигур китайских боевых искусств, с другой — изложение изобиловало большим количеством фактических ошибок.
И всё же живой язык таких работ, искренняя попытка авторов разобраться в истории ушу, привлекла немалое внимание публики, и эти книги стали настоящими бестселлерами.
Постепенно в литературе возник и другой «полюс» подхода к этой проблеме — появились сложные концептуальные работы, в большинстве своем основанные на изучении китайских первоисточников.
Наиболее интересными оказались исследования тех авторов, которые использовали для разработки темы китайскую современную литературу, а также источники (в основном — ХХ вв.). В них отмечалась тесная связь ушу с этноспецификой китайского общества и особым типом китайского сознания. Эти темы были подняты в работах В.В. Малявина и А.Г. Юркевича. В частности, А.Г. Юркевич, одним из первых в отечественной литературе, дал анализ форм и методов воздействия цигун, указал этапы его формирования, раскрыл связь цигун с оккультными даосскими течениями [97]. С изучением методов психопрактики, характерных для ушу, тесно смыкаются работы известного китаеведа Е.А. Торчинова, посвященные средневековому даосизму [86,87,92].
