Вслед за «стрелочниками» обычно просыпаются механики команд. И хотя они вчера вечером, а скорее всего, сегодня рано утром позже всех разошлись по своим номерам, они опять на ногах. Последние взгляды на машины, проверяется качество вчерашней работы. Механики не прекращают своей работы даже тогда, когда в тесные английские дворики, где, подобно освежёванным тушам, висят отдыхающие машины, начинает тянуть ароматом из кухни. Хозяйки готовят традиционный английский завтрак — яичница с беконом, тосты, немножко масла, джема и неограниченное количество молока, которое аккуратно доставляет специальный грузовик в каждую гостиницу ещё задолго до того, как туда прибудет команда после очередного этапа.
С каждым утром всё тревожнее спят гонщики. Они поднимаются за два часа до старта. С аппетитом едят и бегут к механику — какое соотношение шестерёнок наиболее выгодно на сегодняшний этап? Эта проблема терзает гонщика вплоть до того момента, когда будет дан старт. А то и после финиша сошлётся неудачник на неправильный подбор шестерён. Нет-нет да и ругнёт механика, хотя тот совершенно не виноват.
Так повторяется всё от этапа к этапу. И всё же каждый раз гонщик считает, что решение, принятое в последнюю минуту перед стартом, самое правильное, самое верное. Как заворожённые шепчут гонщики загадочные для постороннего уха числа, будто и не спали всю ночь, а зубрили какую-то ведомую только им математическую комбинацию.
Потом гонщики не спеша, капитально одеваются. И, забравшись на сёдла, пристраиваются за командной машиной, в которой сидит «обслуга» — тренер, механик и массажист. Начинается мучительный поиск стартового места — каждый день новый, незнакомый город преподносит сюрпризы.
К тому моменту, когда гонщик выходит на старт, почти у каждого есть маленькая шпаргалка, на которой записаны имена соперников, за которыми надо следить особенно внимательно. Когда у мужчин есть номера и нет имён, важно каждое колесо. Листок бумажки, прикреплённый к рулю, всё время будет перед глазами. В этом простом способе есть ещё одна прелесть: неслыханное наслаждение доставляет возможность после очередного финиша спокойно и с удовлетворением вычеркнуть пару фамилий — тех, кому больше не суждено угрожать тебе в гонке. Не потому, что злорадствуешь. Нет. В эту минуту как бы ещё раз переживаешь победу над временем, над расстоянием и над людьми. В такую минуту прекрасно знаешь, что новые и новые соперники вносят твой номер в подобные же кондуиты. «Это враги, и враги самые опасные» — вот что означают маленькие шпаргалки.
Цветастые отряды наконец стекаются к месту старта, кишащему зрителями. Гонщики разбирают дополнительное питание, раскладывают его по многочисленным карманам майки, заправляют бидоны водой и кофе, который каждый заваривает по своим собственным — секретным — рецептам. В эти минуты зрители могут рассмотреть своих кумиров, посудачить о возможностях одних и недостатках других.
Сколько гонщиков, почти столько же характеров. Все прекрасно помнят Луиса Деже, французского спортсмена, удивительно невезучего. Однажды он почти установил неофициальный рекорд: у него было шесть проколов на одном этапе. То есть ему приходилось менять колесо практически через каждые пятнадцать километров и снова догонять «поезд». На это уходили все его силы. Но однажды он действительно установил мировой рекорд — по крикливости формы. На нём были чёрные туфли, белые носки, красные трусы и зелёная с голубым майка.
Антиподом ему мог бы служить известный французский гонщик Кен Джой, большой, рослый, интеллигентный доккер, накручивавший за сезон неимоверный километраж. У него всегда стояла поражавшая воображение специалистов гигантская передача — 82,2, которую он крутил очень изящно и легко. Кен был всегда идеально одет, выступал на идеально подготовленном велосипеде. Он был хорошо сложён и занимал обычно совершенно безошибочную позицию в «поезде». Джой был незаменимым командным гонщиком. Он оказался Геркулесом, которому не суждено было совершить ни одного из двенадцати великих подвигов только потому, что волей судьбы на мировую велосипедную арену в то время вышел 19-летний феномен из Нормандии Жак Анкетиль.
…Но вот медленно трогаются в путь караваны машин обслуживающего персонала и рекламы. Их пассажиры увидит теперь гонку только на финише этапа. С уходом этих машин практически теряется всякая связь с коммерцией. Она как бы остаётся по ту сторону спорта. Борьба отныне поглощает всех — и участников, и зрителей, и организаторов, и даже тех, кому надо по служебному положению заниматься рекламными делами.
Связь с рекламой остаётся только в руках телевизионных операторов. Они пройдут гонку рядом со спортсменами, сидя в низких скоростных автомобилях. И при каждом завале, при каждом отрыве будут немедленно передавать в эфир сенсационные кадры. Всё, что интересно, независимо от того, спортивно ли, появится на экране. А специальные коммивояжёры фирм будут считать, сколько раз гонщик его команды появился на экране телевизора. Каждое попадание в кадр по расценкам «Тур де Франс», например, подлежит дополнительной оплате в сумме около 15 фунтов стерлингов.
Где-то за спиной гонщиков остаётся весь маскарад торжественного старта. И хотя гонщики тронулись в путь, состязание фактически ещё не началось. Ибо торжественный старт обычно даётся в самом людном, самом фешенебельном месте города, откуда начинать подлинную спортивную борьбу невозможно. Комиссар гонки выведет «поезд» за пределы загруженных дорог и тогда… Тогда упадёт клетчатый судейский флаг, а на директорской машине взовьётся флаг красный — гонка пошла. А пока торжественный старт медленно раскачивает тело гонки…
Врач и медицинская сестра, высовываясь из окон санитарного автомобиля, в последний раз справляются о самочувствии. Из судейских машин тренеры дают последние наставления, стараясь перекричать шум моторов, шелест шин и крики зрителей. Пущены хронометры. Гонщики рванулись вперёд…
В эфире раздаются первые позывные: «Молочная первая, молочная первая — всем службам гонки…» Двусторонняя связь не умолкает ни на минуту. «Маршалы», закованные в чёртову кожу, поверх которой надеты оранжевые жилеты, на мощных мотоциклах уносятся далеко вперёд. Они перекрывают боковые дороги, они становятся живыми предупредительными дорожными знаками в опасных местах. А безопасных мест в гонке нет. Движение на дорогах, забитых тысячами машин, практически не прекращается. И нужно большое умение, чтобы провести сложный «поезд» гонки сквозь толпу несущихся автомобилей, спешащих не только навстречу, но стремящихся в любой удобный момент обогнать «поезд». Перекрыть движение, даже остановить автомашины у организаторов «Молочной гонки» нет права: частная собственность неприкосновенна!
На спортивных автомобилях носятся вдоль колонны журналисты, фоторепортёры, операторы кино и телевидения. Вечером гонщики смогут увидеть на голубом экране самые драматические моменты спортивной борьбы сегодняшнего дня. Могут, но никогда не увидят, потому что к моменту выхода последних известий они будут спать мертвецким сном. И к тому же им не нужен телевизор: перед их глазами ещё долго, почти до рассвета, будет бежать серое в сухую погоду и сверкающе-чёрное в дождь полотно дороги.
Через пять-шесть часов «поезд» подойдёт к финишу очередного этапа. За это время свершится столько событий, что о каждом этапе можно написать целую книгу.
Но вот гонка пулей проносится по запруженным народом улицам нового города. Она растворяется в толпе из пятидесяти тысяч зрителей, с восхищением взирающих на парней, которые вот только сейчас прошли много трудных километров.
Счастливый победитель этапа получает награду и поднимает вместе с мэром по стакану молока, которые подносят им очаровательные «пинта-гёрл». Десять «мисс молоко» — живые декорации гонки — разносят значки и белозубо улыбаются из-под своих соломенных шляпок. Это их единственная, по сути, официальная обязанность в трудной гонке. Да ещё они не забывают повторять заученную фразу: «Вкус молока — это вкус успеха».
Впрочем, что касается декоративной части программы, то она в каждой многодневке организована по-своему, в зависимости от того, кто владелец тура и каковы традиции.
Для гонщиков же, прошедших сложный, долгий этап, нет ничего заманчивее кровати. Скорее в гостиницу, скорей в душ! Обед. Поздний английский обед. Массаж. Последняя консультация с механиком, готовящим машины. И — спать. Завтра снова в путь! Завтра снова покатится по дорогам многоцветный караван…
А теперь давайте заглянем в сам «поезд». Сейчас и не вспомнить, кто впервые назвал так колонну гонщиков. Однако нет слова, более точно и полно определяющего столь сложное понятие. Это действительно «поезд» — из ста с лишним живых вагонов, которые на первый взгляд хаотически дёргаются на дороге, но в то же время подчинены своим неписаным и писаным законам. Писаных больше. И они строже. Они изложены в уставе гонки. Они грозят штрафами по десять, двадцать, тридцать минут. А то и полной дисквалификацией. Но чтобы гонщики не забывали, что гонка — коммерческое предприятие, штрафы, как правило, дублируются ещё и в валютном исчислении.
