По пути от брата Бобров любил заехать на Калитниковский рынок, который москвичи многих поколений называли Птичьим, или просто «Птичкой». Ничего не покупал, хотя и приценялся, заговаривал с продавцами, интересовался, какой корм они сегодня предлагают. Зато к домашним рыбам был равнодушен. Аквариумами, в отличие от клеток, не увлекался, считая, что Место любой рыбы в пруду, реке, море.
Из детства принес Бобров любовь к базарам. Однажды в Минске мы вместе пошли покупать яблоки. Осень выдалась урожайной. Продавцы ведрами предлагали дары садов. Глаза разбегались – на чем остановиться, у кого сделать покупку?
Бобров уверенно шел по яблочным рядам. Он быстро сходился с продавцами – шутил, кого-то незлобно упрекал, уверяя, что плоды не дозрели, кому-то с улыбкой предлагал сбросить цену, поскольку, мол, яблоки с кислинкой. В конце концов мы купили по ведру очень вкусных плодов. Через несколько дней я позвонил Боброву и сказал, что в семье все остались довольны привезенными из Минска яблоками. А он в ответ: «Скажи лучше об этом Михаилу Андреевичу, он у нас мастак яблоки выбирать, выходит, и меня научил…»
Но не только семья влияла на формирование характера Боброва. После семилетки Всеволод поступил в школу ФЗУ. Окончив ее, стал слесарем-инструментальщиком 4-го разряда. В рабочей среде будущий знаменитый спортсмен и тренер встретил немало людей, которые учили не только профессиональному мастерству, но и воспитывали у ребят трудолюбие, скромность. Они были живым воплощением рабочей чести, искреннего уважения, которое приносят золотые руки.
Среди первых наставников Боброву особенно запомнился Первухин. Случалось, что в уютной квартире Боброва, когда он уже стал знаменитым спортсменом, в тесном дружеском кругу заходил разговор о самых дорогих для собравшихся людях – один вспоминал первую учительницу, другой – старшину в армии, а хозяин дома в таких случаях называл Ивана Христофоровича. Видимо, удивительным мастером, замечательным педагогом был этот простой ленинградский рабочий, коль скоро прославленный Бобров пронес к нему любовь через всю жизнь.
Не мог Бобров забыть и токаря высшей квалификации Викторова, с которым каждый в Сестрорецке почитал за честь поздороваться, выслушать совет. У него было четыре сына – Семен, Павел, Владимир и Анатолий, которые трудились вместе с отцом (здесь же на заводе работали также братья Комаровы – Владимир и Иван, Шавыкины – Георгий и Василий). За исключением одного из братьев Викторовых – Семена, имевшего физический недостаток, все они успешно играли в футбол и русский хоккей (особенно преуспел из сестрорецких парней, помимо Боброва, Анатолий Викторов – со временем в составе хоккейной команды ВВС он стал трехкратным чемпионом СССР). Вполне понятно, молодые рабочие тянулись к игрокам своих заводских команд, при этом они не могли не отметить для себя, что их кумиры в спорте вместе с ними каждое утро направлявшиеся к заводской проходной, отлично трудились.
И вот настал день, когда Бобровы провожали Всеволода на настоящий матч – с судьей, при зрителях. Ему было уже 18 лет, и тем не менее родители собрали молодому хоккеисту сверток (чемоданчик считался тогда роскошью) с коньками и лыжным костюмом, в котором тогда выступали участники всех соревнований по русскому хоккею.
…Бобров не успел завоевать широкую популярность – началась война.
Годы, проведенные в славном трудовом коллективе завода имени Воскова, помогли Боброву в Омске, где оказался в начале войны завод, на котором он работал. Спустя много лет капитан сборных СССР по футболу и хоккею вспоминал, что уже на следующий день после прибытия была поставлена задача в кратчайший срок наладить на новом месте выпуск продукции.
Сложные задачи не пугали эвакуированных. Прибывшим всем чем могли помогали общественные организации и жители Омска. Но едва начался монтаж оборудования в цехах пока без крыш, как пошли обильные дожди. Вокруг непролазная грязь. И все же, несмотря на непогоду, смену климата, эвакуированные вместе с омичами работали по четырнадцать, а иногда и больше, часов в сутки.
Люди работали при свете факелов, не хватало жилья – спали прямо в цехах.
– Порой не было смысла ехать домой и возвращаться назад, – рассказывал мне Бобров. – Ночевали, кто на земляном полу, кто на соломе. Впрочем, ночевали – это не то слово: всего два-три часа тревожного сна, и снова на ногах.
Когда намного раньше срока завод дал первую продукцию, ликованию не было границ.
Всеволод сменил специальность, что было у эвакуированных обычным делом. Недавний слесарь-инструментальщик стал сборщиком-механиком в цехе, где изготовлялись артиллерийские прицелы. И ему всегда хотелось, чтобы прицелы, изготовленные в Омске, непременно попали к брату Владимиру, артиллеристу.
В эвакуации Бобровы оказались все вместе – Лидия Дмитриевна вела домашнее хозяйство (позже, здесь же в Омске она умерла), Михаил Андреевич возглавлял ОТК завода, а Антонина Михайловна работала сначала мастером цеха, а потом диспетчером.
Но как ни тяжела была работа, молодежь тянулась к спорту. Для разрядки по 20–30 минут играли в футбол на площадке, расчищенной посередине заводского двора.
В душе молодые рабочие, конечно, понимали, как важен их труд. И все-таки иногда им казалось обидным находиться в тылу. Несколько раз обращался в военкомат и Бобров, пока в августе 1942 года он не получил долгожданную повестку. Но вместо фронта его отправили в военное училище.
Будучи курсантом, Бобров играл в футбол. Приходилось выезжать на матчи и далеко от Омска. Играл он отлично, и слава о нем быстро дошла до Москвы. В какой-то мере этому способствовало то обстоятельство, что в командах эвакуированных в Сибирь предприятий оказалось немало футболистов, до войны выступавших на всесоюзной арене. В. письмах в родные города они рассказывали о появившемся в Омске незаурядном новичке. О курсанте омского училища стало вскоре известно и руководителям армейского спорта.
Примерно в конце 1943 года, когда на фронтах наступил перелом, в Центральном Доме Красной Армии имени Фрунзе начала возобновляться спортивная жизнь, нарушенная нападением фашистов. Отдел спорта ЦДКА в то время возглавлял Дмитрий Васильев, один из первых в стране заслуженных мастеров спорта. Прекрасный лыжник, неоднократный чемпион СССР, он хорошо знал приказ Реввоенсовета СССР № 6 от 10 января 1934 года. Начальнику ЦДКА предписывалось создавать у себя всеармейские сборные команды по важнейшим видам спорта и готовить их к выступлениям в первенствах страны. Приказ требовал «не только образцовой организации физической культуры, но и высших технических результатов по всем видам спорта».
Вполне понятно, что в суровые военные времена начальнику ЦДКА и отделу спорта было не до создания армейских команд и подготовки спортсменов высокого класса. Но стоило измениться обстановке – на фронтах, как известный приказ Реввоенсовета СССР приобрел былую актуальность. Отдел спорта ЦДКА усиленно занимался поиском в частях и военных учебных заведениях талантливых спортсменов для лучшей армейской команды. Не остался без внимания и сигнал о мастерстве Боброва, выпускнике Омского интендантского училища.
Боброва, вызванного в Москву, встретил на вокзале Яков Цигель. Его хорошо знали футболисты и хоккеисты нескольких поколений. Он работал в разное время администратором, тренером команд, выполнял отдельные поручения спортивных работников. На встречу с Бобровым он приехал как служащий части генерала Василькевича.
Поздоровались. Бобров заметил встретившему, что ему, выпускнику Омского интендантского училища, велено прибыть в распоряжение Главного политуправления Красной Армии. Спросил как туда проехать.
– О твоих голах в Сибири все в Москве наслышаны, – заметил Яков Исаакович. – Тебя хотят направить в ЦДКА. А пока давай Поедем к нам, к Василькевичу. В ЦДКА ты еще успеешь. Но сейчас в состав тебе не пробиться. В команду пришел тренером Аркадьев из «Динамо». Пока он разберется что к чему, и на тебя, наконец, обратит внимание, знаешь сколько времени пройдет! Неужели хочется на скамейке запасных сидеть? А в команде авиаучилища – не слышал о такой? – недобор. Так что, давай прямо поедем к Виктору Эдуардовичу, мужик толковый, ждет нас…
Бобров, в ту пору не очень разбиравшийся в структуре армейского спорта, не видел никакой разницы, за какую команду Вооруженных Сил ему следует играть. Недолго думая, он отправился с Цигелем к Василькевичу, а спустя некоторое время появился на поле в составе команды авиаучилища, встречавшейся с «Динамо-2».
Впервые представители 1-го Московского Краснознаменного военного авиационно-технического училища – курсанты и преподаватели – появились на футбольных и хоккейных полях столицы еще накануне войны. В войну они участвовали в московских соревнованиях как «команда Василькевича», а затем, к моменту приезда Боброва в Москву, это была уже «команда авиаучилища».
