АНАТОЛИЙ. Никуда…
СВЕТЛАНА. Защищаешь? Давай, защищай. Видно, и сам не против был. Может, уже и не в первый раз у вас это. Стоишь, растопырил ноги. Готовый. Пользуйтесь. Казанова. С прыщиком медицинским. Не делаю я тебе такого, так ты к этой проститутке побежал, да? Критические дни у меня, да? Придумал? Молодец! Поздравляю! И как оно? Понравилось? Конечно, понравилось. Вон, какая морда прибалдевшая…
НИКОЛАЙ. Это недоразумение, Света.
СВЕТЛАНА (увидела Николая, удивленно). И этот здесь! Это уже вообще Голливуд. Все поголовно, вся семейка — извращенцы. Одна нимфоманка, другой визажист. Ужас! Это надо же так распуститься. Докатились. А я то думала в «СПИД-инфо» одну брехню пишут, а оказывается — нет. Вот они — эти сдвинутые на почве лебеды где. Рядом. Живут, ходят, водочку понужают — все как у нормальных. И не подумаешь ведь, не отличишь их невооруженным взглядом. Кошмар. Какой кошмар. И ты еще с ними связался, дуралей. Свихнешься теперь тоже. Анонимом станешь.
АНАТОЛИЙ. Все не так, Светик. Это…
СВЕТЛАНА. А как?! Как? Зачем она тебе в трусы полезла? Скажи еще, что билет ее выигрышный тебе туда случайно залетел. За ним она полезла, да?
ГАЛИНА. А ты как будто не знаешь? Стоит тут, устроила спектакль. Заметь, Коля, как продумана технология ухода от ответственности. Доведена до совершенства прямо. Только не дураки мы тут собрались. Это ты дура, раз в трусы ему его засунула. Нужно было в другое место прятать, чтобы не нашли. А мы по горячим следам враз вычислили. Ворюги! Думали, не найдем? А я, между прочим, экстрасенс потомственный. В пятом колене. Сквозь стены запросто вижу. Вон он билетик-то лежит, под хозяйством расположен. (Ткнула Анатолия локтем). Доставай, закончилось следствие…
СВЕТЛАНА. Ну, наглая. Могла бы и получше что-нибудь придумать. У вас же, у извращенцев, фантазия богатая. Больная.
ГАЛИНА. Сама больная, ворюга! Сперла билет еще и обзывается тут. Нет бы покаяться, на колени встать, прощенья просить, пощады…
СВЕТЛАНА. Че?
ГАЛИНА. В оче!
СВЕТЛАНА. Ты?
ГАЛИНА. Я! А может у тебя он в трусах, а? Ну-ка, Коля, проверь у нее.
Николай, сам того не желая, встал.
СВЕТЛАНА (попятилась). Толик…Толик…Толик, не допусти этого. Я член профсоюза. Мне нельзя этого. Толик…толик, у него глаза звереют. Толик! Не подходи ко мне, маньяк! (наткнулась спиной на что-то в дверях, завизжала, кинулась в комнату.) Мама! Кругом! Окружили! Обложили! Помогите!!!
Входит Рудольф Михайлович — крайне представительный мужчина, с внушающим доверие пузцом и исполинским галстуком на плече, в котором он, заметно, что спал.
Следом появляется его супруга Ольга Ивановна. Не женщина, а сдобная булочка во плоти. На ней завядшее вечернее платье с блестками и декольте, явившим на свет божий что-то весьма похожее на обнаженные ягодицы.
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Что за шум, а драки нет?
ГАЛИНА. Обокрали нас, Рудик Михалыч. Все вынесли. Все, что нажито непосильным трудом. Все. Последние портки и те сперли.
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Кто?
ГАЛИНА. Вот эти вот. Вот это жулье недорезанное.
СВЕТЛАНА. Не ври, нимфоманка! Устроила тут дом терпимости да еще и наговаривает на людей всякое. Подружка еще называется. Вот посмотрите на нее. И вы в частности, Ольга Ивановна. Посмотрите вот, что она сделала с моим Толенькой. Пыталась завладеть его единственной собственностью. Все штаны ему порвала. Учти, зашивать сама будешь. А этого своего дебила на меня натравливала. Вот, дескать, понасилуй ее маленько. И до вас собирались добраться. Так и говорили. Это же маньяки. Гнездо змеиное. Их изолировать надо. Садить.
ГАЛИНА. Это тебя садить надо, ворюга! Все, вызывай, Коля, милицию. И понятых пускай везут. Акт изъятия производить будем.
СВЕТЛАНА. Вызывай, Толик, тоже милицию. С экспертом. Отпечатки пальцев у тебя сняли чтоб. Они у тебя там повсюду. На каждой волосиночке по десять штук. Вызывай, Толик. Посмотрим, кого посадят!
ГАЛИНА. Посмотрим!
СВЕТЛАНА. Посмотрим!
ГАЛИНА. Посмотрим!
СВЕТЛАНА. Посмотрим!
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Тихо!
Подействовало.
Без милиции разберемся. Рассказывай, Николай.
НИКОЛАЙ. Я?
ОЛЬГА ИВАНОВНА. Ты, ты, Коленька. Рассказывай.
СВЕТЛАНА. Почему это он должен? Он тоже пособничал в этом.
ГАЛИНА. Ну ты давай расскажи, ворюга. Куда билет спрятала, расскажи.
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Тихо. Рассказывай, Николай.
ГАЛИНА. По порядку, Коля. Не волнуйся. Никто тебя не съест. С того, как сон мне приснился, начни.
НИКОЛАЙ. Да, да. Сейчас (подошел к столу, глотнул из первой попавшейся рюмки остатки вина).
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Николай, на работу сегодня…
НИКОЛАЙ. Ах, да…(выплюнул вино назад в рюмку, сел на диван, вздохнул)…Вот, сон Гальке приснился…
ПАУЗА
ОЛЬГА ИВАНОВНА. Все?
ГАЛИНА. Ничего не все. Продолжай, Коля.
НИКОЛАЙ. Ну вот, значит, сон ей приснился…
СВЕТЛАНА. Эротический, небось, раз в трусы полезла.
ГАЛИНА. Молчи, ворюга.
СВЕТЛАНА. Сама молчи, нимфоманка. Постыдилась бы. Под сраку лет, а она все эротические сны смотрит. В твои годы уже о вечном надо думать. О климаксе.
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Тихо, женщины. Николай, мы тебя слушаем.
НИКОЛАЙ. Ну вот, значит, сон ей приснился. А я спал в это время, не видел ничего.
ГАЛИНА. Что это ты не видел-то? Все ты видел. Я ж тебе рассказывала. Приснился мне сон, что билет пропал…я его искать, а его нету нигде. А потом этот заходит и говорит: «Билет свой ищите? Ну ищите, ищите. Только не найдете вы его, потому что мы со Светкой его накануне сперли». И надежно спрятали?
АНАТОЛИЙ. Не говорил я так. Мамой клянусь.
ГАЛИНА. Говорил! Я врать не стану, я экстрасенс в десятом колене почти. Нам экстрасенсам за вранье грех вдвойне начисляют.
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Тихо. Николай, так было дело?
НИКОЛАЙ. Ну, …наверное, раз Галька говорит.
ГАЛИНА. Так, Рудик Михалыч. Он еще говорит потом: «Я его в трусы засунул. Достань, если сможешь». Вот я и полезла. А потом эта заходит и как давай комедию ломать, жаргоном материться. Где только научилась. Сидела она, что ли?
ОЛЬГА ИВАНОВНА. По-моему, Рудя, дело ясное.
ПАУЗА.
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Ну что ж … Я, как должностное лицо, обязан восстановить справедливость.
АНАТОЛИЙ. Я…
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Тихо. Верните гражданам их законную собственность, и предлагаю считать инцидент исчерпанным.
ГАЛИНА. Ой, Рудик Михалыч, ну вы молодец! Спасибо вам огромное…как вы, а? Сразу чувствуется твердая рука. Молодец. Профессионал. Не зря таким людям высокие посты дают. Молодец вы.
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ (зарделся). Пустяки, Галочка, пустяки. Ты бы видела, как я с алкашами на производстве борюсь вот здесь твердая рука, действительно, нужна. Был у нас один такой — как ни обед так пьяный. Ловили его, ловили, а, оказывается, он вместо молока самогон закрашенный в бутылке приносил. И сидит, главное, пьет — не морщится. Но я его поймал все-таки. Вывел на чистую воду. Месяца три, наверное, только им и занимался…ну да ладно…на работу пора…Мы, Галочка, утюгом вашим воспользуемся?
ГАЛИНА. Воспользуйтесь, Рудик Михалыч, воспользуйтесь. Спасибо огромное, что не побрезговали.
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Николай, ты тоже собирайся.
НИКОЛАЙ. Да, да. Уже…
РУДОЛЬФ МИХАЙЛОВИЧ. Ну пошли, Оленька. Почистишь меня, погладишь… А ты, Галочка, не ругай их здорово. Бывает, оступились люди. С каждым может случиться. Ну да ладно, пойдем мы. Время поджимает.
ОЛЬГА ИВАНОВНА. Рудя, ты гений.
Уходят.
ГАЛИНА. Ну чё, ворина, доставай билет. Раскололи тебя.
СВЕТЛАНА. Я здесь ни при чем, Галина. Это он сам. По собственной инициативе. Я не знала даже. Он мне ничего не сказал. Честное слово. Я бы никогда не позволила…ах ты гад ты, такой. Обворовал людей. Опозорил фамилию. Они к тебе по-человечески. Вон стол какой накрыли. Напоили тебя до усрачки. А ты такую свинью им… А ну прощенья проси сейчас же!
АНАТОЛИЙ. Светик, я…
СВЕТЛАНА. Проси, кому сказала!
АНАТОЛИЙ. Светик…
СВЕТЛАНА. Проси, не выкобеливайся.
АНАТОЛИЙ. Простите меня, пожалуйста.
