Иоганн Гете - Совиновники

             Что ж. Обо всем тогда отца спросите.
Он знает, видимо…

                                 Что знает?! Шутки прочь!
Так что он вам сказал?

                                         А то, что в эту ночь…

Что в эту ночь?..

                             Сказал… что вы… вы… деньги взяли.

О, боже мой!.. Да он уж не сошел с ума ли?!

Софи!

            Посмели вы…

                                      Софи!

                                                   В вас нет стыда!

Простите!

                  Вас простить?! За это?! Никогда!
Отец унизил дочь коварнейшим наветом.
И вы поверили, не усомнились в этом!..
Я раньше ни за что бы не открылась вам,
Ну, а теперь скажу… Да! Деньги взял он сам!

Вот наваждение! Как с мыслями собраться?
Здесь черту самому и то не разобраться.
Винят друг друга два честнейших существа!
Да тут с ума сойдешь! Все против естества!
Ведь сам давным-давно я их обоих знаю…
Подобных случаев и не припоминаю.
Загадка трудная — не разгадать ее.
Чем больше думаю, тем путанее все!
Старик отец! Софи! Нельзя поверить даже…
Вот Зеллер, тот и впрямь дойти бы мог до кражи.
Но — никаких улик, поскольку сей нахал,
Как все мы видели, отправился на бал.

Что, утомлен, поди, победою своею?..
С какой я радостью ему свернул бы шею!

А вот как раз и он!

                                Что слышно, Зеллер?

                                                                       Ах,
Неважно… Музыка так и гремит в ушах.

А голова болит!..

                             Бывает после бала…
И много было дам?

                                   Да… Чуя запах сала,
Мышь прибежит…

                                  Ага… И танцы были там?..

Я лишь смотрел…

                               За тем, как ты танцуешь сам.

Как это может быть, чтоб вы не танцевали?

Что так произойдет, я сам не знал вначале.

А что ж произошло?

                                   Болела голова.
Какие танцы тут, коль держишься едва.

Ах!

      То, что зрел мой глаз, чему внимало ухо,
Могло меня лишить и зрения и слуха.

Болезнь ужасная. И наступила враз?

О нет! С тех самых пор, как вы в гостях у нас,
Я мучаюсь…

                       Беда.

                                  Не вижу избавленья.

Я средство подсказать бы мог для исцеленья:
Примочки на голову.

                                   Ишь подлец какой!

Не все так просто!..

                                  О! Все снимет как рукой!
А впрочем, я скажу: вам поделом недуги.
Что б вам не предложить обиженной супруге
Пойти на маскарад?! Нет, почему она,
Как вечер настает, должна сидеть одна?

Ах, отпустить меня Софи всегда согласна.
Она и без меня обходится прекрасно.

Вы глупо шутите!

                              Шути тут, не шути,—
Гурман тотчас смекнет, где лакомство найти.

Что за цветистый слог?

                                         Я говорю понятно.
Exempli gratia:[3] мне было бы приятно
Пить дома, здесь вино отменное вполне.
Но скряга-тесть ворчит. Вот — пью на стороне.

Позвольте…

                     Женолюб! Уж лучше помолчите!
Она — моя жена! Что вы еще хотите?
А муж ее каков, вам вовсе дела нет…

Что — муж! Или не муж! И что мне целый свет
Но если вы еще хоть раз сказать решитесь…

А если я спрошу, вы языка лишитесь…
Честна ль она?

                           Притом, здесь все же — мой очаг,
Хоть стряпает другой…

                                         Да вы ей — худший враг!
Она красавица, чиста, как ангел божий,
Не знал я никого милее и пригожей…

Задорна, горяча и припасла — увы! —
Два украшеньица для мужней головы…
Вот мой удел. Еще у матери в утробе
Я предназначен был в мужья такой особе.

Эй, Зеллер!

                      Что?!

                                Молчать!..

                                                  Хотел бы я взглянуть,
Кто это там еще мне смеет рот заткнуть?

Будь мы не здесь — не стал бы с вами препираться…

За честь моей жены готов он насмерть драться!

Конечно!..

                  Что еще случиться может вдруг?

Проклятье!

                    Ну, так вот. Я знаю все, мой друг.
Но тихо, тихо… Здесь сравнение уместно:
Такие господа, как вы, давно известно,
Охотники срезать на поле колоски,
А мужу оставлять одни лишь сорняки.

Да как вы смеете? Ведь речь идет о чести…

О, у меня давно глаза на мокром месте,
Как если б нюхал лук…

                                       Я к бредням не привык.
Что за намек такой, скажите напрямик!
Иначе силой вас заставлю отвечать я!

Того, что видел сам, как не могу не знать я?

Как это «видел сам»?

                                       Глазами! Как еще?

Ха!

       Да уймите же волнение свое!..

Но что вы видели? Что слышали?

                                                              Простите,
Я удаляюсь…

                        Нет! Куда же вы!

                                                       Пустите!

Я вас не выпущу!

                               Да он убить готов!

Так что ж вы слышали?!

                                           Сужу с чужих я слов…

С чьих слов?!

                       Так… Некто…

                                               Кто?! Молчите вы?

                                                                               Ей-богу,
Он видел это сам…

                                   Я подниму тревогу!

Кто это был?

                      Кто был?

                                      Не мучайте меня!

Кто этот лгун, прохвост, подлец, разбойник?!

                                                                                Я.

Так что ж вы видели?

                                       Обычная картина.
Кто женщина? Софи. Кто кавалер? Мужчина…

Что было далее?

                              Вопросы не нужны,
Когда она и он друг в друга влюблены.

Что это значит?

                            Ах, неужто непонятно?

Ну?

        Мне рассказывать об этом неприятно…

Яснее, черт возьми!

                                     Я видел наяву…

Так говорите — что?

                                     Там было рандеву!..

Вот это ложь!

                         Дрожит…

                                          Откуда он разведал?

Смелей!

                Кто-то нас, знать, выследил и предал.

О чем же вы?..

                            Ха-ха! О зрелище ночном!
Ведь я, признаюсь вам, присутствовал на нем.

Где?

         В кабинете!

                              Как?! Не на балу вы были?!

Мне кажется, и вы куда-то уходили,
Но так и не ушли… Чего уж тут хитрить!..
Нет, шила, господа, в мешке не утаить!

Да уж не он ли вор? С него все может статься…
Не приведи господь с таким субъектом знаться.
Тьфу! Скверный человек!

                                               Ужасно скверный! Да.
Не заблуждаются большие господа!
Вы сами обобрать, обчистить нас готовы.
Для вас законов нет, зато вы к нам суровы.
Не все ль равно, что красть: добро иль жен чужих?
Хотите вздернуть нас? А надо б вас самих!

Да как вы смеете?!

                                  Да вот, представьте, смею,
Я, к сожалению, теперь рога имею.
In summa[4], повторить опять не премину:
Я деньги взял у вас, вы у меня — жену,

Как, взял у вас жену?!

                                       Но я предполагаю,
Все началось давно…

                                       Давно?

                                                    Я умолкаю.

На виселицу, вор!

                                Видать, забыли вы,
Что кой за что еще лишают головы.

Эй вы!

            За лакомство поплатится обжора!

Гляди, какой юрист! Да вас повесят скоро,
Иль, в крайности, плетьми вас высекут, наглец!

Я заклеймен уже…