Оба этих случая требуют вмешательства психолога, и работа должна вестись в первую очередь с родителями, поскольку именно им надо признать необходимость изменить отношение к ребенку и поменяться самим. Все, что могли сделать для этих детей учителя и школьные психологи, это, отчаявшись достучаться до родственников, обеспечить доброжелательное отношение к ним со своей стороны и помочь им подружиться с одноклассниками, повысить их статус.
Первую кражу эмоционально неблагополучный ребенок может совершить в раннем детстве, когда моральные представления у него еще не сформированы и не развита волевая регуляция поведения. Реакция на такой поступок у родителей обычно одинаковая — ребенка либо сильно отругают, либо просто побьют. Идя по пути осуждения и наказания, взрослые тем самым закрепляют за ребенком репутацию вора. Даже если этот проступок был единственным, родные уже видят на ребенке отпечаток порочности, ожидая, что дальше будет еще хуже, и стоит ребенку оступиться, они почти с облегчением восклицают: «Вот оно, пожалуйста! Мы знали, что так все и будет, чего еще можно от него ожидать?!» Создается впечатление, что его как бы подталкивают к противоправному поведению.
Если вместо поддержки и помощи проявлять агрессию и непонимание, это негативно сказывается на дальнейшем развитии личности ребенка.
В моей практике был такой случай. Мальчик в пятилетнем возрасте утащил у мамы из кошелька деньги (возможно, он считал, что это общие деньги) и накупил конфет и жвачки, которыми угощал всех приятелей. Кража была «раскрыта», на все расспросы мальчик отвечал, что деньги он нашел. За ложь и за воровство был бит ремнем по рукам с рассказом о том, что в древности ворам отрубали руку. (Кстати, такое нравоучение может подвести ребенка к выводу — воруй, да не попадайся.) Эта история имела продолжение в подростковом возрасте. У мальчика появился отчим — деловой человек. И вот из дома стали пропадать довольно большие суммы денег (на одни конфеты столько не потратишь), а как-то исчез ящик газировки (отчим был хозяином магазина и товар часто держал дома). Естественно, все подозрения пали на мальчика, за которым после того детского случая среди родных закрепилась нехорошая репутация, да к тому же однажды он без разрешения взял компьютерные диски отчима, чтобы дать одноклассникам. В том, что брал диски, он признался, а вот от других пропаж всячески отнекивался, особенно его оскорбили обвинения в краже товара. Вся родня и отчим были настроены против мальчика, тут еще у его дяди, который подрабатывал в магазине отчима и часто ночевал у них дома, после одной из таких ночевок пропал кошелек из сумки. Отчим сказал, что жить в одном доме с вором не может, и ушел к своим родственникам. Родные прочили мальчику ужасное будущее, говорили, что он разрушил жизнь семьи. На стороне мальчика была только его мама, но и она сомневалась, насколько ему можно верить. Вскоре выяснилось, что деньги и товар взял вовсе не мальчик, а его дядя, которого подвела жадность. Он сделал все, чтобы отвести от себя подозрения, даже сам себя «обокрал». Но когда ему вновь понадобились деньги, он, уже живя вместе с хозяином у его родных, украл их, не подумав, что свалить на племянника эту кражу уже не удастся. Все раскрылось, справедливость восторжествовала. Но в отношении детской души закон «лучше поздно, чем никогда» не работает. И никто не может сказать, какой невосполнимый ущерб был нанесен личности подростка несправедливыми обвинениями, ситуацией, когда все, кроме мамы (что, правда, уже немало), были настроены против него, когда ему не верили. Иногда даже одного разговора на эту тему достаточно, чтобы зародить в ребенке комплекс неполноценности, который будет отравлять ему жизнь.
Ребенок очень хочет иметь эту вещь
Это, пожалуй, самый загадочный тип краж. Истинные причины кражи непонятны ни психологам, ни самим ворующим. О таких кражах иногда никто не знает, пока сам «вор», став уже взрослым, не расскажет об эпизоде своего детства. Такие кражи чаще всего не имеют последствий, они обычно не повторяются. Их отличают некоторые особенности. Во-первых, возраст ворующего может быть различным, подобную кражу способен совершить как дошкольник, так и подросток. Во-вторых, ребенок прекрасно понимает, что поступает нехорошо, но сила искушения так велика, что он не может устоять. В-третьих, у такого ребенка уже достаточно сформированы нравственные представления, поэтому он осознает, что, идя на поводу у своих желаний, наносит вред другому человеку; но находит различные оправдания своему поступку.
Моя бабушка — пример честности и порядочности, рассказала мне следующий случай из своего детства. Когда ей было пять лет, она пришла с родителями в гости к своей крестной. Пока взрослые общались, она играла с хозяйской дочкой, у которой было много красивых игрушек. Больше всего ей понравилась маленькая игрушечная глиняная мисочка, которая была как настоящая. Эта мисочка и породила в душе у пятилетней девочки непреодолимое желание иметь такую игрушку. Понимая, что поступает нехорошо, но, утешая себя мыслью, что у хозяйской дочки много других красивых игрушек и пропажа даже не будет замечена, она положила мисочку в карман платьица и унесла домой. Дома эта мисочка стала предметом гордости, сильно выделяясь среди других, «убогих» игрушек. В этой мисочке она с подружками варила куклам суп, а роль керосинки выполняла большая медная гайка. Об этом поступке так никто и не узнал, пока бабушка не рассказала о нем сама спустя много лет. Больше ничего подобного она не совершала, и, по ее признанию, угрызения совести за тот случай ее не мучили.
Детский писатель В.П. Крапивин в автобиографической повести «Однажды играли» рассказывает о похожем эпизоде из своего детства. В десятилетнем возрасте он стащил из пионерской комнаты мундштук для горна. Горн был в их дворовой компании чем-то вроде военной трубы, но без мундштука сыграть на нем по-настоящему не получалось. Кроме того, «небрежно выложив» добытый мундштук, он поспособствовал бы росту своего авторитета среди ребят. Эти соображения, то, что мундштуков было несколько, и то, что, если бы попросил вожатую дать мундштук, она бы отказала, привели к тому, что «руки сработали сами», а совесть «не царапала». Думаю, больше ничего подобного в жизни он не совершал, это было единственным непреодоленным искушением такого рода.
Герои подобных ситуаций похожи на человека, забравшегося в чужой сад, чтобы съесть немного фруктов, — с кем не бывало? От хозяина не убудет, а мне уж очень хочется. При этом человек не считает, что совершает нечто предосудительное, хотя ему, конечно, было бы очень неловко, если бы его застали «на месте преступления». И скорее всего ему неприятна мысль, что кто-то вот так же может покуситься на его собственность.
Не всегда такого рода поступки остаются безнаказанными. Иногда, случайно попавшись, ребенок может очень серьезно и долго расплачиваться за минутную слабость. Речь идет о «приклеивании ярлыков».
СЕРЬЕЗНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Героиня рассказа Дины Рубиной «Дом за зеленой калиткой» тоже не смогла устоять перед искушением. Восьмилетняя девочка брала частные уроки музыки. Обнаружив однажды на подоконнике у учительницы несколько «патрончиков» губной помады, она не удержалась и взяла один, понимая, что брать чужое без спроса нельзя — это значит украсть. Но ей очень нравился «прекрасный» женский профиль, выбитый на крышке «патрона». Кроме того, она оправдывала себя тем, что у учительницы таких штук много (семь или восемь). В следующий раз девочка опять взяла помаду, а на третий раз была поймана с поличным. Учительница ужаснулась, предположив, что девочка больна клептоманией, и написала ее маме записку, где сообщала о воровстве и просила возместить материальный ущерб. Девочка очень переживала, хотя мама ее не ругала, она просто удивилась, зачем дочке понадобилась помада.
