"Я иногда ловлю себя на мысли, что, наверное, никогда не задавал себе вопроса: "Зачем? - написал наш замечательный легкоатлет Виктор Санеев, завершая свой нелегкий путь в спорте. - Зачем мне все это было надо?
Все - прыжки, травмы, суета, нелетная погода, бесконечные сборы, волнения, боль... Зачем?.. Стоили ли эти семнадцать метров и сколько-то там сантиметров (речь идет о рекорде в тройном прыжке. - А. Т.) моей жизни?
Нормальной человеческой жизни? Я могу себе задать этот вопрос. Могу, но не задам... Я не знаю - зачем.
Знаю, что когда-то все это было мне очень дорого. А теперь с каждым годом будет все дороже и дороже..."
Этим "зачем?" обыватели доводят вновь и вновь до бешенства тех, кто пробует пешком добраться по льдам Северного Ледовитого океана до полюса, кто проползает на брюхе километры по подземным пещерам, кто, согнувшись в три погибели под тяжестью рюкзаков, в обжигающий мороз, при шквальном ветре карабкается по скалам и ледникам в самое поднебесье. Какая практическая польза в том, что советские альпинисты наконец-то одолели Эверест, притом по склону, считавшемуся непроходимым? "Зачем" они, рискуя жизнью, взбирались на самую высокую точку планеты? Меру раздражения, которое вызывал у бесстрашных альпинистов этот вопрос, в какой-то степени выразил в свое время австрийский горновосходитель Герман Буль, единственный в мире человек, которому удалось остаться живым после "холодной ночевки" (вне палатки) на высоте 8 тысяч метров. Буль спасся тем, что, найдя шатавшуюся плиту, пробалансировал на ней до утра (заснуть в этих условиях - значит не проснуться). Буль на вопрос: зачем он забирается так высоко в горы? - ответил: "Чтобы хоть там не слышать этого вопроса".
Нет, не безрассудство или истеричный авантюризм пробую я выдать за истинно мужские качества.
"Горы зовут отважных!" Немало отважных парней отправляется под этим лозунгом в горы - в Хибины, на Северный Урал, на Кавказ. А потом десятки людей месяцами пробуют отыскать ледяные могилы некоторых из них, роют траншеи, прокалывают завалы щупами, везут из Москвы самолетом специально натренированных собак... Ищут уже не отважных парней, а их звонкие трупы. И вот в этих случаях действительно стоит задать сакраментальное "зачем?". Зачем идиотски нарушать правила туризма и альпинизма, выработанные отнюдь не трусами и не перестраховщиками? Для дешевого шика? Зачем идти в горы зимой, не изучив признаков лавиноопасности? Зачем отправляться в поход на лодочке по озеру, нрав которого неизвестен?.. Горы зовут не просто отважных, но и знающих, подготовленных, ответственных.
Помню эпизод туристского похода по маршруту Теберда - Сухуми. Дело было под вечер. Наша группа, успешно "отработав" дневную норму, добралась до горного приюта и наслаждалась отдыхом. Мы набрали дров, сварили ужин. Был тот момент, когда, казалось, стреляй в нас - не поднимемся! И вдруг тревожная весть: в горах пропал турист. Отстал от группы утром, весь день его искали товарищи, но безрезультатно.
Безропотно поднялись мужчины нашей группы и без лишних слов начали собираться в путь. Тропа шла круто в горы, но маршрут, на который днем ушло три часа, мы одолели за час. Кричали, свистели, заглядывали во все расщелины, под завалы - горы мрачно молчали.
Нашли пропавшего уже почти в темноте на берегу небольшого ледникового озера. Сидит возле небольшого костерка, помешивает в котелке какое-то варево - ужинать собрался. Заблудился? Нет. Оказалось, чем-то его обидели в группе, с которой он шел, вот и решил "отомстить", ушел один - "поищите меня!". Очень хотелось, помнится, элементарно "намылить" шею этому туристу с дамским характером, но почтенная лысина "героической личности" не располагала к столь действенным средствам педагогического воздействия, пришлось ограничиться только словесным внушением. Резким, но обоснованным Турист знал ведь, что многие люди, рискуя жизнью (профессионалов-спасателей вблизи не было), будут искать его, пока не найдут, ибо в горах есть святое правило: если человек отсутствует больше трех часов, всех вокруг поднимают на его поиски по тревоге С горами не шутят!
Так что порывы порывам рознь, не все они мужчина к лицу, не все делают его личность значительнее.
В связи с этим хочется коснуться такой темы, как масштаб человеческих претензий к жизни, мера уважения к самому себе. Не думаю, что скромность обязывает нас растворяться в толпе, покорно сносить серость и ординарность своей биографии. Яркие судьбы редко бывают случайным подарком, судьбы великих людей - тому убедительное свидетельство Такие люди обычно не смиряются с тем, что есть, требуют от жизни многого, ищут в ней высший смысл. Стечение объективных обстоятельств, что и говорить, достаточно часто вынуждает нас быть маленькими. Если это для человека трагедия тогда спрос с них, с обстоятельств. Если же мы начинаем свою мизерность поэтизировать, то действительно становимся маленькими, и никакими трудностями жизни и превратностями судьбы это не оправдать! И необходимостью заниматься доставшейся на долю профессией, работой, которые-де не позволяют жить ярко, значительно, тоже не оправдать. Можно быть никаким академиком и великим столяром. Да и вовсе не обязательно превращать профессию в стену, отгораживающую от всей прочей жизни. Как выразился один из героев А. П. Чехова, "призвание каждого человека в духовной деятельности - в постоянном искании правды и смысла жизни".
Проблема смысла жизни выходит за пределы темы данной книги. Но нельзя не отметить, что среди ширящегося потока писем в редакции газет и журналов, в которых проблема эта ставится остро и бескомпромиссно, корреспонденции, написанные мужской рукой, встречаются не так уже часто. Женщины и тут впереди, они активнее восстают против принципа "день да ночь - сутки прочь", допытываются у авторитетных людей: для чего мы живем, трудимся, спим, едим, детей рожаем?.. Есть во всем этом какой-то высший смысл, не уничтожаемый нашей смертью, или это только самообольщение, обман?. Вопросы эти нелегкие, порой мучительные, но появление их - признак проснувшейся духовности, личностной масштабности. Эта духовность, эта требовательность к жизни и себе, думается, лучшее "украшение" мужского характера. Не надо позволять себе быть маленьким. Каждый родится великим, каждый вступает в жизнь с маршальским жезлом в ранце.
Гениальность, как утверждают некоторые мыслители, - это не исключение, это норма. Ну а раз каждый из нас неповторим, исключителен, велик (это не преувеличение: нет ничего в мироздании более возвышенного, сложного и чудесного, чем человеческий мозг, мир человеческой души, человеческого сознания), то как же мы можем быть при этом мелочными, невеликодушными, ленивыми, брюзгливыми?..
Считается среди иных " знающих жизнь" мужчин, что-де высокие порывы души, романтическая приподнятость, вера в справедливость и светлое будущее - это не что иное, как издержки молодости, неопытности, незрелости. Считается, что если с годами все это улетучивается и из Ромео к двадцати годам получается лысзющий послушный чиновничек с брюшком и скептической усмешкой на устах, то это нормально, естественно, неизбежно. Что и говорить, такая метаморфоза со многими молодыми людьми происходит, стоит только их хлипким идеалам столкнуться с жесткой прозой жизни.
Помните, как вольноопределяющийся Марек в "Похождениях бравого солдата Швейка" характеризует охраняющего его и Швейка тюремного надзирателя: "Наш профос, несомненно, до поступления на военную службу был молодым человеком с идеалами. Это был светловолосый херувим, нежный и чувствительный ко всем, зашитник несчастных, за которых он заступался во время драки из-за девочки где-нибудь в родном краю в престольный праздник. Все его, без сомнения, уважали, но теперь... боже мой! С каким удовольствием я съездил бы его по роже, бил бы его головой о нары и всунул бы его по шею в сортирную яму!.."
Бывает так? Сколько угодно. Норма это? Только не для настоящих мужчин. Они со своими идеалами не носятся как с писаной торбой, они их не выставляют напоказ, могут даже пошутить по их поводу, чтобы уберечь от девальвации (как точно подметил польский юморист Станислав Ежи Лец, "иногда юмор должен восстанавливать то, что уничтожил пафос"), но твердо проносят их сквозь годы как главную ценность своей жизни. И идеалы щедро вознаграждают их в ответ вечной молодостью души. Скептицизм - проявление ума и знаний? Полноте! Чаще всего он только способ оправдать свою покладистость, свое отступничество и дряблость воли. "Вера в будущее, говорил А. Герцен, - наше благороднейшее право, наше неотъемлемое благо; веруя в него, мы полны любви к настоящему. И эта вера в будущее спасет нас в тяжелые минуты от отчаяния; и эта любовь к настоящему будет жива благими деяниями".
Говоря о мужском "шарме", мужском "шике", мы не остановились отдельно на вопросе о важности внешней мужской выразительности, физической силы, подтянутости, спортивности. Не потому, что считаем эти качества маловажными. Рыцарство обязывает совершать поступки, требующие не только благородного сердца, но порой и крепких мускулов. Женщине, которую мы пытаемся защитить от пьяных хулиганов, нужен не наш пробитый кастетом лоб, а наша победа над хулиганами.
