— Юрзинов с вами разговаривал, спрашивал ваше мнение о каких-то вещах?
— Да.
— О чем, если не секрет?
— И о том, как будем играть, и как легче пройти акклиматизацию, и как ребят объединить, чтобы была дружная команда. Словом, как выиграть Олимпиаду.
— В «Ванкувере» много говорят об Олимпиаде?
— В команде — не особо. А вот в городе и вообще в Канаде Олимпиада в центре внимания. Везде, например, плакаты: «Возьмите Мессье в сборную!»
— Каждый участник имеет право взять на Олимпиаду одного гостя. Вы уже решили, кто им будет?
— Да, в Нагано поедет моя мама.
* * *
Итак, до последнего момента казалось, что в Нагано сыграет только одна суперзвезда из России — Павел Буре. Но в последний момент получил травму Алексей Ковалев, и правила предоставили нам шанс на замену. Но никто не мог предположить, что в Японию согласится поехать первый наш обладатель «Харт Трофи», престижнейшего приза самому ценному игроку сезона в HXЛ, — Сергей Федоров!
В конце 97-го я спрашивал Касатонова о Федорове, выигравшем в июне того же года Кубок Стэнли, но не игравшем полсезона из-за контрактного спора с «Детройтом»:
— Одно время среди кандидатов в команду мелькала фамилия Федорова. Кто вел с Сергеем переговоры и насколько они были серьезны?
— С ним разговаривал Стеблин и выяснил, что Сергей хочет участвовать в Олимпиаде, но пока он не подписал контракт с «Детройтом», сделать этого не может. Что ж, его вполне можно понять — хотя бы с точки зрения риска получить травму. Сошлись на том, что если до Игр Федоров все-таки заключит новое соглашение с «Ред Уингз», то его возьмут в сборную запасным, и он сможет сыграть, если кто-то окажется травмирован.
В итоге вышло иначе. Нового контракта с «Детройтом» Федоров не заключил, но на Игры все-таки поехал — и в качестве основного игрока.
Грянувшее как гром среди ясного неба его пришествие в олимпийскую сборную вызвало противоречивую реакцию. Например, детройтская пресса, которая под чутким руководством «Ред Уингз» методично вела антифедоровскую кампанию, выдала такой заголовок: «Россия ошиблась, пригласив Федорова, а не Ларионова».
Я же, как и многие мои российские коллеги, придерживался противоположного мнения. Большей мотивации, чем имелась в тот момент у Федорова, просто быть не могло. Если уж он согласился выступать за сборную, не имея действующего контракта с каким-либо клубом лиги, то, значит, решил сыграть ва-банк. Пан или пропал.
Он не мог не понимать, что блестящее выступление на Олимпиаде резко повысило бы курс его акций на НХЛовской бирже, а вот неудачное… И раз Сергей, полгода не имевший игровой практики, рискнул пойти на этот шаг, значит, он был абсолютно уверен в своих силах и своей форме.
К тому времени нападающий больше года не давал интервью российской прессе. Поэтому главной моей целью, когда я встречал сборную на вокзале Нагано, был именно Федоров. Мне удалось попасть в автобус сборной, и уже в столовой Олимпийской деревни игрок, что меня весьма удивило, охотно согласился на интервью. И говорил интересно и непринужденно, совершенно не подтвердив мнения о нем некоторых моих коллег, что это, мол, тяжелый в общении человек.
— Как все-таки состоялось ваше сенсационное появление в сборной?
— После того как получил травму Алексей Ковалев, я узнал, что президент ФХР Александр Стеблин интересуется моей персоной, немедленно ему позвонил и попросил дать мне на размышления 12 часов, за которые все и было решено. Я дал согласие, переговорил с Владимиром Юрзиновым — и вот я здесь, в Нагано.
— С чем была связана эта 12-часовая отсрочка?
— Мне было очень приятно услышать, что во мне заинтересованы. Однако я должен был кое-что предпринять, дабы обезопасить свое будущее на случай, если получу на Олимпиаде травму. Речь идет о медицинской страховке на случай травмы. Сами понимаете, как это важно — со спокойной душой выходить на лед и делать свою работу, не думая ни о чем постороннем. Сейчас меня ничего не волнует, кроме хорошего выступления за свою страну.
— Когда еще только формировался состав сборной, вы, говорят, попросили зарезервировать вам место первого запасного на случай, если подпишете контракт в HXЛ.
— В тот момент я сказал, что не планирую играть на Олимпиаде, поскольку вначале хочу устроить свою дальнейшую судьбу в лиге. В то же время мы договорились со Стеблиным и Юрзиновым о том, что если кто-то получит травму, то моя кандидатура может рассматриваться. Конечно, мне очень обидно за Ковалева. Однако как бы там ни было, я приехал в Нагано и очень этому рад.
— Вы рассматриваете Олимпиаду в том числе и как шанс поднять свой рейтинг при подписании нового контракта?
— Это не самая главная причина того, что я здесь, хотя и одна из них. Во-первых, я очень рад видеть наших ребят и выступать за Россию. Во-вторых, я уже больше шести месяцев не играл в хоккей на высшем уровне, соскучился по нему и очень хотел бы попробовать свои силы в такой замечательной команде и на таких Играх. И только в-третьих я рассматриваю Олимпиаду, как возможность доказать, что еще чего-то стою.
— Вы согласились сыграть за Россию, а Вячеслав Фетисов и Игорь Ларионов неоднократно обвиняли вас в отсутствии патриотизма, аргументируя это тем, что вы не поехали с ними в Россию с Кубком Стэнли.
— Эти высказывания меня абсолютно не волнуют. Я поступаю так, как считаю нужным.
— А почему вы все-таки не поехали тогда в Москву?
— То, что случилось у нас в «Детройте» через шесть дней после победы в Кубке Стэнли, меня просто убило, и я не испытал того наслаждения от этого триумфа, какое должен был бы испытать при иных обстоятельствах (речь об автокатастрофе, в которую после празднования победы в Кубке Стэнли попали, навсегда оставшись инвалидами, защитник «Детройта» Владимир Константинов и массажист команды Сергей Мнацаканов. — Прим. И. Р.). Но я верю, что мне еще удастся нормально отпраздновать завоевание Кубка Стэнли, и эти торжества не будут омрачены никакой трагедией. А тогда, даже если бы меня и пригласили поехать в Москву — меня ведь в общем-то не приглашали, — я бы все равно отказался. Потому что не смог бы изображать радость, которой у меня не было. Я уже говорил, что не верю в «русскую тройку» или «русскую четверку». Я верю в «русскую пятерку».
— Которой сейчас уже нет.
— И не будет…
— У вас есть возможность сравнить организацию работы в сборной сейчас и на Кубке мира.
— Думаю, что ошибки, которые были допущены во время Кубка мира, учтены, и я рад, что произошли очень серьезные изменения. Пока все идет как по маслу.
— В прошлом вам доводилось иметь дело с Юрзиновым?
— Да, я играл под его руководством на турнире вторых сборных на приз газеты «Ленинградская правда». И что интересно, он доверил мне, 18-летнему парню, роль комсорга. С тех пор у нас сложились нормальные отношения.
— Когда обсуждали с руководством сборной ваше участие в Олимпиаде, вы высказывали какие-нибудь пожелания — скажем, по поводу того, с кем и на каком месте играть?
— Нет. В общем-то было ясно, что я займу место травмированного Ковалева. Ведь мы же — и Юрзинов, и я — профессионалы. Моя задача — играть в хоккей и выполнять задания тренера. Юрзинов сразу меня обо всем предупредил, и я сказал: «Все отлично».
— Но в душе-то вам, наверное, больше хочется сыграть на своем любимом месте центрфорварда?
— Знаете, я об этом даже как-то и не думал. Меня радует сам факт, что я здесь и чем смогу помогу команде. Потому что я — командный игрок и в первую очередь должен делать то, что нужно команде.
— Когда вы познакомились с новым руководством ФХР?
— В октябре приезжал в Москву, тренировался с ЦСКА, чтобы поддержать форму. Стеблин в это время был уже у власти. Мы откровенно поговорили. И вот я здесь.
— А до разговора со Стеблиным вы к участию в Олимпиаде были настроены негативно?
— Я бы не сказал — негативно. Просто при прежнем руководстве не было никаких перемен. А теперь они есть. Я очень рад этому, и ребята наверняка довольны. Поэтому мы и согласились выступать за сборную и будем биться за золото Олимпиады.
* * *
Юрзинов из тех тренеров, которые не признают мест ниже первого. Поэтому его согласие возглавить сборную России в Нагано говорило только об одном: этот опытнейший специалист верит, что нашей команде на Олимпиаде по силам бороться за золото.
