Несколько лет назад в интервью немецкой газете «Ди Вельт» я утверждал, что могу технически доказать, как один способен драться против ста. Дело за малым — понять, почему мы будем убивать друг друга. Ведь в сече дерутся насмерть. Здесь следует убивать не только руками, но и чувствами, каждой животрепещущей клеткой своего организма, каждым движением своего собственного самоосязания. Берсерк — это механизм, взорванный свирепой страстью, адренолином, идейной установкой, дыхательными приемами, звукоколебательными вибрациями и механической программой действия. Берсерк вовсе не должен доказывать, что он выживет. Он обязан многократно окупить свою жизнь. Мне приходилось сталкиваться с мнением, что это не «наш» образ действия. «Нашим» считался удалой самурай, вырывающий сердце уже поверженному противнику. Так мыслят и сейчас многочисленные остепененные властью приверженцы восточных единоборств. Эту школу мы все в той или иной степени прошли, и она запечатлелась в нашем сознании. Трудно найти сейчас мужчину от 25 до 35, хотя бы один раз не побывавшего на занятиях восточными единоборствами. Готов согласиться с тем, что берсерки — явление исключительное. Вовсе не массовое. Однако оно порождено ритмами европейской истории, русской в том числе.
«Бысть же у поганых 9 соть копей, а у руси девяносто копии. Надъющимъся на силу, погании пондоша, а наши противу имъ… И снящася обои, и бысть съча зла… и половцы побегоша, и наши по них погнаша, овы секуще…» (Радзивилловская летопись, с. 134. 26).. Было бы неверным думать, что берсерк — всего только психопат с оружием в руках. Свобода — вещь дорогая. По свободе и спрашивается сполна. Берсерки не случайно привилегированная часть воинского сословия. Сложный механизм ратного труда выделяет им вовсе не стихийное буйство и жертвенное сумасбродство на ристалище, а вполне определенную, разработанную роль. Именно она делает берсерков элитой. Берсерк открывает бой! Он специально создан для того, чтобы провести показательный поединок на виду у всего войска. Правда, это традиция европейская, и восточнославянского ратного дела она не коснулась. Вот откуда взялся «барон» сечи! Безусловно, берсерки используются в разных целях. Например, достоверно известно, что они составляли личную охрану конунгов. Для этой цели на Руси использовались гриди. Хотя гриди никогда и не упоминаются в связи с умопомрачительными индивидуальными способностями. Более того, трудно доказать, что известнейшие русские берсерки: Рагдай, Ольбег, Демьян Куденевич, Евпатий Коловрат были чьими-то тельниками. Судьба уготавливала им совсем иные роли. Евпатий, к примеру, был воеводой, то есть полководцем. То же касается и другого берсерка, которого звали Волчий Хвост. Он был воеводой у Владимира Святославича. Согласно Радзивилловской летописи в 984 г. киевская дружина идет на радимичей. Перед рекой Песчаной войско останавливается и посылает «пред собою» берсерка. В результате этого выхода… радимичи покорились Киеву, а на Руси появилась поговорка: «Песчанцы бегают от волчьего хвоста!»
Нужно сказать, образ и символ волка вообще имеет самое прямое отношение к берсерку, а, кроме того, и немало для него значит. Ведь волк — родовой тотем практически у всех воинских кланов дохристианской Европы. Как известно, воинские кланы происходят от охотничьих племен. На этом вопросе я более подробно останавливался в своей книге «Изначалие» (Белов А. К. Славяно-горицкая борьба. Изначалие. — Москва: Центр «Здоровье народа», 1992)*. Волк-«рыскач» — символ охоты, промыслового сыска и беспощадности к затравленной жертве. Кроме того, волчья стая демонстрирует строгий иерархический порядок, столь необходимый для мало-мальски организованного войска. Наконец, подражательность может быть обусловлена и тем, что волчья стая самая грозная организованная сила лесов Средней полосы. Связь воинства с волком вытекает и из использования символа — тотема зверя в качестве оберега. Так у сербов было принято нарекать новорожденного именем Вук (Волк) в том случае, если в семье была большая детская смертность. Покровительство самого слова должно было спасти ребенку жизнь. Охранный смысл вкладывался и в наречение германских младенцев «волчьими» именами: Рудольф, Вольфганг, Адольф, Майнольф, Рольф, Вольдемар, Вольфдитрих, Аренульф и др.
Безусловно, волк близок берсерку как охотник, ибо берсерк тоже рыскач. Только он охотится за войском. Кровавая эйфория «безумных секир» сродни азарту хищника, насевшего на табун. И все-таки этот символ имеет еще одну притягательную грань. Волк — воплощение непонятно как зооморфированного колдовства. Волк пронизан им. Начнем с того, что именно волк вкусил сполна лихвы оборотня. Вервульф, волкодлак. Способность перевоплощаться столь же необходима берсерку, как и чисто технический навык драки. Не будем забывать, что попытки объяснения феномена «воинов ярости» их современниками неизбежно соотносились с идеей «вселения духа», перевоплощения. Блуждание духа здесь особо показательно еще и в связи с тем, что по представлениям древних мистиков телесные действия вообще вторичны, тогда как состояние духа, взлет его или низвержение и предопределяет исход любой схватки. Что-то вроде амплитудных колебаний. Однако дух берсерка незыблим как гранитный монумент. Благодаря дополнительным потусторонним вливаниям или без таковых. Может быть, дух человека сам тяготеет к волку? Вспомним хотя бы основателей Рима, нашедших в волчище вторую мать. Впрочем, здесь может идти речь и о происхождении. Сокрушительную же силу волчих оберегов — духоносителей упоминает еще в 1 веке н.э. римский ученый Плиний Старший. И все-таки оборотень — низший атмос. Волк же имеет куда большую стать. Он обожествлен. Да, речь идет о семаргле, крылатом волке Громовержца. Семаргле, Волк-небожитель, происходящий от огненного рода богов. Охотник за духами, пожиратель демонов. В народноэпической традиции русских отразился в сказочном повествовании об Иване-Царевиче и Сером Волке. Ему определена удивительная роль. Русский воинский миф видит в семаргле переносчика душ (а точнее духов) погибших воинов в божественный лес Ирий, где стоит чертог Громовника. Огненный вихрь, падающий с неба, чтобы забрать с собой и сопроводить искру вечного человеческого начала к небесному пристанищу. Семарг кружит над полем боя. Он словно бы отсеивает достойных от трусов и предателей. И потому он не просто исполнитель транспортных услуг, а нечто большее. И уж если не пантократор, то во всяком случае недалеко от него стоит.
Происхождение. Идея «брат-волк», старший по происхождению. Возможно, это более всего влияет на сознание берсерка. Берсерк свято верит в происхождение своего рода от волка. Волк-пращур, то есть старший предок. Предком человек всегда будет признавать обожествленный человеческий образ — щура или чура. Но где-то впереди чурамистический поворот эволюции. Да, берсерки явно не приверженцы теории Дарвина. В чем же квинтэссенция «волчьего» духа? Возможно, это прозвучит парадоксально, но волк культурирует триумф одиночества. Вспомните такой почти символический образ как вытянутую к луне морду и рвущуюся ввысь тягостную песню одиночества. А как же стая, спросите вы? Стая — есть способность организоваться для совместных действий в случае необходимости. Вот, что такое волчья статья. Но берсерку, олицетворяющему собой триумф индивидуализма, нужна в первую очередь духовная поддержка символа-одиночки, символа отчужденности и полной независимости. Ради чего? Может быть, ради собственного благополучия и покоя? Вопрос, конечно, звучит нелепо, но задан он не в угоду риторике. Индивидуализм у нас всегда бичевался идеологами коллективизма. Уравнители судеб справедливо усматривали в нем угрозу стадной социалистической психологии. Вспомните постсоветскую реакцию на фильм «Рембо». Это была судорога ненависти. Для того, чтобы не раскрывать карты, облаяли в очередной раз американскую агрессию (можно подумать, что Сталоне штурмовал Кремль!). Индивидуализм берсерка — это принцип максимальной самоотдачи. Причем, если простой смертный, беря в руки оружие, все-таки видит разницу между тем: быть ли убитым или остаться живым, то перед берсерком этот вопрос не стоит. И уж, конечно, самоотдача берсерка направлена не на стяжание собственных выгод и благ. В этом отношении берсерки абсолютные бессребренники. В берсерке как ни в ком другом сидит инстинкт рода, толкающий задиру на самые невообразимые по отваге поступки.
Конечно, для подобного ведения боя одного остервенения мало. Здесь действуют доведенные до совершенства механические принципы. На них я и остановлюсь более подробно.
Пространство, как известно, организовано по принципу круга. Зона двигательного удобства для обычного человека — это находящиеся перед ним полрадиуса круга. Для построения движения в иных направлениях человек вовлекает в действие более сложные и даже конструктивно опасные эволюции опорно-двигательного аппарата. Например, при неправильно организованном движении за спину, на разворот корпуса часто «рассыпаются» мениски коленных суставов, защемляются позвонковые диски и т.п. Это происходит главным образом по двум причинам. Во-первых, человек эволюционирует во фронтально направленном хождении, а, во-вторых, он к тому же не имеет и специального двигательного навыка при построении нетипичного действия. То есть мало того, что данный способ движения конструктивно не оправдан, он еще и не освоен. Человеческий организм имеет большой запас прочности, но эксплуатировать его нужно, конечно же, осмысленно. Для берсерка в данном случае понятия спины не существуют. В противном случае, он не мог бы драться в гуще боя, окруженный со всех сторон противником. Полрадиуса действия «пред очами» — это обычное, строевое воинство. Для него, как не вертись, останется идея малоудобного отражения атак из-за спины и привычного натиска влобовую. Перемещения же берсерка построены таким образом, что он все время скользит по ударам, смещая удар и смещаясь сам. В результате ни один удар не идет в проникающее поражение. Рефлексы берсерка реагируют не на удар в целом, а на его отдельные фазы! Это очень важное обстоятельство. К примеру, если вас из года в год рубят мечом, вы начинаете сперва подавлять в себе панический страх, вызванный инстинктом самосохранения, а потом замечаете, что в действиях противника есть кое-какие закономерности. А уж, — если научиться их использовать, то становится вообще не страшно. Что же это за закономерности? В своем развитии удар проходит три последовательные фазы.
