– Когда стал знакомиться с финансовыми делами, – продолжает Толстых, – удивило, что не закрыты обязательства по той теме, которая вообще никогда и нигде не возникала. Мы, оказывается, до сих пор должны игрокам сборной. Премиальные за выступление на Евро-2012 так и не были перечислены. Мы уже вступили в новый отборочный цикл, у нас новый тренер и во многом новая команда, а старые вопросы не закрыты. Долгов перед сборной не было никогда.
Деньги на сборную нашлись. Тем более после провального выступления в Польше много платить не пришлось. Суммы были куда скромнее, чем четырьмя годами ранее: по 30 тысяч евро каждому за победу над Чехией и по 15 тысяч евро за ничью с поляками.
Впрочем, не хочу, чтобы сложилось у читателя впечатление, будто я пребываю в каких-то восторженных иллюзиях по поводу прихода к власти в РФС Николая Александровича. Есть огромное количество весьма уважаемых мною людей, которые уверяют, что при
Толстых наше футбольное хозяйство просто погрязнет в бюрократии. В худших образцах бюрократии по-советски. С одной стороны, Толстых сразу же реагирует на вызовы времени, принимает решения по горячим вопросам. А с другой – делает это в «лучших традициях». Случились судейские скандалы – вызвал на совещание всех, кто работает по судейской теме: и Левникова, и Розетти, и даже советника по делам судейства Хосе Марию Гарсия Аранду, про которого уже давно никто не вспоминал. Что на выходе? Да вроде бы и ничего. В итоговой части – лишь очередное проведённое совещание. В любом случае, кто прав – покажет время.
Единственное, что меня точно смущает: Николай Толстых очень уж любит рассказывать о том, как он работал, как он во всём разбирается.
– Семь лет во главе комитета по лицензированию… Столько лет в комиссии по трудовым спорам… Никто не знает ситуации так, как я. Ни один футболист, ни один агент. Я же работал руководителем команды в 90-е. А ни один человек не может руководить футболом, который не был руководителем команды, который не знает, что происходит там.
– Так ведь был у нас, к примеру, Фурсенко…
– Ну да… И где он теперь? Все хотят из футбола сделать шоу, сделать ещё что-то. А ведь это не главное…
– А что главное?
– Главное – это сама игра. И главные действующие лица – это игроки и тренеры.
– А болельщики как же, Николай Александрович?
– Нет, болельщики – это не главные действующие лица. Если не будет игроков, то на что болельщики будут смотреть? На поле?
Бесхитростно. Но честно. Так что Толстых шоу никому не обещал. Не ждите. Не говорите потом, что вас обманули. Вам ничего изначально и не обещали.
Вот от этих-то нюансов и получается у меня некая двойственность в восприятии этой фигуры.
Первые громкие отставки: уход Каткова
Поначалу у многих складывалось ощущение, что Толстых хоть и не будет играть для всех роль своего парня, но всё равно будет стараться сгладить острые углы, искать компромисс и не рубить, что называется, с плеча. Но довольно скоро ситуация стала прорисовываться весьма однозначная: с теми, кто годами творил или прикрывал откровенные безобразия, а порой и попросту беспредельничал, разговор короткий.
Лишь для тех, кто уж совсем далёк от всего, что происходит вокруг футбола, лишь для тех, кому важны очки, медали, голы, неизвестна фамилия Каткова. Человек, умевший любые несправедливости облечь в гладкую юридическую форму, любые выдуманные наказания объяснить, а чаще – за любые реальные провинности красиво простить. Ясно, что в эпоху нашего «басманного правосудия» в судах общей юрисдикции на тему юридической безупречности можно было бы не слишком заморачиваться – она сегодня вовсе не обязательна, не более чем факультативна. Но Катков так филигранно выпутывался из любых ситуаций, в которые загонял себя сам либо загоняли его вышестоящие инстанции или неведомые просители.
Для тех, кто уже позабыл, что за ведомство возглавлял Катков – грозная структура под названием КДК РФС. Контрольно-дисциплинарный комитет Российского футбольного союза. При Фурсенко чаще именовавшийся как подконтрольно-дисциплинарный, а то и бесконтрольно-дисциплинарный. Карающий орган, который принимает решения, на сколько игр наказать за грубость или иной проступок, выходящий за рамки обычных судейских жёлтых и красных карточек, того или иного неадеквата на поле, а также какую сумму штрафа выписывать командам за необеспечение безопасности – файеры, петарды, монеты с трибун и прочее.
С одной стороны, правила прописаны, в каких-то случаях они чётко выполняются: к примеру, вышел за пределы технической зоны тренер – вот вам, батенька, 10 тысяч рублей. Случился в сезоне рецидив во второй раз – уже 20, в третий – 30 и так далее. Так же растут штрафы за мат с трибун. Но это те вещи, которые можно посчитать довольно просто. Хотя и тут возникают необъяснимые сложности: вся страна слышит интершум телевизионной трансляции и приглушает звук, чтобы не слышали этого непотребства дети, а инспектор на матче не отражает этого в протоколе, потому как, по его словам, выбрал место для просмотра матча, где слова разбираются не слишком чётко. Возникает вопрос: он откуда, из туалета в подтрибунных помещениях за игрой наблюдал?
Но это детали. Претензии предъявляются Каткову и Ко совсем по иной причине. Кто и основываясь на чём принимает решения о дисквалификации игрока на определённое количество матчей? На эту тему, само собой, тоже существует немало прописанных регламентных норм. Но это уже очень тонкая материя, оценить, был ли у жёстко сыгравшего футболиста умысел нанести травму, не сможет не только футбольная юриспруденция – ни один зритель, ни один психолог, ни один специалист по работе с детектором лжи. Это из тех вещей, что ощущаются на кончиках пальцев.
И в этом вопросе КДК раз за разом срабатывал топорно: будь то нашумевшая история с августовским столкновением Вели-тона и Акинфеева в 2011 году, в результате чего голкипер выбыл с разрывом крестообразных связок более чем на полгода, будь то дисквалификация Дзагоева, причём не одна, будь то наказания команд играми без зрителей… Каждое из решений потом оспаривалось, пересматривалось, мнимая суровость первоначальных вердиктов компенсировалась обязательным снижением дисквалификации, а то и вовсе заменой реального наказания на условное.
История с Дзагоевым стала, думается, последней каплей. Человек дважды за одну треть сезона не сдержался на поле, за что дважды получал прямую красную и последующую дисквалификацию. Оба раза она заменялась потом на условное наказание.
Благодаря юристу Каткову футбольная общественность узнала, что условное наказание может вводиться сколь угодно много раз. Новое слово. Остаётся только развести руками. И что происходит дальше? В первой же игре Дзагоев выходит и играет так, будто у него за спиной не было всех этих решений, будто до этого эпизода он всегда был пай-мальчиком, а тут вдруг – ну с кем это по случайности не бывает? – пошёл прямой ногой на соперника. Арбитр затравленно посмотрел на ситуацию, где можно было бы и красную давать, и вообще никак не отреагировал.
Думаю, что именно история с Дзагоевым Каткову и аукнулась в итоге. Ещё за полчаса до объявления об отставке глава КДК не собирался куда-либо уходить. Был полон планов, а тут – бац! – встретился с Толстых. И сразу же сообщил, что написал заявление.
Ничего не напоминает? Примерно так же уходил – не уходил несколькими месяцами ранее Сергей Фурсенко. Только бумагу писал в более высоком кабинете.
В первые минуты Владимир Катков даже растерянно отказывался от комментариев. На мой телефонный звонок отреагировал сжато:
– Пока ничего комментировать я не могу.
Спустя какое-то время, впрочем, нашёл в себе силы для интервью. Впрочем, не слишком уж пространного:
– Что заставило вас написать это заявление?
– В РФС пришел новый президент. У него должна быть новая команда. Ребят, ну а как вы хотите? Он должен набрать новый комитет. Это нормальная практика. И существует она во всем мире.
– Но почему вы не остались в его команде?
– Здесь я вам не смогу помочь какими-либо комментариями.
– Не повлияло ли на ваше решение очередное сокращение дисквалификации Дзагоева?
– По Дзагоеву же решение было принято в соответствии с регламентом. Регламент, исходя из степени тяжести того, что совершил Дзагоев, допускает применения такой меры. Это норма регламента.
– И все-таки отразилось ли «дело Дзагоева» на вашем решении об отставке?
– Все могло повлиять. И луна не так зашла, и солнце не так встало.
– Подведете итоги своей деятельности?
– В РФС я проработал почти шесть лет – с февраля 2007 года. Я следовал задачам и курсу, которые мне поставили. Плохой регламент или хороший, но это наш регламент. Нужно руководствоваться регламентом. Не согласны с чем-то? Вносите изменения, какие-то коррективы.
