* * *
Инспектор ОВИРа отговаривает пожилую еврейку, учительницу географии, эмигрировать в Израиль:
— Вы что, хотите, чтоб ваши внуки жили в стране, в которой нет полезных ископаемых!..
* * *
Лектор говорит, что в Израиле плохой климат: зимой дождь, летом жара. Старый еврей в первом ряду жестикулирует — отводит ладонь то вправо, то влево. Лектору кажется, что старик поколеблен в своей решимости ехать. Чтобы проверить свою догадку, он просит старика объяснить его жесты.
— А вот думаю: брать зонтик — не брать зонтик…
* * *
Попал Леонид Ильич Брежнев в авиакатастрофу. В крайне тяжелом состоянии его доставили в больницу. Необходимо переливание крови. Но в Кремле в тот день не было электричества, и вся консервированная кровь, хранившаяся в холодильниках, испортилась. А у Брежнева была очень редкая группа крови. Отправили гонцов по всей Москве. И наконец где-то на окраине города разыскали человека с нужной группой крови. Им оказался Хаим Рабинович. Взяли у него кровь и доставили в операционную. Перелили кровь. Прошло минут пятнадцать — Брежнев открывает глаза. Кто-то из членов Политбюро спрашивает:
— Ну, как, Леонид Ильич?
— Надо ехать!
* * *
В автобусе:
— У тебя билет есть?
— Нет. Сначала визу надо получить.
* * *
Лучше иметь дальних родственников на Ближнем Востоке, чем близких — на Дальнем.
* * *
1982 год… Пик застоя… Железный занавес… На завод должна прибыть делегация сенаторов и конгрессменов из США, совершающая поездку по СССР и очень интересующаяся вопросами прав человека.
Директор завода с секретарем парткома обсуждают и планируют визит. На заводе все хорошо — завод работает, план выполняется… Но директора волнует, что на предприятии нет ни одного еврея. Секретарь парткома принимает решение и звонит секретарше: «Позовите ко мне передовика производства, члена парткома слесаря Иванова!»
Входит Иванов.
Секретарь парткома: «Иванов! Немедленно бежишь в паспортный стол, там все договорено. И быстро получаешь новый паспорт на имя Рабиновича!»
Иванов: «Я — евреем!? Никогда!»
Секретарь парткома: «Хочешь партбилет на стол положить?!»
Прошло двое суток. Каждые полдня по заводу бродила американская делегация. И вот, в конце визита, с ехидным видом руководитель делегации говорит: «Все у вас хорошо — завод работает, план выполняется… Да вот нет у вас ни одного еврея!» Из-за спины директора выскакивает секретарь парткома. И говорит: «Как нет?! Быстренько позовите сюда передовика производства, члена парткома слесаря Рабиновича!.. Что?! Как?! Как это „уже в Израиль уехал“?!!»
* * *
В КГБ Рабиновича отговаривают ехать в Израиль:
— Думаете, вам там будет хорошо? Знаете, как говорится, хорошо там, где нас нет!
— Вот-вот. Я и еду туда, где вас нет!
* * *
Еврей в ОВИРе.
— Какие причины побуждают вас к выезду?
— Две. Первая — мой сосед по коммуналке говорит, что когда кончится советская власть, он прикончит меня и всю мою семью.
— Но советская власть никогда не кончится!
— А вот это вторая причина!
* * *
В багаже еврея-отъезжанта портрет Ленина.
— Это что? — спрашивают его на советской границе.
— Не «что», а «кто»! — возмущается еврей. — Это Владимир Ильич Ленин!
— Это кто? — спрашивают его на таможне в Израиле.
— Не «кто», а «что»! Это золотая рамка!
* * *
Советские евреи делятся на храбрых и отчаянных. Первые — уезжают, вторые — остаются.
* * *
Идет посадка на корабль, следующий в Израиль. Проходит час, два, три, а людской поток все не кончается. Мужчина, провожающий, спрашивает бравого южанина-капитана:
— Простите, у вас что, корабль безразмерный?
— Зачэм безразмерный, дарагой, бездонный!
* * *
В Тель-Авиве открылся супердорогой ресторан «Ностальгия». Чтобы попасть туда, надо отстоять огромную очередь, потом тебя пересаживают с места на место, обсчитывают, хамят, кормят плохо приготовленной пищей, а напоследок презрительно бросают в спину:
— Не нравится — убирайся в свой Израиль!
* * *
Звонок в Израиль:
— Мы через неделю прилетаем! Если сможете, подыщите для нас квартирку в Тель-Авиве. Только, бога ради, не в русском гетто.
Ничего ему не присмотрели, потому как повесил трубку, а в каком гетто хотел бы жить — так и не сказал.
Правдивая история
Ю. Белочкина Родственник из Израиля
Редко встретишь человека, у которого не было бы родни в Земле обетованной. Смотришь на иного: круглое румяное лицо, нос картошкой, фамилия заканчивается на «ов», а двоюродная тетка в Германии, заставляет третье поколение расплачиваться за Холокост. Так обстояли дела и у моего шофера. За два года работы на еврейскую организацию в общем и на меня в частности он ни разу не заикнулся о наличии культурной сопричастности. И старшая его дочь, красавица Ленка, никогда не участвовала в молодежных программах, а облик ее был канонически славянским. И вот в один прекрасный день он попросил его выручить, прикрыть перед начальством на полдня. Отношения с сотрудниками и подчиненными я строю по принципу «Ты — мне, я — тебе», и это себя оправдывает. Шофера своего Диму я использовала в качестве снабженца и тренера по самообороне, он бывший вояка, а кавалерам небрежно представляла его своим телохранителем. Производило впечатление! Короче, отказывать в такой малости я ему не собиралась, но из женской гадостности предположила, что он решил сбегать «налево».
— Что вы, Юля, я не такой! — покраснел Дмитрий. — Брата нужно встретить двоюродного, в Борисполе.
Выяснилось, что брат обретается на ПМЖ в Тель-Авиве.
В аэропорт в итоге мы поехали вместе. Я села за руль, и наша «беха» птицей летела по лучшему в Украине шоссе.
— А где брат жить будет? — из вежливости поинтересовалась я.
— У меня, где ж еще! — слегка обиделся Дима. — Гостиницы в Киеве дорогущие! Помню, как вы чертыхались, когда оплачивали счета американских волонтеров. Не, пусть лучше сэкономит! Понимаете, он когда уезжал, мы ему помогли… На теперешние деньги это где-то две штуки зелеными. Он обещал — как встанет на ноги, так и пришлет. Но вот сам приехал…
Не будучи физиономистом, каждый, увидев новоприбывшего, сказал бы: «хитрая еврейская падла». Я с изумлением взглянула на Диму: нет, просто непонятно, как у него может оказаться такой брат?! Персонаж был одет как- то нарочито по-курортному: светлые шорты, панама, сандалии, из багажа у него был небольшой стильный рюкзак.
После братских объятий персонаж побежал опорожниться перед дорогой. Рюкзак свой он сунул Диме.
— Какой легкий! — изумился Дмитрий.
— Ну, Дмитрий, похоже, гостинцев он вам не привез! — невинно отметила я.
— Ничего, нам лучше деньгами! Ленку в институт поступили, так теперь лапу сосем…
Тут во мне возобладало свойственное еврейским девушкам сострадание:
— Дмитрий, вы меня старше на пятнадцать, даже шестнадцать лет. Но послушайте меня! Толку с этого мажора вам не будет. Давайте я позвоню Лоре, она в момент найдет однокомнатную квартиру где-нибудь по соседству с вами на Оболони, чтоб он не сидел на вашей шее.
— Юля, но он же мой брат! — полез в бутылку Дмитрий.
Я пожала плечами, запасы человеколюбия у меня кончаются быстро.
Тут вернулся персонаж, представился он на израильский манер Менахемом, но тут же великодушно позволил называть его Мишей.
— Послушайте, а не выпить ли нам кофе?! — экспрессивно воскликнул он. — Я надеюсь, наш очаровательный водитель к нам присоединится?!
Он окинул меня барственным и очень цепким взглядом, наверное, так осматривали женщин на невольничьих рынках арабских стран. Именно так хорошо «адсорбировавшиеся» израильтяне имеют обыкновение разглядывать олимок.
Мне, как человеку простому, снобизм не чужд. Мне двадцать три, у меня служебная квартира практически в центре Киева, право пользования служебной же «бехой» и отдельный кабинет. Правда, до того, чтобы у меня была секретарша-блондинка модельного типа, я еще не дослужилась, но все равно есть чем гордиться. Поэтому я повыше задрала свой семитский нос и обдала гостя холодом, что, впрочем, при такой погоде было нелишним.
Конечно, мы пошли пить кофе. Как и все остальное, он был не очень-то и вкусным и очень дорогим. Об общепите в таких местах у меня практически нет хороших воспоминаний. Кроме, пожалуй, одного. На заре моей карьеры в еврейской среде мне поручили встретить все в том же Борисполе трех религиозных евреев из мюнхенского отделения. Компанию мне составил один из студентов Открытого университета Израиля. Мы приехали за сорок минут до времени «Ч» и устроились в укромном уголке попить пива. Выяснилось, что никто из нас не говорит по-немецки. Я успокоила, что это ничего, ведь рабочий язык нашей конторы английский.
