Ознакомительная версия.
В сезоне 1969/1970 московское «Динамо» откатилось на 5-е место в чемпионате СССР, пропустив вперед себя своих вечных конкурентов ЦСКА и «Спартак», а вдобавок еще и воскресенский «Химик» и ленинградский СКА.
На том турнире Мальцев возглавил список снайперов, а также был признан лучшим нападающим планеты. Своим результатом Мальцев превзошел достижение самого Всеволода Боброва, который в 1957 году на подобном первенстве 13 раз поразил ворота соперников, что надолго стало рекордом для хоккеистов сборной СССР. После этого триумфа о Мальцеве заговорил весь хоккейный мир.
И снова обратимся к воспоминаниям Тарасова: «В 1970 году в том же Стокгольме мы увидели иного, нового Мальцева. Тренеры поставили его крайним нападающим, освободили от черновой работы; и оказалось, что на острие атаки Саша особенно грозен и опасен. Мальцев поразил любителей хоккея своей результативностью — 15 шайб забросил он в ворота соперников, превысив давний рекорд Всеволода Боброва. Но мне хотелось бы, чтоб Саша не забывал, как много помогали ему наши ветераны — Вячеслав Старшинов и Валерий Никитин.
Будущее Мальцева?
Боюсь предсказывать. Меня беспокоит его неровная игра. Причин для объяснения этой неровности не вижу. Не знаю совсем, как ведет себя Саша вдали от хоккея, в быту. Хочу надеяться, что ничто не уведет его в сторону, что он пойдет верной тропой старших товарищей. Беспокоит и то, что у Саши наблюдаются явные огрехи в атлетической и волевой подготовке и особенно в скоростной выносливости, умении быть беспощадным к себе…»
В Стокгольме как лучшему нападающему чемпионата мира Мальцеву полагался в качестве приза автомобиль «Вольво». Но он его не получил. Почему? Вот его собственный рассказ:
«Я радовался не долго. Ключи-то дали, а машину — нет. Но шведы тут ни при чем. Это по нашим законам нельзя было за границей принимать подарки дороже 20 долларов, кажется. Все сдавали в спорткомитет. Что уж об автомобиле говорить. На моей памяти оставить машину позволили только Третьяку, ему «Тойоту» вручили. Посольские отзвонились в Москву — и вдруг разрешили…»
Однако без автомобиля Мальцев все равно не остался — на родине ему разрешили приобрести престижную «Волгу». Причем целый год он ездил на ней… без прав. И хотя его не тормозили, решил все-таки зарегистрироваться в ГАИ Москвы. Ее начальник оказался заядлым болельщиком. «Проси, Саша, что хочешь!» — говорит. Мальцев подумал и тихо так попросил: «А номер 00–38 можно?». Он напрягся весь, ничего не поймет, спрашивает: «А почему не 10 или 11, как на твоих свитерах в «Динамо» или в сборной?». Мальцев отвечает: «Потому что Петровка, 38». Гаишник расхохотался, и уже через час наш герой вышел из ГАИ с новыми номерами. А чуть позже номер 00–17 появился у Валерия Харламова — закадычного друга Мальцева. А потом фирменными знаками стали обзаводиться футболисты и хоккеисты сборных.
В марте-апреле 1971 года состоялся очередной чемпионат мира, который на этот раз проходил в Берне и Женеве. И снова наши хоккеисты стали чемпионами мира, а Мальцев вошел в число самых результативных бомбардиров, набрав 16 очков.
На том чемпионате Мальцев отличился не только своей результативностью, но и… силой своего броска. На одной из тренировок он мощным щелчком пробил пластиковый бортик ледовой арены «Вернэ» в Женеве. После того чемпионата Мальцеву было присвоено звание заслуженного мастера спорта.
До середины 70-х Мальцев продолжал свое стремительное восхождение на хоккейный олимп. Что касается игр за сборную СССР, то там ситуация выглядела следующим образом.
В самом начале 1972 года Мальцев стал олимпийским чемпионом в Саппоро, забив на турнире 4 шайбы и сделав 3 результативные передачи. Причем наш герой выступал в тройке, где его партнерами были спартаковцы Александр Якушев и Владимир Шадрин. Так вот из них две шайбы забил Мишаков, по одной шайбе забили Зимин и Шадрин, а Якушев голами так и не отметился. Так что главным «забивалой» у них был Мальцев.
Весной 1972-го состоялся очередной чемпионат мира и Европы, который на этот раз проходил в Праге. На нем Мальцев играл в тройке с Владимиром Викуловым и Валерием Харламовым (своим лучшим другом). В те годы Мальцев и Харламов были неразлучны не только на льду, но и вне спортивной площадки — в повседневной жизни. Вот как об этом рассказывает журналист М. Макарычев:
«Холостяком Саша Мальцев часто оставался в родительской квартире Харламовых, когда надо было с утра отправляться на базу сборной СССР: из дома Валерия было рукой подать к месту сбора хоккеистов, а при родителях исключалась возможность его проспать. А уже позже, когда Мальцеву выделили квартиру на проспекте Мира, напротив тогдашнего ВДНХ, Харламов спешил в этот дом, который станет знаменитым среди спортсменов благодаря мальцевскому гостеприимству. И хотя Мальцев сделал для друга дубликат ключей, Валерий Харламов предпочитал дожидаться его на крылечке возле дома. Сюда сразу же стекались толпы подростков, приходили за автографом служащие из соседних магазинов.
Однажды братья Мальцевы вышли прогуляться на улицу в выходной, однако вернулись во двор своего дома на проспекте Мира не там, где их обычно ждал Харламов, а со стороны пожарной академии. У подъезда они увидели сначала «Москвич-214» — первую машину Валерия Харламова, затем самого хоккеиста со спины. Как обычно, он поджидал друзей у подъезда дома Мальцева. Соблюдая конспирацию, братья приблизились к Валерию с тыла. Но не разыграли его, заметив повреждение бампера на машине Харламова. «Вот попал в небольшую аварию, пока к вам ехал», — заметил Валерий Харламов не подавленно и не с грустью, как, наверное бы, сделал начинающий автолюбитель, а так, будто ничего страшного и не случилось и он только лишь опоздал на киносеанс, но отнюдь не расстроен происходящим.
«Саша, ты же знаешь, мама сильно расстроится, увидев царапину на новом автомобиле… Можно у тебя машина во дворе постоит, пока я насчет ремонта договорюсь? — спросил у друга Харламов, выдержав паузу и добавив, светясь от улыбки: — А я скажу маме, что одолжил тебе свой «Москвич», чтобы девушку на свидании по Москве покатать». «Конечно, конечно, Валера, — хитро улыбнулся Мальцев. — С тебя бокал шампанского и мороженое». «Кто бы спорил», — дружелюбно ответил Харламов, обнимая друга.
Два брата и Харламов поднялись на восьмой этаж в квартиру Мальцева. «Тут они, явно стараясь произвести впечатление на меня, начали этакий надуманный спор, у кого из них круче грампластинки», — рассказывает Сергей Мальцев. В ту пору коллекции музыкальных записей иностранных исполнителей были запрещены к продаже в СССР и доставлялись в страну нелегально из-за границы. Спортсмены сборной, имея возможность колесить по свету, привозя пластинки на свой вкус, постепенно сами превращались в заядлых меломанов. Заметим, что стоимость западной пластинки могла доходить, а то и превышать в разы зарплату среднего советского служащего.
«С годами Валерий и Саша стали разбираться в современной музыке не хуже зарубежных меломанов. Валере, во многом из-за его темперамента, нравилась взрывная, импульсивная музыка — «Роллинг стоунз», «Ху». Саша предпочитал мелодичные композиции: обожал Тома Джонса, с удовольствием слушал «Битлз», Сальвадора Адамо. В тот день мы поднялись в квартиру Саши, и уже дома они начали рассматривать пластинки, — вспоминает Сергей Мальцев. — Александр Николаевич достает с полки одну пластинку за другой, показывает своему другу. Валера, делая вид, что ему неинтересно, а сам расплываясь в улыбке, отвечает, что, дескать, такие банальные записи есть и у него. И вдруг Александр Николаевич с явным удовольствием достает свой припрятанный «джокер», пластинку, которая только недавно появилась в его коллекции. Это была запись начинающего молодого исполнителя Адриано Челентано. И это в 1972 году, задолго до того, как тот станет всенародным любимцем в СССР. Харламов разводит руками, дескать, сделал ты, Саша, меня. Признаю твой талант меломана. Этот эпизод лишний раз демонстрирует вкус Саши. Диск никому не известного итальянца, который станет любимцем миллионов советских зрителей даже не через месяцы, а через годы, Александр Мальцев приобрел одним из первых в СССР во время одного из чемпионатов мира, осознав всю глубину таланта экспрессивного Челентано».
От себя замечу, что Мальцеву и Харламову самой судьбой было определено быть друзьями, поскольку они лучше, чем кто-либо, олицетворяли в советском хоккее направление, которое называли «красивая игра». Оба были виртуозами обводки, катались легко, будто не скользили по льду, а парили над ним. Могли в одиночку обыграть чуть ли не всю пятерку соперников, вызывая этим неописуемый восторг у публики. Да и внешне они выглядели очень привлекательно — этакие красавцы-плейбои. Например, лично я, болевший за «Спартак», где моими кумирами были Александр Якушев и Владимир Шадрин (даже в хоккейной секции Бауманского района я играл под шадринским номером — 19), из всех остальных советских хоккеистов наибольшее предпочтение отдавал Харламову и Мальцеву, хотя оба они принадлежали к клубам, которые считались главными соперниками «Спартака». Однако обаяние и мастерство этих игроков были столь впечатляющими, что я ничего не мог поделать со своими чувствами (впрочем, так было не только со мной — со многими, чему я тоже был свидетелем).
Ознакомительная версия.
