в Тринити-колледже.
Британские учёные провели конференцию на тему «Что лучше — болезнь Альцгеймера или болезнь Паркинсона?».
Большинство участников отдали предпочтение болезни Паркинсона, ибо лучше пролить на себя немного виски, чем забыть, где спрятал бутылку.
Розалия Леопольдовна пригласила подруг на чаепитие. Чтобы ничего не забыть, написала список и повесила его на холодильник:
1) Предложить гостям чаю.
2) Не забыть про торт.
3) Подать фрукты.
Подруги начали беседу. Розалии Леопольдовне показалось, что она о чём-то забывает, но перед ней предусмотрительно лежала бумажка с надписью «Холодильник». Она подошла к холодильнику. Ах да! Чай!
Заварила чай, беседа продолжилась. Через некоторое время Розалия Леопольдовна снова забеспокоилась. Ей показалось, что она что-то должна ещё сделать. Слава богу, рядом спасительная бумажка.
Пошла к холодильнику. Пункт первый: чай. Ну конечно! Заварила чаю.
И так ещё шесть раз.
Наконец стало поздно, гостьи засобирались домой, у каждой бумажка с адресом.
Вышли из подъезда, закручинились.
- Совсем наша Розочка плоха стала, даже чай предложить забыла, — говорит одна.
- А кто это — Розочка? — удивилась вторая.
Третья посмотрела на них и спрашивает:
- Гражданки, вы кто?
А Розалия Леопольдовна открывает холодильник. Качает головой: «Вот идиотки склерозные! Их приглашаешь, торт печёшь, фрукты покупаешь, а они не приходят!»
- У вас есть йодистый калий?
- Нет. Только цианистый.
- А в чём разница?
- Цианистый на 19 рублей дороже.
- Скажите, у вас есть салициловый эфир уксусной кислоты?
- Э-э... А, вы про аспирин?
- Чёрт, всё время забываю это название!
Любопытное явление — анекдоты, явно сочинённые в театрально-концертной среде. Очевидно, такова особенность социализации в творческом коллективе, где людей, с одной стороны, разъединяет профессиональная ревность, а с другой объединяет протест против режиссёрско-дирижёрской диктатуры. Часть музыкантских анекдотов довольно эзотеричны, так что мне пришлось перенести их в раздел «физики шутят».
В гримёрке готовятся к спектаклю две актрисы. Одна рассказывает:
- Ах, Машенька, ты не представляешь, что мне сегодня приснилось! Обязательно должна тебе рассказать, чтоб ты порадовалась. Снится мне, будто я умерла и оказалась у врат Царствия Небесного. Встречает меня апостол Пётр. Строгий такой мужчина, с бородой, как у Немировича-Данченко. «Ты кто, раба божья?». Я глаза потупила, как Офелия в третьем акте. «Отче, я актриса!» Он мне: «Тебе сюда нельзя. Ты всю жизнь лицедействовала, прикидывалась, вызывала у людей суетные желания. Поди прочь, грешница!» Ну, я заплакала, побрела прочь, вся такая безответная, как Лариса в «Бесприданнице»:
«Никто не виноват, никто. Это я сама...» Бреду вдоль решётки, а она вся ажурная, и видно рай. Ах, какая там красота, ты не представляешь!
Второй актрисе надоело слушать. Спрашивает:
- А мне-то тут чему радоваться?
- Я как раз к этому подхожу. Гляжу я через решётку и вдруг вижу тебя! Ты вся такая воздушная, радостная, на лире играешь, на голове веночек из незабудок. Честно тебе скажу, стало мне обидно. Как же так, думаю? Чем это она меня лучше? Бегу назад, к вратам, вся такая разъярённая, как Медея в финальной сцене. Кричу апостолу Петру: «Минуточку, мужчина! А что это у вас в Раю делает Маша? Вы ведь говорили, что актрис не пускаете? Почему это мне нельзя, а ей можно?»
- А он что?
- Представляешь? Махнул рукой и говорит: «Да какая она на фиг актриса!»
С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯ ТЕАТР, или КТО В ТЕАТРЕ ГЛАВНЫЙ
- А как я, по-твоему, пальто вешать буду? Где петелька?
- Извините, оторвалась.
- Без петельки не повешу. Бери иголку, нитку. Пришивай.
- Вы с ума сошли! Через пять минут спектакль начнётся! У меня в первой сцене выход!
- Не начнётся. Вон главный режиссёр и все актёры сидят, петельки пришивают.
Следующий, собственно, скорее из философских. Его надо рассказывать к случаю:
На улице недалеко друг от друга подрабатывают два гитариста: молодой и старый. Молодой показывает сверхскоростную технику, пилит по всему грифу, сногсшибательно импровизирует, а старый скромно стоит в сторонке и бренькает на одной струне. При этом около молодого гитариста никого нет, а около старого толпа народу и полный футляр денег.
Один слушатель не выдержал, подходит к старому музыканту и спрашивает:
- Как же так? Ваш молодой коллега виртуозно играет, показывает фантастическую технику, и его никто не слушает, а вы теребите одну и ту же ноту, и все слушают?
- Он только ещё ищет свою ноту, а я уже нашёл.
Умер превосходный скрипач. Попадает туда, куда попадают все хорошие музыканты — в Небесный симфонический оркестр.
Смотрит вокруг: матерь божья! Первая скрипка — Хейфец, первая виолончель — Растропович, на клавишах — Рихтер.
Все сидят, ждут маэстро.
Скрипач весь трепещет. Кто же у такого состава дирижёр?
Наконец появляется какой-то важный старик с длинной седой бородой. Строго стучит по пюпитру.
Оркестр начинает играть, но каждый ведёт свою партию, на дирижёра никто не смотрит. И правильно делает — тот вымахивает своей палочкой непонятно что.
Скрипач шёпотом спрашивает у соседа:
- Кто этот чудила? Не стыдно ему выделывать такое перед великими исполнителями?
Сосед машет рукой:
- А, не обращайте внимания. Это Господь Бог. Мнит себя Караяном.
Ходят папа с сыном по Птичьему рынку, выбирают попугая. Смотрят — большая клетка, в ней сидит раскрасавец ара, стихи читает, поёт, пляшет. И цена небольшая — десять тысяч. Рядом ещё одна клетка. В ней замухрышный серый попугаишка, просто сидит и глазами хлопает. Но цена при этом — сто тысяч.
- Что же он умеет, если стоит таких денег? — почтительно спрашивает папа.
Продавец говорит:
- Вообще ничего. Но он режиссёр того, другого.
Поступает выпускница музучилища в консерваторию. На экзамене спрашивают: сколько симфоний написал Людвиг ван Бетховен?
Девочка всегда была круглой отличницей. Пожала плечами, говорит:
- Ну, это просто. Четыре. Назвать? «Третья», «Пятая», «Шестая» и «Девятая».
Пианистка вышла замуж, и вот у неё первая брачная ночь.
Входит пианистка в спальню, кланяется, торжественно объявляет:
- Супружеская обязанность! Исполняется впервые.
