Современным мальчишкам можно только позавидовать: многочисленные секции, детско-юношеские спортивные школы, спортивные школы-интернаты, где спорт и учеба «равноправны». Но об этом я еще расскажу – судьба восполнила пробел и предоставила мне возможность работать в течение нескольких лет в подобной школе.
А пока – еще об одном, очень продолжительном, детском увлечении.
Однажды на Канавинском базаре я увидел голубей. То есть увидел, как их продают. У нас в щитках у некоторых взрослых ребят были голубятни с ручными голубями, которые всегда возвращались к хозяину. Какой интерес в этом занятии – гонять голубей, – я понял потом, а тогда мне захотелось купить их. Стоили они довольно дорого, поэтому сначала надо было придумать, как раздобыть денег. Через какое-то время такая возможность представилась: я увидел, как возле школы – там был дровяной склад – мужики пилили дрова. План созрел у меня быстро – надо напроситься к ним в помощники и заработать нужную сумму. Дрова пилить я умел, даже любил.
Наверное, это были первые заработанные собственным трудом деньги. Пусть они были потрачены на развлечение, на голубей. Но что характерно? У меня ведь даже мысли не возникло просить деньги у матери.
Перед тем как купить голубей, я сам построил голубятню. Узнал, как нужно ухаживать за голубями, чем их кормить.
Немного позднее это стало повальным увлечением мальчишек, во всяком случае у нас, на Автозаводе. Учителя видели в этом причину всех бед – учится плохо, потому что «голубей гоняет». Но это было явной педагогической ошибкой. Я до сих пор уверен, что содержание голубей – занятие вполне достойное для ребят, во всяком случае оно дает больше уму и сердцу, чем фланирование по улицам или многочасовое сидение у телевизоров.
...Весной и летом я вставал рано, часов в пять, и бежал к сараям, забирался на свою голубятню. Голуби уже ждали меня, урчали довольно, когда я открывал двери и выпускал их. Хорошо было сидеть на крыше солнечным утром, смотреть, как резвятся в голубом небе твои голуби. Поманишь их, они тут же прилетят, поклюют с ладони хлебных крошек, ходят вокруг, «разговаривают»...
Голуби жили у меня много лет. Только когда начал играть в команде мастеров, я отдал их соседским мальчишкам. Для меня началась жизнь в строгом режиме – работа, учеба, спорт. Словом, взрослая жизнь, а голуби остались в детстве.
Эти вот несколько лет между беззаботным детством и тем, когда я сделал выбор в жизни, были для меня годами подхода к спорту и первого с ним знакомства.
К сожалению, знакомство не всегда начиналось с «парадного входа»...
Вот, к примеру, история моей первой хоккейной клюшки.
Мы не имели никакого понятия о том, что такое хоккей с шайбой. Узнали об этом, когда на Автозаводе построили свой стадион. Это было в 1952 году. Мы регулярно приходили на стадион и наблюдали – через забор, разумеется, – тренировки хоккеистов. Как будто бы нам этот хоккей понравился. Надо было попробовать поиграть в него.
Я надеюсь, читателю понятно, что я имею в виду нас, мальчишек, совершенно не организованных ни в дворовые команды, ни в спортивные секции. У нас не было ни тренера, ни воспитателя, который мог бы что-то рассказать, чему-то научить. До всего мы доходили своим умом. Так вот. Прежде всего, как казалось, нам необходима настоящая хоккейная клюшка. Хотя бы одна, для образца. Остальные мы сделаем сами. И однажды, наблюдая за тренировкой, мы увидели, что на воротах лежат запасные клюшки. Я тихонько подкрался со стороны восточной трибуны, цоп клюшку – и бежать. Погоня меня не настигла – я вмиг взбежал наверх и перемахнул через забор.
...У каждого из нас были ледянки – так назывались шайбы, которые делали из срезанных каблуков. А клюшка – одна на все щитки. Сколько она нам служила! Мы играли ею все по очереди, ломали, клеили, плели-переплетали, в общем, очень ее берегли. О том, чтобы у каждого было по клюшке, мы тогда даже не мечтали.
А вот коньки с ботинками – тоже редкость по тем временам – я долго и настойчиво клянчил у родителей. Отец сначала не соглашался покупать такую дорогую вещь. Он приклепал мне старые коньки к изношенным, вовсе не спортивным ботинкам. Это было куда лучше, чем коньки на валенках. Но я от отца не отступался, чувствовал: еще немного нажать, и он сдастся. Я регулярно бегал в большой магазин «Культтовары», который открылся в новом доме, и смотрел, какие размеры ботинок и коньков там продаются. Однажды, в день отцовской получки, я увидел, что в магазине есть ботинки моего размера. Видно, отец понял, насколько для меня это важно. И когда он приклепал коньки к новым ботинкам, я почувствовал себя окрыленным. Позднее появились новые, недоступные нам коньки: так называемые канадские хоккейные, или «канады».
Мы в подражание старательно загибали лезвия своих коньков, стачивали у них зады. При этом иногда безнадежно портили коньки. Эксперимент обходился дорого.
Это были уже последние всплески нашей спортивной самодеятельности. Вскоре мы познакомились с настоящим спортом и... заболели им.
Как оказалось, на всю жизнь.
Впервые на настоящий стадион я попал случайно. Как-то увидел, что народ валом валит на стадион, пошел вместе с толпой. Ни денег, ни билета у меня, конечно, не было. Путь через забор был для меня обычен. На Центральном стадионе в тот день играли команды футболистов-мастеров.
До сих пор я не говорил о футболе, но, по-моему, и так ясно: он был для нас «видом спорта номер один», и с ранней весны до поздней осени мы только и знали, что гонять мяч – пустырей тогда хватало. Как ни странно, но до 52-го года – до четырнадцати лет – я не видел настоящего футбола, не знал имен Боброва, Гринина, Федотова... Слышал только про Ивана Коровина, пацаны говорили, что у него удар страшный: когда он бьет пенальти, вратарь вместе с мячом в сетку влетает. Ну, думал, вот это сила, научиться бы так, как он.
Так вот, проник я впервые на футбольный стадион, и зрелище, которое я увидел, меня потрясло: огромное поле, трибуны, которые мне показались тогда грандиозными, и народу – тьма. Я понял, что мне страшно повезло – попал на большой праздник. Но сама игра и азарт трибун увлекли меня еще больше. После игр заводского чемпионата, которые тоже мне казались образцом футбола, это было какое-то чудо. А вратарь... Казалось немыслимым, какие он брал мячи. Позже я узнал, что это был Николай Пучков.
Мог ли я тогда подумать, что наши судьбы пересекутся?
Я ушел со стадиона ошарашенный. Вот, оказывается, что такое спорт. А мы со своим жалким футболом – это так... Совсем другое... Конечно, я уже видел себя на поле, в форме, при огромном количестве народа... Но то были тайные, почти постыдные мечты, которые можно приравнять к фантастике. Это было совершенно неосуществимо, а потому глупо и смешно.
И вот именно тогда, когда меня поразило видение настоящего спорта, один товарищ мне сказал, что в спортзале стадиона будут записывать в футбольную секцию.
Мы пришли туда задолго до назначенного срока. Казалось, если прийти позже, надежда и мечта уйдут навсегда. Мальчишек набралось довольно много, человек сорок – пятьдесят. Все ждали тренера. Вскоре он пришел. Это был Салаков Геннадий Иванович, он потом преподавал физкультуру в нашей школе, да и в секциях я потом долго с ним занимался. Геннадий Иванович сказал, что возьмет ребят 38-го и 39-го годов рождения, остальные могут быть свободны. Потом бросил мяч и заставил всех по очереди «бить по воротам». Ну, думаю, это для меня пустяк. С правой дал – кое-как получилось.
– Ну а с левой попробуй! – сказал Салаков.
С левой вообще ничего не вышло. Я бы еще раз попробовал, но он уже бросил мяч другому. В секцию меня не взяли. И приятеля моего тоже.
Салаков сказал, что на тренировку надо приходить по вторникам, четвергам и субботам, в шесть часов вечера, пусть, мол, приходят те, кого он отобрал...
На первую тренировку я приехал. Сорок пять минут на трамвае ехал и думал: выгонит или нет? Никого из ребят я не знал, в случае чего и заступиться за меня некому. Но все-таки рискнул. Разделся, встал в строй. Геннадий Иванович начал перекличку по списку. Меня в списке, само собой, не оказалось.
Ну вот, думаю, как он сейчас вспомнит меня да как закричит: «А кто это с левой по мячу не попал?»
Но все обошлось. Видно, не все пришли, группа была небольшая, и тренер оставил меня. Я перевел дух и стал старательно тренироваться – впервые в своей жизни. До этого я и не знал, что такое тренировка.
Сначала была разминка. Потом мы бегали, прыгали и под конец немного поиграли с мячом. Никакого футбола и близко не было. Но мы занимались в зале, где тренировались мастера – футбольная команда «Торпедо» играла тогда в классе «Б», – и сама эта мысль не позволяла даже усомниться в необходимости и правильности именно такой тренировки.
