У всех остальных участников «антисоветской группы» приговор был мягче — «всего» восемь лет лагерей, плюс пять лет поражения в правах и конфискация имущества.
Никто из осужденных не знал, однако, что на самом деле приговор означал еще более суровое наказание. Имена братьев Старостиных и других осужденных футболистов замазывались чернилами во всех уже вышедших спортивных справочниках, В новых справочниках их запрещено было упоминать. Эти люди исключались не только из свободной жизни — из истории советского футбола.
Во время следствия братья Старостины не виделись и в первый раз после ареста встретились на суде. После суда и оглашения приговора одну ночь провели в общей камере Бутырской тюрьмы. Затем расстались больше, чем на десять лет. Правда, в 1945 году судьба свела Николая и Александра, и около месяца они провели вместе. Оба ехали по этапу из лагеря в лагерь, каждый своим маршрутом, и встретились в пересыльной тюрьме города Молотова (ныне Пермь).
Лагерная судьба Александра Старостина сложилась тяжелее, чем у братьев, и места заключения ему приходилось менять часто. Начал отбывать срок заключения в Пермской области — в Усольлаге, потом «переехал» в Коми АССР — в Печорлаг. Кроме того, «бывал» в Ивдельлаге, находившемся в Свердловской области, после чего снова вернулся в Коми АССР — в Инту.
В лагерях Александр Старостин сменил несколько профессий: работал и на лесоповале, и бухгалтером по производству. В одном из лагерных документов сохранилась любопытная характеристика:
«3/к Старостин А. П. со дня прибытия в Печорский ИТЛ НКВД работал на общих работах на жел. дор. транспорте. За хорошую работу впоследствии был поставлен бригадиром. С июня месяца 1944 года был взят на работу мастером спорта «Динамо» при Упр. Печорского ИТЛ НКВД, где передавал новым спортсменам свои знания. Адм. взысканий и нарушений лагрежима не имеет».
Так что по основной своей специальности, спортивной, Александру Старостину тоже пришлось потрудиться, передавая свои «футбольные знания». Под «новыми спортсменами» надо понимать, вероятно, новых заключенных из числа бывших футболистов — таких было немало и помимо знаменитых братьев Старостиных. А в футбол играли везде, и в лагерях были свои команды. Конечно, там, где к этому благосклонно относилось лагерное начальство.
Петру Старостину, младшему из братьев, было легче. Получив до войны инженерное образование, он и в заключении работал на инженерных должностях. Сначала в Нижнем Тагиле строил металлургический завод, затем четыре года работал на ГЭС. Заканчивал срок начальником одного из подразделений на строительстве цементного завода под Тулой.
Андрея Старостина судьба забросила в заполярный Норильск с его огромным горно-металлургическим комбинатом, один из самых северных городов мира. Перед арестом, уже оставив большой футбол, Старостин в Москве был директором фабрики спортивного инвентаря, а в Норильске стал начальником кирпично-блочного завода. Но занимался он этим «по совместительству».
Для заслуженного мастера спорта Андрея Старостина нашлась и другая работа — с 1944 по 1953 год он был старшим тренером норильского «Динамо», выступавшего на первенство Красноярского края. Заодно — «главным футбольным консультантом» всех других норильских команд, их тогда были десятки. А слух о том, что именно в Норильске будет отбывать заключение один из знаменитых братьев Старостиных, намного опередил его самого.
Здесь, в этом заполярном городе, стоящем на вечной мерзлоте, футбол пользовался особой любовью, он помогал жить и выживать. В Норильске был стадион с нехитрыми трибунами-скамейками, а, кроме того, и в самом городе, и в его окрестностях много простейших футбольных площадок, кое-как размеченных и с воротами из необструганных жердей. В футбол играли и заключенные, и вольнонаемные. Свои команды были у геологов, у рабочих, шахтеров, железнодорожников. У иных были экзотические названия, — например, команда «Медвежий ручей» по имени одного из приисков.
Конечно, Андрей Старостин оставался заключенным, отбывающим наказание, но пользовался, работая с футбольными командами, достаточной свободой. И уж, конечно, свободой передвижения вместе с командой «Динамо» на выездные матчи по всему огромному Красноярскому краю. Однажды на красноярском стадионе «Динамо» норильская команда выиграла кубок края, и позже Андрей Старостин признавался, что первые мгновения после этой победы были у него одними из самых счастливых в жизни.
Да и тех людей, с которыми в годы заключения свела его судьба, Старостин вспоминал с большим теплом:
«На этой суровой, вечно мерзлой земле за Полярным кругом волей судеб собралось много самых разных замечательных, умных и доброжелательных людей всех национальностей от комсомольских работников до видных ученых, от известных журналистов до опытных инженеров».
А самого Андрея Старостина, «ставящего» футбол на этой вечно мерзлой земле, еще долго помнили и в Норильске, и в других городах Красноярского края, уже после его возвращения в Москву, когда годы заключения и ссылки давно миновали.
Словом, впору задуматься о том, что машина репрессий, ломающая судьбы известных футболистов, для самого советского футбола, помимо своей воли, сделала кое-что полезное…
Становлением футбола «в местах не столь отдаленных» занимался и старший из братьев Старостиных — Николай Петрович. Только не на одном месте, как Андрей Старостин. Николаю Старостину пришлось поездить по огромной стране, покрытой лагерями.
Первый год знаменитый футболист провел в Коми АССР, в Ухте, которая стала называться городом только в 1943 году. Рядом с городом в разных лагерях заключенные работали на лесоповалах, а в самой Ухте был даже театр, труппу которого тоже составляли заключенные, проявившие актерские способности. Но для Николая Старостина местом заключения стал ухтинский стадион.
Начальник Ухтлага страстно любил футбол и всяческие опекал ухтинскую команду «Динамо». В нее входили осужденные футболисты, жившие прямо на стадионе. Генерал пустил в ход все свои возможности, чтобы заполучить Николая Старостина, когда тот был еще в пересыльной тюрьме в Котласе. Так Старостин начал тренировать ухтинское «Динамо», играющее на первенство Коми АССР — с командами Инты, Сыктывкара, других городов. В этих командах, разумеется, тоже играли заключенные футболисты.
Как вспоминал впоследствии Николай Старостин в своей книге «Футбол сквозь годы», начальник Ухтлага, будучи очень жестким человеком, своим футболистам предоставлял все льготы, какие только были возможны в условиях заключения.
К этому Николай Петрович добавил свое размышление о месте футбола в лагерной жизни: футбол «словно отделяли от всего, что происходило вокруг. Это было похоже на неподвластное здравому смыслу поклонение грешников, жаждущих забыться в слепом обращении к божеству. Футбол для большинства был единственной, а иногда последней возможностью и надеждой сохранить в душе маленький островок искренних чувств и человеческих отношений».
Тренировать ухтинское «Динамо» Николаю Старостину пришлось около года. В конце 1944 года из Москвы пришло распоряжение перевести заключенного Старостина Н. П. из Ухты в Хабаровск. Туда футболист добирался полгода, с частыми остановками в пересыльных тюрьмах по маршруту следования. В одной из них ему посчастливилось встретиться с братом Александром Старостиным, если, конечно, встречу в тюрьме можно считать счастьем…
Из Хабаровска путь заключенного футболиста лежал еще дальше — в Комсомольск-на-Амуре. Теперь Николай Старостин стал тренером еще одной динамовской команды. Под его руководством она несколько лет на равных играла с сильными хабаровскими командами — динамовский и армейской, а также динамовцами Благовещенска, армейцами Воздвиженки и Читы, командой Тихоокеанского военного флота из Владивостока. В некоторых из армейских команд выступали футболисты довоенных команд группы «А», призванные на военную службу.
А что касается команды Комсомольска-на-Амуре, то после войны она стала пополняться футболистами из «новой волны» заключенных — бывшими военнопленными. Освободившись из гитлеровских лагерей, они переехали в сталинские. Высоких покровителей у динамовцев Комсомольска-на-Амуре, точно так же, как это было в Ухте, хватало, как и среди лагерного, так и прочего начальства.
Начальник местной железной дороги, например, выделил команде для поездок на игры в другие города специально оборудованный спальный вагон. Здесь были несколько двухместных купе для руководителей команды, большой салон, кухня с холодильником и спальные места для футболистов. При вагоне состоял повар-проводник, тоже из заключенных. По прибытии к месту очередной игры вагон отводили на запасной путь, и он становился гостиницей.
