Евгений Загорянский - Повесть о Морфи

– Сообразительный чертенок растет у тебя, Алонзо, – сказал он наконец, – интересно, что получится из него дальше…

– Я боюсь за него, Эрнест, – тревожно сказала миссис Тельсид, – слишком легко дается ему все… Он никогда не учит уроков, ему достаточно раз посмотреть в книгу.

Он может вырасти лентяем, и это будет ужасно!

– Дедушка ле Карпантье тоже так говорит. – Судья задумчиво вертел на пальце серебряное кольцо от салфетки. – Но мне думается, большого вреда тут нет… Знаешь, Эрнест, бывают спортсмены с абсолютным чувством расстояния. Те самые, из которых выходят чемпионы. Бывают музыканты с абсолютным музыкальным слухом, за примером ходить недалеко…

Нагнувшись, судья поцеловал руку жены.

– Все это случается редко, а дар, которым наделен Пол, встречается еще реже… У него абсолютная память, можешь ты себе представить такое? Ему никогда и ничего не приходится повторять. Все, что он видит или слышит, укладывается в его круглую головенку навсегда. У меня была неплохая память в юности, но у Пола это почти как чудо… Его можно показывать в цирке… Пойдем покурим, Эрнест. Спасибо за обед, Телли.

Братья вышли на веранду. Гибкий, изящный Эрнест был на полголовы выше плотного Алонзо. Эрнест окончил в Новом Орлеане университет, но юридической практикой не занимался. Летом он жил в имении брата, с увлечением занимаясь охотой, а зимние месяцы проводил в Новом Орлеане. Он считался одним из сильнейших шахматистов города и почти никогда не проигрывал ни брату Алонзо, ни тестю его, старику ле Карпантье, хотя оба они считались отличными игроками. Зато выступления Эрнеста на зеленом поле биллиарда или карточного стола почти всегда оканчивались плачевно, а судья неизменно тревожился и сердился.

Он любил Эрнеста, как сына. Миссис Тельсид побаивалась, что Эрнест может дурно повлиять на Пола и Эдуарда, но мужу об этом не заикалась никогда.

– Вчера Пол опять выиграл у меня три партии из пяти! – помолчав, сказал судья.

Эрнест усмехнулся.

– Через год он будет бить и тебя тоже. Хочешь пари? – обиделся судья.

– Это мы еще посмотрим, – хладнокровно сказал Эрнест. – Ты давно не играл с сильными партнерами, а дедушка ле Карпантье играет сейчас гораздо хуже, чем раньше.

– Я не играл с Жозефом несколько месяцев! – возразил судья. – Знаешь что, Эрнест… Привези как-нибудь к обеду Эжена Руссо.

Эрнест покачал головой.

– Полу рано играть с таким партнером, – сказал он тихо.

– Причем здесь Пол? Я сам хочу сыграть с мсье Руссо. Наконец можешь сыграть с ним и ты!

– Мы иногда играем в биржевой конторе, – неохотно сказал Эрнест.

– И кто побеждает?

– Чаще он, – честно признался Эрнест. – Но Руссо прожил в Париже двадцать лет, не вылезая из кафе «Де ля Режанс». Он играл со всеми знаменитыми мастерами…

– Тем более! Еще сигару, Эрнест?..

В маленькой комнатушке за кухней Пол изо всех сил уговаривал огромного седого Эбенезера.

– Идем сейчас, дядя Эб! Идем же, а то ракун уйдет!

Старый негр посмеивался.

– Не спешите, мастер Пол, не спешите, – приговаривал он, взбалтывая в пузырьке ядовито-зеленую жидкость, – я загнал ракуна в дупло, старуха Джипси сидит рядом и стучит хвостом, точно маятником. Ракун никуда не уйдет, Джипси на своем веку переловила больше ракунов, чем сам Эбенезер… Вот сделаю лекарство – и пойдем…

Зеленая жидкость была лошадиным лекарством: Эбенезер считался лучшим коновалом во всем графстве.

– Наденьте-ка сапожки, мастер Пол, да прикажите Джимми оседлать Панчо. Бедняжка совсем застоялся…

И дядя Эб еще усерднее принялся встряхивать пузырек.

Через несколько минут Пол, переобутый в сапоги, с хлыстиком в руке, вприпрыжку направился в конюшни.

С жадностью вдохнул он теплый, невыразимо приятный лошадиный запах. Старуха Бэсси, гнедая першеронская матка, ласково заржала навстречу. Панчо не было в деннике. Пол потрепал Бэсси по жирной холке и вышел на задний двор.

Возле поилки стоял серенький Панчо, коротко подтянутый к коновязи. Присев на корточки, Джимми возился с его передними копытами. Панчо прикладывал уши и подбирал зад, но стоял смирно. Когда Джимми выпрямился и взялся за недоуздок, пони взыграл и сильно ударил кованой ногой по босой ступне негра.

Взвизгнув, Джимми заколотил Панчо кулаками по морде.

Он плакал и ругался одновременно.

У Пола покраснело в глазах, бешенство перехватило горло. Он метнулся к Джимми и принялся наотмашь полосовать его хлыстом по спине, голове, плечам… С перепугу Джимми орал как зарезанный, рвался и ржал Панчо, а Пол, стиснув зубы, продолжал колотить негра обломком хлыста.

И вдруг все прошло. Пол опомнился. Бросив хлыст, от которого осталась одна ручка, Пол отошел и сел на порог конюшни, уткнув голову в колени. Ему было очень стыдно. «Джентльмен так не поступает!» – скажет папа. И замолчит. Как мог он так глупо, так неожиданно сорваться! Ведь он давно знал в себе склонность к необузданным выходкам, давно обещал папе бороться с ними… Сегодня он просто не успел об этом подумать, и вот… Бедняга Джимми, и так ему было больно ногу…

Приподняв руку, Пол глянул одним глазом. Обиженно всхлипывая, Джимми тащил из колодца ведро с водой. Пол шагнул к нему.

– Прости меня, Джимми, ладно? – пробормотал он и убежал.

У себя в комнате он бросился на кровать и разревелся, спрятав голову под подушку. Стыд душил его, вчера только папа сказал, что настоящий мужчина не может ударить беззащитного…

Прошло полчаса. Пол выплакался, и ему стало легче.

Любовь ко всему свету охватила его, как теплое облако. Все хорошо, все удивительно и прекрасно. Джимми, конечно, не сердится на него: он все понял, и потом Пол ведь попросил у него прощения… Никогда в жизни он больше никого не ударит, ни за что. Все так чудесно, Пол так любит всех, и все его любят… Почему сейчас ему так удивительно хорошо?.. И Пол заснул.

Его разбудили тяжелые шаги Эбенезера.

В руках у негра был мешок, за поясом поблескивал топор.

– Идем за енотом, мастер Пол. Старый хитрец нас ждет…

Пол в восторге вскочил с кровати. Ему было необыкновенно легко и радостно, припадок дал его нервам разрядку. О Джимми Пол успел забыть, они шли на охоту, он не мог думать ни о чем другом…

Они вышли в сад, пересекли его и вошли в лес. Смеркалось. Птицы замолкли, вечерний ветерок шелестел верхушками деревьев. На прогалинах начинали зажигаться светлячки, где-то очень далеко кричала кукушка.

На опушке дядя Эб свистнул, в ответ донесся радостный отрывистый лай. Через несколько минут они подошли к одинокому дуплистому клену. Джипси, черная собака дяди Эба, известная всей округе как лучший ловец енотов, махала хвостом и тявкала, не отходя от дерева ни на шаг. Эб потрепал ее по мохнатой спине.

– Умница, Джипси, сейчас мы доберемся до мистера ракуна…

Негр набрал хвороста, сложил у подножья и высек огня.

Сухие листья вспыхнули сразу, густой светлый дым потянулся в дупло. Дядя Эб вытащил из-за пояса топор.

– Смотрите, мастер Пол! – подтолкнул он мальчика.

В отверстие дупла, возле кроны, неслышно высунулась серая голова с широкой темной полосой поперек глаз. Похоже было, что на острую лисью мордочку надели черную полумаску.

Огонь разгорался, трещала кора, дядя Эб подкидывал сухие ветки. И енот не выдержал. Серый клубок метнулся с кроны вниз, к лесу, но Джипси с рычанием вцепилась в него на полдороге.

Енот отчаянно защищался, лишь топорище решило его судьбу. Зверька спрятали в мешок. Джипси с кровавой царапиной на морде чихала и удовлетворенно облизывалась. Пол молчал. По дороге домой он спросил внезапно:

– Зачем мы убили енота, дядя Эб? Он нас не трогал.

Дядя Эб даже приостановился.

– Господь с вами, мастер Пол. Ракун – злой зверь, он душит кур. Все охотятся на ракуна, мастер Пол, я уж не знаю, сколько лет… А миссис Тельсид выйдет отличная муфта. Не стоит жалеть ракуна, мастер Пол.

Пол упрямо качал головой, охота ему не понравилась.

Они шли домой через темный, заснувший лес. Звезды ярко блестели, но луна скрывалась за холмами облаков. В болоте под горой громко кричали лягушки, а деревья слегка покачивались, точно огромные, длиннорукие негры.

Пахло сыростью. Пол шагал рядом с дядей Эбом, и ему казалось, что десятки раз проходили они так вдвоем по темному лесу, что десятки раз слышал он когда-то гораздо раньше ночную песню лягушек и чуял болотный запах из-под горы.

Все это было впервые, и Пол твердо знал, что этого не могло быть раньше. Не могло и не было. И все-таки чувство известного, пережитого и сохранившегося в памяти никак не оставляло его.

– Может быть, я бывал здесь во сне? – спросил себя Пол.

Желтыми огнями засветился дом. Пол вбежал в гостиную. Миссис Тельсид, надев очки, вышивала у лампы. Дядя Эрнест, заложив руки за спину, шагал по комнате, а у пылающего камина сидел новый гость. Было совсем тепло, но миссис Тельсид любила огонь. Новый гость неторопливо ломал сухие ветки и подбрасывал обломки в камин. Увидев Пола, он подошел к нему, протянул длинную руку и откинул голову мальчика так, чтобы видеть лицо.