Сарколи и присутствующие (За исключением Шельци). Он! — Он! — Пьетро! — Он сам!
*** (Снова говорит сам с собой). Ну, и дурак же я… ну, и дурак…
Шельци (Говорит громко, пытаясь перекрыть голоса своих друзей). Нет, это не так! Послушайте меня! — Дело в том, что я в начале показал эти пробные оттиски одному человеку, который ранее уже читал рукопись. К моему удивлению, он весь загорелся, вскочил на ноги и объявил триумфально, что эта книга не была книгой Делаго, а вашей, и, что вы отказались от нее!
***: Отказался? Это не правда! Просто, я ее оставил там –
Сарколи: У Пьетро? Чтобы он ее опубликовал?
***: Нет, наоборот! Запретив ему делать это!
Сарколи: Каково, а? Слышали? — Так значит, это он сам пошел на такое предательство! И решил разыграть нас всех, без исключения!
Шельци (Кричит). Это не правда! Не придумывайте, чего не было! Это я его сумел вывести на чистую воду!
***: И он вам во всем признался…
Сарколи: Что это был розыгрыш, в этом нет сомнения!
Шельци (В то время как все остальные возмущены и все время повторяют): Розыгрыш! Розыгрыш! *** про себя повторяет, сжимая, что есть сил, со злостью и горечью свои кулаки: Ну, и дурак же я… Ну, и дурак… Самый настоящий дурак….
Шельци решительно возражает и выступает против всех присутствующих.
Нет! Пьетро не устраивал никакого розыгрыша! Скорее наоборот! Он намеревался защитить и вашу книгу, и вас лично. И именно я продемонстрировал ему –
*** (Буквально набрасываясь на Шельци). И, что вы ему там продемонстрировали?
Шельци (Разгневанный, шлепает всей пятерней о стопку листов из пробных оттисков). Что в книге, эти новые страницы, звучат фальшиво –
***: — Ха-ха, интересно! Теперь еще они и звучат фальшиво!
Шельци: — Нет, в тот момент я этого еще не знал! Но даже, если я этого и не знал — розыгрыш — розыгрыш раскрывается сам по себе!
***: Ясное дело! Как же еще могло быть иначе!
Шельци: — Я могу показать вам все те пометки, которые я тут сделал! В прочем, помните и о таком факте, что я, хотя и всегда ценил Делаго, но принимал его появление с определенными оговорками!
***: Ясное дело, розыгрыш! Какие тут могут быть сомнения! (Как выше). — Короче — как я это уже сказал ему… это был розыгрыш… тому нет другого объяснения… — розыгрыш и точка! — тем более, что вы теперь знаете, что Делаго — это я.
Сарколи: Извините, но, кто еще мог быть там, кроме вас!
Первый делагианец: Он в этом признался сам!
*** (Снова переходит в атаку на Шельци). Ваши оговорки? Ваши оговорки в адрес Делаго?! Его новаторский «стиль», в том смысле, как вы его понимали? Новаторский стиль, как он вам чудился? — «Это вам не шутка!» — А, что стоит одно только ваше заявление о том, что теперь на нас можно смело поставить крест? Можно смело поставит крест на нас, на старом поколении? Чем не розыгрыш, а? — Еще какой! — Особенно сейчас, когда открылось, что Делаго — это я.
Шельци: Вот именно, сейчас, когда открылось, что Делаго — это вы! И тут, знаете, раскрывается такое! (Снова шлепает всей пятерней о стопку пробных оттисков). Что вся эта бумага — книга — есть ничто иное, как манипуляция стиля! И позвольте заметить вам, что, тон, которым вы пользуетесь, разговаривая со мной, не отвечает больше моральным принципам нашей нынешней молодежи, к которой мы себя с полным правом относим –
***: — Стало быть, не отвечает?! Так?
Шельци: — Нет! Потому что для нас поэт — да будет вам известно! — больше не является высшим божеством на литературном Олимпе –
Сарколи: — Который может шутки ради выдавать себя за молодого человека, которым он не является!
Первый делагианец: Для нас теперь достаточно того, что мы знаем, что Делаго — это Вы!
Шельци: Да, достаточно! Потому что для нас поэт — должен быть, прежде всего, человеком! Видит Бог! Не бумагой с отпечатанным текстом, а… — КРОВЬЮ — ЛИЧНОСТЬЮ
*** (Сжимая обеими руками книгу и размахивая книгой, движется гордо, с рассерженным видом по направлению к Шельци). Стало быть, здесь нет человека? Нет никакой крови? А есть «Жизнь, пульсирующая не так, как у других», «другая жизнь», как вы сами об этом говорили? Нет — больше — Я правильно понимаю? Потому что мне уже немало лет? Молодость же для вас — это всего лишь число лет, и она не является для вас прерогативой духа? В этом заключается ваша мораль и это то, чем вы так кичитесь! Стало быть, я — не могу быть — моложе вас всех и чувствовать в груди то, что в вас еще только бродит и не находит себе выхода — и настолько отчетливо! — что я могу это выразить раньше вас — И, поскольку это явление является новым, выразить его иначе, как делал я это раньше!? И это вы называете аморальным, с точки зрения вашей морали, которая оказалась в данном конкретном случае осрамленной?! — Что ж, если это так, то — я честно признаюсь — что я разыграл вас! Да, разыграл!
Неожиданно из правой двери появляется Модони, весь ликующий, и, в сопровождении двух журналистов. Одновременно из левой двери появляются Тито, Джаффреди и Валентина, они удивлены, так как не ожидали увидеть здесь столько народу. Каждый постановщик пьесы может по-своему обыгрывать эту сцену, поскольку время от времени молодые персонажи, с одной стороны, и родственники, с другой стороны, и представители той или иной группы, будут обращаться к *** и разговаривать с ним одновременно. В то время как *** все это время будет располагаться посредине сцены. Наложение голосов, в прочем, должно происходить в течение короткого периода времени и должно быть естественным и характеризоваться живым участием в этом процессе всех присутствующих. Важно, чтобы при наложении диалогов, отчетливо прозвучали основные мысли, заложенные в текст пьесы.
Модони (Подбегает и обнимает ***). Великолепно, друг мой! Продолжай разыгрывать! Разыгрывай!
Шельци: Послушайте, но он разыграл нас!
Модони: Э. нет, в таком случае он разыграл меня!
Тито (Уже вошел возбужденный). Я это сразу заметил, папа! Я говорил о плагиате, поскольку не знал обо всех тонкостях дела! (Обращается к Модони). Я этого не знал!
Модони: Но, кто мог такое заподозрить!
Шельци: Я! Я это уже давно обнаружил…
Тито: Вы, когда? Что был плагиат? Я говорил о плагиате, поскольку не знал о розыгрыше!
Джаффреди (Тем временем, подойдет к *** и пошлепает его по плечу). Испытываю неподдельное и огромное удовлетворение!
Модони: Из тех, что может испытывать только он!
Джованна: Только он! И никто иной!
Сарколи: Но самое большое удовлетворение от всего этого испытываем мы!
Валентина: У меня такое ощущение, словно я освободилась от какого-то кошмара!
Тито: Разве я тебе не говорил этого? Я говорил о плагиате, поскольку не знал ничего о этой истории!
Модони (Обращается к молодым людям, подтрунивая над ними). Как же, как же: Делаго, новый поэт!
Валентина: Тито, помнишь, как ты говорил «Дедало»? Что он тебе снился даже по ночам!
Тито: В своей Америке и с книгами нашего папы!
Джаффреди (Обращается к молодым). Ну, что, получили свое, дорогие мои синьоры!
Шельци: Мы? Э, нет, извините! Мы пришли сюда –
Первый журналист (Перебивает Шельци и не дает ему закончить выступление). Синьоры, извините, просим прощения! Ради бога, Маэстро: там, у нас в машине осталась газета –
Второй журналист: — мы ждем только вашего официального подтверждения –
Модони: Это я их привез сюда. Будет такой шум, которого еще не видел свет! Они хотят тут же сообщить новость — но хотели бы в начале услышать всё от тебя –
***: От меня? Что именно?
Сарколи: Что история с Делаго была всего лишь розыгрышем!
Присутствующие: А, как же еще иначе! Ясное дело, что это был розыгрыш! Розыгрыш!
Первый журналист (Обращаясь к ***). Вы это нам подтверждаете?
***: Я? Разве вы их не слышите? Это они заявляют в один голос!
Модони: Ну, и разыграл же он вас всех! Как только разыграл!
Молодые:
— Нет! Ничуть!
— Разыграл нас?
— Он разыграл самого себя!
Первый журналист (Обращается ко второму). Бежим! Бежим!
