Помню такой случай. Однажды летом я покупала фрукты с уличного лотка. Передо мною покупки делала молодая девушка. Она попросила взвесить ей банан. Продавщица уточнила: «Один?» Девушка мило улыбнулась, пожала плечиками и с лёгкой укоризной произнесла: «Я же одна, значит — один». На мой взгляд, это типичное проявление эгоцентризма. Девушку можно понять только так: она считает, что продавщица должна, во-первых, понять, что она (девушка) собирается съесть банан сразу, во-вторых, заметить, что девушка одна и ей не с кем делиться, а в-третьих, догадаться, что она никогда не ест более одного банана за раз. То есть она от совершенно незнакомого ей человека ждала (думаю, неосознанно) такого отношения к своей особе, какое не всегда люди проявляют даже к своим близким: ждала чуткого внимания к своим намерениям и привычкам. Это как раз и характерно для эгоцентрика. Трудно предположить, что эта девушка когда-либо проявляет чудеса альтруизма; скорее всего, она довольно эгоистична.
У меня есть знакомый врач, которого я посещаю примерно раз в год в профилактических целях. Эта дама очень любит порядок и внимательно следит за тем, чтобы пациенты его соблюдали. Она не раздражается и не возмущается, когда его нарушают, а с мягким укором говорит, например, следующее: «У меня в кабинете сумку надо ставить на этот стул», или «Карточку мне надо отдавать после талона», или ещё что-нибудь подобное. Всё это звучит вполне корректно, но, тем не менее, в её словах явно чувствуется упрёк. Причём не то, чтобы я грубо попирала какие-то общепринятые нормы: допустим, вваливалась в кабинет в пальто, пыталась закурить или грубила медсестре — нет, речь идёт о небольших погрешностях относительно того порядка, который она установила. При этом она прекрасно знает, что я не являюсь постоянным пациентом и прихожу к ней редко. То есть она всерьёз считает, что пациент, посетив её, должен в течение целого года помнить, в какой момент и в каком порядке подавать ей талон и карточку, на какой стул надо сесть, а на какой можно поставить свою сумку и т. п. и следующий раз уже не ошибаться. Это тоже пример проявления эгоцентризма. Я не люблю бывать у этого врача; неприятно, когда тебя хоть и вежливо, но упрекают в том, в чём ты не виноват. Однако никаких претензий предъявить к ней невозможно. Объяснить такому эгоцентрику, в чём его ошибка, мог бы только близкий человек, и не факт, что он добился бы успеха: эгоцентризм — это часть мировоззрения, которое формируется в детстве.
Считая себя центром мироздания, человек зачастую ведёт себя неадекватно и рискует потерпеть жестокие разочарования. Томас Манн в книге «Иосиф и его братья», посвящённой библейской истории об Иосифе Прекрасном, подробно, с психологическими нюансами, описывает как раз такую ситуацию. Иаков, отец Иосифа, любил его больше всех других своих сыновей и, фактически, избаловал своей любовью. Будучи уже взрослым юношей, Иосиф считал само собой разумеющимся, что все люди должны любить его больше, чем самих себя. Ему просто не приходило в голову усомниться в этом. Братья же ревновали отца к Иосифу и, конечно, относились к отцовскому любимцу не лучшим образом. Поведение Иосифа всё больше возмущало их, о чём сам Иосиф в силу своей эгоцентричности не подозревал, и закончилось это известным образом: братья бросили Иосифа в засохший колодец и, фактически, обрекли на мучительную смерть, но потом всё-таки одумались и помогли ему выбраться. Иосиф же, пока сидел в колодце, многое осмыслил и понял; он, несмотря на свой эгоцентризм, был человеком весьма неглупым, как показала его дальнейшая деятельность.
Родители должны помочь ребёнку найти своё место среди людей, помочь понять, если можно так выразиться о человеческих отношениях, что он может и должен отдавать и на что может и должен рассчитывать. Для этого следует примерно с двух лет понемногу обращать внимание ребёнка на желания других людей, объяснять ему, что окружающие тоже имеют свои потребности. В частности, надо приучать его ставить себя на место другого человека и оценивать со стороны своё поведение.
Из моего детства мне запомнилось, как по-детски незатейливо, но действенно меня учила этому моя сестра (она старше меня на шесть лет). Когда я пыталась проявить какую-либо агрессию по отношению к человеку или животному, она спрашивала меня: “А тебе бы хотелось, чтобы с тобой так поступили?” Я обычно отвечала: ”Нет”, на что, естественно, следовала реплика: “Тогда зачем же ты так делаешь?”. На это мне нечего было ответить. Однажды в порядке эксперимента я решила ответить “Да”. Я тогда поддела ногой под живот проходящую мимо кошку. Сестра тут же сказала: “Ну, давай тогда я тебе так сделаю”. Я тут же трусливо отказалась, хотя униженная мною кошка ничуть не пострадала, а, перебравшись через мою ступню, продолжала свой путь. Больше конкретных эпизодов я не помню, однако думаю, что именно тогда я усвоила основное правило поведения в социуме: с другими надо обращаться так, как ты хочешь, чтобы обращались с тобой.
Когда мой сын был маленький, лет четырёх, одно время он повадился меня пугать. Прятался где-нибудь за дверью или под столом, а когда я входила в комнату, — выскакивал из своего укрытия и громко кричал. Я и ругала сына, и пыталась ему спокойно объяснить, почему так делать нельзя, но ничего не помогало. Какое-то время мне казалось, что он меня нарочно изводит, но я быстро поняла, что это не так. Его забавляла моя реакция — как я пугалась и вскрикивала, и это оказалось сильнее запретов, а примерить мои ощущения на себя он ещё не умел: не позволял детский эгоцентризм и отсутствие опыта. И тогда я решила этот опыт ему создать, то есть поступить с ним так, как он поступает со мной. Некоторое время я колебалась, понимая, что это довольно опасно. Детская нервная система нестабильна, и подобный стресс может оказать на неё непоправимое действие. Но в конце концов он меня попросту довёл. Я всегда плохо переносила подобные неожиданности, могла испугаться до нервных слёз, а тут уже просто стала бояться ходить по собственной квартире. И вот я спряталась, а когда он вошёл в комнату, неожиданно крикнула, постаравшись всё же не слишком сильно его пугать. Реакция была такая, какой я и ожидала: он испугался и заплакал, а я с назиданием сказала ему, что именно так «хорошо» бывает и мне, когда он меня пугает. Надо сказать, что он всё прекрасно понял и больше этого не делал. Не могу, однако, и всем посоветовать поступать так, как это сделала я. Дети бывают разные, и то, от чего один ребёнок просто заплачет, для другого может оказаться слишком сильным воздействием: привести, например, к заиканию. Я написала об этом для того, чтобы было понятно, как можно ребёнка на его собственном опыте научить смотреть на ситуацию чужими глазами.
Существенным и весьма неприятным следствием эгоцентризма часто является неблагодарность.
Эгоцентричные люди принимают как должное всё хорошее, что для них делают окружающие, начиная от горячей любви и кончая услугами и подарками. Детям до поры до времени мы прощаем такую особенность, однако у взрослого человека эта черта характера неизменно вызывает неприязнь окружающих.
Для того, чтобы научить ребёнка испытывать признательность, вовсе не обязательно заставлять его говорить «спасибо» в ответ на любую оказанную ему услугу. Особенно ошибочно, думаю, заставлять говорить «спасибо» только посторонним людям: ребёнок делает вывод, что своих благодарить не обязательно, «и так обойдутся». Пока ребёнок ещё мал, вполне достаточно, если он услышит, как Вы сами благодарите от его имени. Здесь, как нигде, мне кажется, важен личный пример. Если в семье принято вежливое обращение, если Вы на глазах ребёнка благодарите мужа, бабушку, сестру, если Вы, наконец, благодарите самого ребёнка за его услуги, пусть пока неумелые и наивные, то можно надеяться, что и ребёнок будет вести себя подобным образом. Но благодарность, разумеется, можно выразить не только вежливым «спасибо». Если он видит, как Вы так или иначе проявляете признательность к кому бы то ни было, с уважением упоминаете людей, которые как-либо Вам помогли, он сначала будет подражать Вам во внешних проявлениях этого чувства, а позже и сам научится его испытывать.
Важно только, чтобы родители помнили: потакать детскому эгоцентризму можно лишь до поры до времени, и чем дальше — тем меньше. Ведь если не давать понять ребёнку, что он — один из многих равноправных, пусть даже один из двоих, если семья состоит лишь из двух человек, то он так и будет считать себя счастливым исключением. Проявления человеческих отношений, пусть даже самых доброжелательных, которые он видит вокруг себя, он не будет считать для себя примером: ведь он один, особенный, ему позволено то, что нельзя другим!
Если ребёнок имеет брата или сестру, тогда из него вряд ли получится эгоцентрист, разве что если родители откровенно любят и балуют его значительно больше других детей.
