Келли. Мистер Дауд, а чем вы так заняты?
Элвуд. Мы с Гарви заходим куда-нибудь в бар, садимся, выпьем пивка, заведем пианолу. Скоро все люди начинают оборачиваться, улыбаться мне. На лицах у них так и написано: «Уж не знаем, как тебя там зовут, но чудный ты парень». А у нас с Гарви на сердце становится тепло, и в мире как будто светлеет. Мы вошли как чужие, а теперь мы все друзья. Они к нам подходят. Подсаживаются. Чокаются с нами. Изливают душу. Выкладывают все свои потайные горести и все свои затаенные мечты. Говорят, на что надеются, жалеют о том, что совершили, рассказывают о своей любви, о своем недовольстве. И нет у них в душе ничего мелкого — ведь если к человеку по-дружески подойти, ты и не увидишь у него ничего мелкого. Ну, а потом я знакомлю их с Гарви, а у него-то ведь душа еще больше, недаром он мой лучший друг. И когда люди уходят, они уходят растроганные.
Сандерсон (наклонившись над ним). А почему вы зовете его Гарви?
Элвуд. Да потому, что так его зовут.
Сандерсон. Почем вы это знаете?
Элвуд. Любопытное совпадение, доктор. Как-то вечером несколько лет назад я шел по Ферфакс-стрит между Восемнадцатой и Девятнадцатой улицами. Вы знаете это место?
Сандерсон. Да, да.
Элвуд. Я как раз посадил Эда Хикки в такси. Эд целый вечер мешал виски с джином, и я решил, что его лучше отправить домой. Не успел я сделать несколько шагов, как услышал чей-то голос: «Здравствуйте, мистер Дауд». Я обернулся и вижу — прислонившись к фонарному столбу, стоит этот большой белый кролик. Я, конечно, не удивился — когда живешь всю жизнь в одном городе, привыкаешь, что все тебя знают по имени. Я подошел к нему поболтать, а он и говорит: «Мне показалось, что Эд Хикки сегодня немножко под мухой, или я ошибаюсь?» Конечно, он не ошибся. Я за Эда пойду в огонь и в воду, но, что тут говорить, он был под мухой. Вот так мы стоим, болтаем, и наконец, я ему говорю: «Вам повезло, вы знаете мое имя, а я ваше — нет». Он и спрашивает: «А какое вам имя нравится?» Тут мне и думать не пришлось, мое любимое имя всегда было Гарви. Я и говорю: «Гарви», и — представьте себе! — он отвечает: «Какое совпадение! Меня как раз и зовут Гарви».
Сандерсон. А как звали вашего отца, Дауд?
Элвуд. Джон. Джон Фредерик.
Сандерсон. Дауд, у вас в детстве был друг? Кто-нибудь, к кому вы были особенно привязаны, с кем вы были неразлучны в те счастливые, беззаботные дни?
Элвуд. Ну конечно, был. А у вас?
Сандерсон. Как его звали?
Элвуд. Верн. Верн Маклини. Вы не знаете кого-нибудь из Маклини, доктор?
Сандерсон. Нет.
Элвуд. Жаль. Их так много, они попадаются всюду. Замечательные люди.
Сандерсон. Подумайте как следует, Дауд. Вы не знали где-то, когда-то кого-нибудь по имени Гарви? Неужели не знали?
Элвуд. Нет, доктор. Никого. Может, потому у меня с этим именем и было связано столько надежд.
Сандерсон. Пойдемте, Уилсон, отведем наверх мистера Дауда.
Уилсон. И не подумаю. Вы же взяли все дело в свои руки — вот и доводите его до конца. Расселись, уши развесили, а на доктора Чамли, видно, вам наплевать. Вот сами все и расхлебывайте.
Сандерсон. Пойдемте, Дауд… (Пауза. Протягивает ему руку.) Пойдемте, Элвуд.
Элвуд (поднимается). Пойдем, Лаймен. (Идет к двери в сопровождении Сандерсона и Келли.) К сожалению, я не смогу провести с вами весь вечер. Я обещал Гарви, что покажу ему этот дивертисмент.
Все трое уходят. Уилсон остается один. Он садится за стол, смотрит на часы.
Уилсон. Ну и дела! (Подпирает кулаками голову.)
Осторожно входит Чамли. Уилсон замечает его только тогда, когда он доходит до середины комнаты.
Уилсон (вскакивает, бросается к Чамли). Доктор Чамли! С вами ничего не случилось?
Чамли. Случилось? А что же могло случиться? Заприте дверь. Он идет за мной. Заприте дверь.
Уилсон. Кто?
Чамли. Не ваше дело.
Чамли уходит в свой кабинет, запирает за собой дверь на ключ. Уилсон секунду стоит в недоумении, потом пожимает плечами, идет к выключателю, гасит верхний свет и уходит. Сцена тускло освещена настольной лампой.
Занавес
Там же.
После конца второго действия прошло несколько минут.
Сцена пуста. Все еще тускло горит настольная лампа. Стук за сценой. Слышится голос Чамли: «Уилсон! Уилсон!»
Уилсон (входит; одновременно открывается дверь из сада и оттуда появляется бледный Чамли). Доктор? Как вы там очутились? Я же только что видел, как вы вошли в кабинет.
Чамли. Я вылез в окно. Уилсон, не отходите от меня!
Уилсон. Слушаюсь, доктор.
Чамли. И выгоните отсюда этого Дауда.
Уилсон. Слушаюсь, доктор. (Идет к двери.)
Чамли. Да нет же!.. Не уходите!
Уилсон (поворачивается, сбитый с толку). Но вы же сказали.
Чамли. По телефону, позвоните Демфи.
Уилсон. Слушаюсь, доктор. (Идет к телефону, снимает трубку.) Мисс Демфи? Выдайте этому психу Дауду его одежду и пришлите его вниз. Сейчас же.
Стук в дверь.
Чамли (Уилсону). Не отходите от меня!
Уилсон. Одну минуту. (Идет к выключателю, зажигает верхний свет. Открывает дверь.) Это судья Гафни.
Входят судья и Мирта.
Судья. Мне нужен доктор Чамли.
Уилсон. Привет, Мирточка!
Мирта. Здравствуйте.
Судья. Чамли, нам нужно поговорить. Дело принимает серьезный оборот.
Мирта. Да уж, куда серьезнее…
Судья. Серьезнее, чем вы думали. Где бы нам поговорить? (Идет к двери кабинета Чамли.)
Чамли (загораживая дверь). Только не сюда!
Уилсон. Куда вы лезете? Доктор вас туда не зовет.
Чамли. Ни в коем случае.
Судья. Тогда сядем здесь. Садись, Мирта.
Чамли (все еще вне себя). Тогда сядем здесь. Садись, Мирта. Не уходите, Уилсон. Не оставляйте меня.
Судья. Так вот, доктор Чамли, тут у меня все записано, все факты. Нас кто-нибудь слышит?
Уилсон. Ну да, все мы вас слышим. Вас это что, не устраивает?
Судья (бросив уничтожающий взгляд на Уилсона). Чамли, а вы не можете допустить, что этот Гарви действительно существует?
Мирта. Какая ерунда. Так может думать только сумасшедший. (Чамли испуганно на нее смотрит.) Ну, что вы на меня так смотрите? Я-то ведь нормальная. Я пошла в отцовский род. А их-то и в живых никого не осталось.
Судья. Так вот, моя клиентка Вета Луиза Симмонс, истица, показала под присягой, что утром 2-го ноября, находясь у себя в кухне, услышала, как ее окликнули по имени; повернувшись, она увидела этого большого белого кролика Гарви. Он смотрел на нее во все глаза. Его непрошенное появление на кухне рассердило истицу, она высказала ему свое возмущение и выгнала вон. Он ушел.
Чамли. А что она ему сказала?
Судья. Она выразилась совершенно недвусмысленно. Слова не имеют значения.
Чамли. Напрасно вы так думаете. Мне надо знать, как она выгнала его из своей лечебницы… я хотел сказать, из своей кухни.
Мирта (судье). Не говорите. Это так не похоже на мамочку.
Уилсон. Не тяните жилы. Выкладывайте начистоту.
Судья. Она посмотрела прямо в глаза и сгоряча крикнула: «Иди ты к чертовой бабушке!»
Чамли (глядя на дверь своего кабинета). «Иди ты к чертовой бабушке!»… и он ушел?
Судья. Да, ушел. Но не в этом дело. Дело вот в чем: она давала показания под присягой — что же это: лжесвидетельство? Или что-то тут есть? Я хочу знать ваше мнение.
Келли и Сандерсон входят из разных дверей.
Сандерсон. Рути! Я искал тебя повсюду…
Чамли (перебивая его). Доктор Сандерсон, забудьте все, что я вам сегодня наговорил. Я хочу, чтобы вы у меня продолжали работать. У вас прекрасная хватка.
Келли. Ах, Лаймен! Слышишь?
Сандерсон. Конечно, слышу, крошка.
Келли. Без меня не уходи! (Убегает, посылая воздушный поцелуй Сандерсону.)
Мирта. Доктор, вы не выпускайте отсюда дядю Элвуда.
Чамли. Дудки. Я хочу, чтобы в лечебнице у меня и духу его не было.
