Иэмото может стать лишь носитель традиции, который сам обучался у такого же мастера. Авторитет иэмото непререкаем. Считалось, что настоящие иэмото не берут денег с учеников, а довольствуются лишь тем, что ученики приносят им в качестве бескорыстного дара. Действительно, нередко случалось, что иэмото, например, в театре или в старых школах боевых искусств вообще не получали никакого вознаграждения, так как обучали лишь бедных учеников. К тому же иэмото иногда сами содержали своих последователей, кормили и одевали их, видя свою основную задачу в передаче духовной сути мастерства. Насколько изменились нравы в современных боевых искусствах: коммерческий аспект становится нередко едва ли не решающим, практически уже никто не преподаёт бесплатно.
Понятие «иэмото» часто неверно толкуется на Западе. Например, некоторые мастера боевых искусств утверждают, что носят «высший воинский титул иэмото». Однако «иэмото» — не титул, не степень мастерства и не звание. Не существует формального присуждения «степени иэмото» — это прежде всего дань уважения по отношению к носителю традиции, признание его заслуг. Первоначально в самурайской среде так именовался руководитель главной ветви самурайской семьи (хонкэ), которая наследовала прежде всех остальных имущество и воинские звания. Для других членов семьи иэмото олицетворял как бы всё родовое древо и мудрость всех предыдущих поколений. Именно он должен был решать важнейшие вопросы деятельности клана. В отличие от понятий «даймё» или «семё», которые свидетельствовали о статусе в иерархии всего самурайского корпуса, понятие «иэмото» имело психологическое свойство. Оно отражало не столько место в социальной иерархии, сколько место в духовной традиции, ведь иэмото по своей сути — важнейшая веха в цепи «преемствования-передачи» мистического знания.
Эти представления о роли иэмото как носителя высшего Знания восходят к религиозной сфере, где «иэмото» называли лидера буддийской или синтоистской школы, руководителя группы монастырей или храмового комплекса [63].
В практике японского буддизма мы можем встретить выражение, которое наилучшим образом характеризует передачу знания учителями-иэмото: исин дэнсин, т. е. «от сердца к сердцу». Не случайно подчёркивается исключительно индивидуальная, потаённая форма обучения, которая именовалась в японской традиции миккё — «тайное», или «эзотерическое» учение. В то время как большинство людей познаёт лишь внешнюю оболочку мира, его обиходный и обыденный характер (конгё — «явленное учение»), иэмото способен передать непосредственно истину, а не набор информации или навыков.
В применении к боевым искусствам «иэмото» именовался лидер школы или даже целого направления. В частности, Миямото Мусаси считался иэмото в школе боя на двух мечах. Параллельно с ним Бокудэн Цукахара возглавлял школу фехтования на одном мече. Патриарх каратэ Фунакоси Гитин был иэмото для стиля Сётокан. При этом шли постоянные споры между его сторонниками и противниками; последние обвиняли Фунакоси в том, что он не является абсолютным носителем традиции окинавского боевого искусства (именно под этим названием сначала выступало каратэ), а, следовательно, и не может считаться иэмото.
Постепенно в Японии сложилась строгая иерархическая система передачи мастерства, во главе которой стоял сам иэмото; она называется иэмото сэйдо. Эта иерархия основывалась на степени приближённости ученика лично к иэмото. В сущности это воспроизводило древнюю систему приближённости самурая к руководителю клана или самому сёгуну. Выше всех стояли непосредственные ученики иэмото — дзики-дэси, что для боевых искусств равносильно старшим инструкторам, которые после смерти самого иэмото по наследству возглавляли школу. Следующая ступень — маго-дэси, ученики, получившие знания у дзики-дэси. Далее шли ученики учеников в третьем поколении — мата маго-дэси.
Поскольку иерархия большинства школ возникла из структуры самурайских кланов, школы имели свои «генеалогические книги», где воспроизводилась цепь «учителей-учеников», а поэтому принадлежность человека к той или иной «истинной традиции», скажем, боевых искусств, можно было без труда проверить. В сущности эта система оценивала не техническое мастерство людей, а их приближённость к духовному центру школы — к иэмото. Первоначально она применялась и в каратэ, и в дзюдо, но затем была оттеснена чисто формальной системой оценки мастерства, при которой после прохождения технического экзамена присваиваются пояса и степени (даны и кю).
Для традиционной Японии иэмото всегда были той осью, вокруг которой формировалась вся культура боевых искусств с её характерным духовным климатом, особыми взаимоотношениями мастера и ученика и методами передачи воинской традиции. А поэтому практически все герои нашего повествования — это иэмото в том или ином направлении боевых искусств.
Меч служит внешней борьбе, но во имя духа, и потому, пока в человеке живет духовность, призвание меча будет состоять в том, чтобы его борьба была религиозно осмыслена и духовно чиста.
Иван Ильин. О сопротивлении злу силою
Во многих книгах, посвященных боевым искусствам, встречается однозначное утверждение, что все японские воины были исключительно дзэн-буддистами. На самом деле это очень далеко от реальности. Идеология большинства воинов представляла собой переплетение по крайней мере четырех учений: синтоизма, буддизма, даосизма и конфуцианства. Три из них пришли из Китая, и лишь одно — синтоизм — можно считать исконно японским. При этом все четыре учения никогда не существовали в чистом виде, что видно на примере различных самурайских уложений, объединенных под названием «Бусидо» («Путь воина»). Здесь и отголоски буддийского учения об иллюзорности жизни, о воздаянии после смерти, и заметное влияние конфуцианских этических идей о почитании своего господина и выполнении долга, и даосско-синтоистские верования в духов-покровителей.
Зеркало и меч синтоизма
Зеркало и меч испокон веков считались синтоистскими святынями. Во всех ранних магических культах зеркало связывалось с миром духов — если дух отражался в зеркале, он не мог уже принести вреда человеку. Меч символизировал мистическую силу, которую духи даровали тем, кто знал способы общения с ними. Синтоизм повлиял на формирование комплекса боевых искусств значительно больше, чем буддизм. Именно синтоизм стал для них истинной духовной основой. Первые упоминания о буддизме в Японии относятся к довольно позднему времени — к VI веку. В 522 году в Японию из Китая прибыл проповедник Сиба Датто, который построил первую буддийскую молельню. Тогда же десятки буддистов из Китая и корейского государства Пэкчэ приносят на Японские острова учение о Дхарме. Но лишь к VIII веку буддизм стал влиятельной религией.
Примечательно, что и многие мастера боевых искусств современности были синтоистами, а не буддистами. Например, основатель айкидо Уэсиба Морихэи являлся крупным религиозным деятелем синтоизма. Он прошел полный курс обучения в секте Омотокё и даже совершил миссионерское путешествие в Маньчжурию, стремясь распространить синтоизм среди варваров. Создатель стиля Годзю рю каратэ Ямагути Гогэн два раза в день совершал синтоистские церемонии и в то же время занимался дзэн-буддийской медитацией. Именно в одном из заброшенных храмов синто его посетило откровение, схожее с просветлением-сатори в буддизме. Синтоистской доктрины придерживался и «отец каратэ» Фунакоси Гитин. Одним словом, большинство персон из мира боевых искусств Японии оказываются последователями синтоизма — «пути духов».
Постоянного, стабильного содержания у синтоизма не было, равно как не существовало строгого канона и догматов. Термином синто первоначально обозначались различные, не связанные между собой верования нескольких родоплеменных и этнических объединений, которые жили на территории Японии. Поэтому система синто была всегда открытой — божества могли добавляться в нее, их роль или статус менялись.
Практически все духи (ками) соотносились либо с родовыми покровителями, либо с явлениями природы, например, духи — хранители реки или леса, божества горы или равнины. В синтоизме особую роль занимает культ предков; каждый род возводил себя к определенному прародителю (удзигами), персона которого считалась священной. Умирая, человек переходил в мир духов. Духи предков так или иначе влияли на земную жизнь, поэтому их надо было почитать и задабривать. В синтоистском пантеоне сохранились лишь божества — покровители наиболее могущественных и влиятельных родов.
Мифологические существа тэнгу обучают сёгуна Минамото Ёсицуне магическому искусству и бою с мечом. (Работа Куниеси, 1850 г., частная коллекция)
