Ознакомительная версия.
Бубнов – человек принципиальный? За год до этого он в присутствии нескольких игроков и самого Бескова заявил, что, если из «Спартака» уйдет Бесков, уйдет и он, Бубнов. Меньше чем за год до этого в фильме «Невозможный Бесков» делал комплименты главному тренеру. И вдруг за считанные месяцы «прозрел»? В корреспонденции, опубликованной в первом номере газеты «Московские новости» за 1989 год, говорится:
«Бубнов после собрания хвастал, что своим выступлением «выбил» одному квартиру, другому машину».
Сам себе этим выступлением против Бескова Бубнов «выбил» плавный отъезд за рубеж, во французскую команду «Ред стар». Покинул «Спартак», чтобы с сезона 1989-го выступать за иностранный клуб. С оформлением Бубнова в «Ред стар» могли бы в «Спартаке» и потянуть. Но за решительное выступление на собрании оформили оперативно.
Еще одно сомнение: «11 игроков из 13 проголосовали…». Как известно, в футбольной команде мастеров высшей лиги игроков не тринадцать, а вдвое больше. По какому принципу приглашали футболистов на это собрание? Евгения Кузнецова, например, и Сергея Родионова на этом собрании не было. «Не пригласили» на него и Николая Петровича, и тренеров. Тренеров потому, что они были соратниками и единомышленниками Бескова. Николая Петровича? Ну, скажите на милость, на какое собрание в «Спартаке» не смог бы попасть создатель «Спартака», его символ и хранитель очага? Если бы, конечно, захотел?..
Чиновники смекнули, что возможен шум. Эта распустившаяся из-за перестройки пресса… Надежнее спрятаться за то, что называется «коллективом». Дальше проводится операция «Воля коллектива» с привлечением тринадцати игроков, в число которых входят те, к кому у Бескова устоявшиеся претензии по части игровой дисциплины, игровой добросовестности, соответствия игровому уровню «Спартака». Да и из 13 человек лишь 11 проголосовали против Бескова. Это называется «решением команды»?..
Опубликовав интервью Н.П. Старостина, «Советский спорт» обратился к К.И. Бескову за ответным словом. 6 января 1989 года был напечатан ответ под заголовком «А вот что думает Бесков»:
«Не сразу согласился я на предложение «Советского спорта» выступить с разъяснениями по поводу интервью Н.П. Старостина. Позиция оправдывающегося заведомо проигрышная, да и не хотелось мне публично выяснять наши сложные со Старостиным отношения. Но приходится, так как высказывания начальника команды «Спартак» вызвали у меня и недоумение, и возражения. К тому же в оценках ряда фактов выявляется определенная принципиальная позиция. Думаю, пора поставить все необходимые точки.
Защитник «Спартака» Александр Бубнов в майке сборной СССР. «Где там мяч?»
Николай Петрович верно говорит, что конфликт у нас назревал давно. Однако о причинах его умалчивает. А ведь состоят они в том, что не хотел я мириться с отсутствием должной заботы и внимания, которые руководители «Спартака» должны были проявлять, если их на деле волновали нужды команды, бытовые вопросы жизни футболистов, перспективы развития учебно-тренировочной базы в Тарасовке – худшей тогда среди баз всех московских клубов».
Тут Константин Иванович перечислил все: двести грузовиков с землей, которая не годилась для футбольного поля, освещение, газонокосилка, ремонт гостиницы и многое другое.
«Молчать я, естественно, не мог, и директору клуба Шляпину, как и начальнику команды, не раз приходилось выслушивать от меня неприятные для них, но совершенно справедливые претензии… Инертность, а скорее неспособность названных людей улучшить ситуацию заставили меня поставить вопрос об их замене. Но меня опередили, использовав поданное мной в августе заявление (кстати, заявление без указания причин, без ссылки на здоровье), которое я в сердцах написал после очередного проявления полного равнодушия к годами не решавшимся проблемам «Спартака». Несостоятельность ссылок на это заявление очевидна с юридической точки зрения. Я ведь и в августе сразу понял, что избрал далеко не лучший способ разрешения проблем. Наверное, всем понятно, что мое отношение к заявлению выразилось в том, что я продолжал работать и об уходе больше вопрос не поднимал. Н.П. Старостин о моих настроениях хорошо знал. На каком же основании усматривает он теперь в моих действиях расчет на уговоры? Сама мысль такого рода противна моей натуре, и мне хотелось бы, чтобы подобные суждения обо мне и моих позициях не воспринимались всерьез.
Равнодушие к «Спартаку» – вот на этой почве, повторяю, у меня на протяжении всех двенадцати лет возникали трения с людьми, ответственными за судьбу команды. Допускаю, что, если бы меня заранее предупредили об освобождении (мол, всех проблем все равно нам сегодня не решить, а в таких условиях вы работать и сами уже не хотите), у меня, возможно, и претензий к руководству «Спартака» не было бы. Однако вопрос был решен за моей спиной. Снятие мое готовилось втайне от меня, когда я находился в отпуске. В ход были пущены разного рода домыслы о моем здоровье, слухи о плохих отношениях с игроками. И в этой связи считаю необходимым внести некоторые уточнения в разъяснение Н.П. Старостина…
Ни в коем случае не согласен с начальником команды, с его мнением о том, что только мое присутствие помешало «Спартаку» стать призером. Убежден, финиш у нас получился слабым не потому, что Бесков остался в команде, а потому, что многие игроки, в частности Пасулько, Шмаров, Мостовой, утратили форму, уехал в Тулузу Хидиятуллин и был травмирован Родионов.
Мои взаимоотношения с футболистами зависели не столько от моего требовательного характера, сколько от подхода к делу самих игроков. За десять-одиннадцать лет работы с Дасаевым, Черенковым, Родионовым я не припомню случая серьезных разногласий с ними. А вот нарушителям бытовой и игровой дисциплины доставалось.
Могут ли быть довольны тренером те, кого он собирался освободить? Излишний вопрос. Их выступления против меня на собрании в октябре легко понять. Позиция промолчавших – дело их совести.
Мог ли я противостоять объединенным усилиям своих оппонентов? Конечно, нет. Решение принималось, когда я находился в отпуске. Ни на одно собрание и заседание, где ставился вопрос о главном тренере, я приглашен не был. Никто из руководителей спортивных, профсоюзных и других городских организаций встретиться со мной не пожелал. Как будто и не было двенадцати лет работы. Грубые нарушения элементарных норм трудового законодательства тоже не привлекли ничье внимание».
Спустя пару месяцев после отставки Бескову был задан вполне резонный вопрос: «Как полагаете, «повалится» без вас «Спартак»? Ответ тренера был коротким: «Нет. У этих ребят немалый запас прочности. Они усвоили, что и как нужно делать на футбольном поле».
Как в воду глядел тренер, хотя наверняка вряд ли ожидал того, что случится: в сезоне-89 «Спартак», ведомый Олегом Романцевым, стал чемпионом СССР, обогнав своего ближайшего преследователя – «Днепр» – на 2 очка (44 против 42). Помог тот задел, который сумел создать в команде Бесков.
Что касается киевских динамовцев, то им достались бронзовые медали – они отстали от днепропетровцев на 4 очка (38 против 42). К тому моменту это уже была новая команда – в ней не было Блохина, Буряка, Евтушенко, Веремеева, Балтачи, Заварова, Баля, Демьяненко и других игроков, которые ковали победы этого клуба в 70-е-первой половине 80-х годов. Однако Лобановский пригласил в команду новых футболистов, которые, хоть и не блистали столь ярко как их предшественники, но нужный результат обеспечивали. Это были: Бессонов, Заец, Шматоваленко, Лужный, Протасов, Яремчук, Яковенко, Саленко. Кстати, последний пришел в киевское «Динамо» из ленинградского «Зенита» со скандалом. Вот как об этом потом напишет американский исследователь Роберт Эдельман:
«Накануне футбольного сезона 1989 года молодой форвард ленинградского «Зенита» и звезда молодежной сборной Олег Саленко попросил о переводе в киевское «Динамо». «Зенит» хорошо играл в предыдущем сезоне, но переживал серьезные внутренние трудности. Руководство команды противилось переходу, не желая терять одного из лучших игроков. Особенно их возмущал тот факт, что Лобановский, продавший нескольких своих зрелых игроков европейским командам, теперь пытался возместить потери за счет более слабых советских команд. Многим казалось, что Лобановский вообще смотрит на советский футбол как на подсобное хозяйство по выращиванию талантов для киевского «Динамо», которое потом будет извлекать из них прибыль, продавая за рубеж. Команды же, вырастившие игроков, не получали ничего. Протасов с Литовченко, к примеру, учились играть и лучшие годы своей карьеры провели в «Днепре». Однако не «Днепр», а «Динамо» (Киев) положило в карман внушительные суммы за их трансферы».
В конце концов «Зенит» потребовал от Киева 500 тысяч рублей за Саленко, но Управление футбола снизило эту сумму до… 37 тысяч рублей. Это была первая легальная компенсация за трансфер игрока в истории СССР. В итоге Саленко стал в сезоне-89 бронзовым призером, а его бывшая команда, «Зенит», вылетела из высшей лиги. Вылетела, судя по всему, не только по причине своей футбольной немощи, но и в результате разного рода махинаций. Ведь заявил же по ТВ 10 декабря 1989 года ведущий популярнейшей передачи «Футбольное обозрение» Владимир Перетурин, что в минувшем сезоне только в высшей лиге махинаторы сгоняли около… сорока (!) договорных матчей (без малого 20 %!). «Команды отдавали очки, может быть, торговали ими… Такого еще не было», – заключил свой монолог комментатор.
Ознакомительная версия.
