Единственные, кто чувствовал себя не очень уютно на этом празднике жизни — моя нечисть. Они хмуро сидели возле забора, следя за общей суетой. Гриша нетерпеливо почесывал шею, красноречиво демонстрируя, что ждет явно не мяса. А Митя сидел, сжимая флейту. Он даже иногда подносил ее к губам, будто собираясь поиграть, но в самый последний момент передумывал.
А нет, не все ощущали себя в своей тарелке. Юния, все это время молчащая, наконец не выдержала.
— Сс… зоопарк, не иначе. Черти, бесы, кикиморы, чужане, правцы.
— Лихо еще, — негромко, чтобы не услышали другие, ответил я.
— Так быть не должно. Сс… нечисть по-другому живет.
— Где-то написано, как должна жить нечисть? Считается, что черти все как один мерзкие пакостники. А вот Митя меня от смерти спас. У кикимор вроде как руки из задницы, а Марфа оказалась удивительной хозяйкой. Именно после того, как правец к ней подход нашел. Вот бес… хотя ладно, бес у нас нормальный, среднестатистический.
— Мотя, а че это за женщина, дочка Васильича? — на минуту сбежал Костян от мангала.
— Племянница, если ты понимаешь, о чем.
— В смысле, из этих? Из ваших?
— Из наших. Поэтому даже не думай, порвет на британский флаг.
— А на вид обычная, — все еще сомневался друг.
— Костян, она кикимора.
— А это че, плохо?
— Хорошего мало. Сила у нее страшная, у тебя там все засохнет и отвалится.
— Тогда не надо, — решительно отозвался Костян. — У меня походу была уже одна кикимора года три назад.
— Потом расскажешь, у тебя мясо горит.
— Блин!
Марфа же продолжала меня удивлять. Она не только накрыла на стол, заставив тот принесенной отварной картошкой, порезанным летним салатом, зеленым свежим луком, на котором блестели капельки воды. Но и налила всем по стопке. Всем, кроме себя. Да что там с ней Васильич сделал? Лоботомию?
Вскоре подоспело мясо. Выяснилось, что под хорошую закуску и холодную беленькую очень заходит и замаринованное в магазине мясо. Даже моя нечисть перестала дуться и опасливо озираться на Марфу, которая ела наравне со всеми, как самая обычная женщина.
— Я хотел бы поднять эту рюмку за нашего хозяина, — с раскрасневшимися то ли от жары, то ли от удовольствия щеками поднялся на ноги бес.
— Гриша, ты сегодня не тостуешь, — оборвал его я. — Мы нынче не напиваемся, а тихонечко отдыхаем.
— Я же как лучше хотел, — обиделся бес.
— И еще скоро ты со мной в Питер поедешь.
— Когда? Надолго? На чем? Это же подготовиться нужно!
Обиду как рукой сняло. Ну да, действительно, много ли Григорию надо? Оказалось, что моя поездка заинтересовала и других.
Костяна по вполне прозаической причине — он спросил, как долго я буду отсутствовать. Видимо, хотел занять место короля вечеринок, которое принадлежало бесу. На что я ответил, что не знаю. И вообще, возможно, на днях приедет мириться его жена. Пусть в напряжении чуток поживет, а то совсем расслабился.
Васильич интересовался, сурово сдвинув брови. Еще расспросил о Ткаче, о наших взаимоотношениях и прочих нюансах. В итоге лишь посоветовал быть настороже и никому не доверять. Тоже мне новость. Я же рубежник, а они по-другому не живут.
— Ладно, будет о делах, — сказал сосед. — Баня готова. Сначала Марфа идет, а после уже мужики.
— Где это видано, чтобы кикиморы в баню ходили? — возмутился бес.
Видимо, Лихо тоже хотела спросить что-то из этой оперы. Однако ее хватило лишь на короткое: «СС…». Будто шину спустило.
— У нас так, — ответил Васильич тоном, с которым меньше всего хотелось спорить. — Как у людей.
— Давай я покажу, какими тазиками пользоваться, — быстро переобулся Григорий.
— А я полотенце принесу, — подорвался Костян, забыв про возможное «проклятие». — Мотя, где у тебя полотенца?
— Так, отставить, — поднялся на ноги Васильич, отправившись разгонять потенциальных ухажеров. — Я сам все сделаю.
— Как есть сс… зоопарк, — заметила Лихо. — Но забавный.
— Дяденька, — подал голос Митя. — А можно мне с вами, в этот самый, Петербург?
— Дался он тебе, — сначала отмахнулся я.
Однако черт был невероятно серьезным. Того и гляди, сейчас заплачет.
— Так прям хочешь?
— Очень хочу. Никогда в большом городе не был. Григорий говорит, что Петербург раза в три больше Выборга.
— Ага, в три, — усмехнулся. — Раз в двадцать, не хочешь?
— Это как? Это что же за громадина? Дяденька, возьмите меня…
Нет, в принципе, все возможно. В жизни нет ничего невыполнимого, разве что только это не противоречит законам физики. Да и с последнее, как выяснилось, можно вполне легко побойти.
Да, возить в машине с собой черта не очень логично, учитывая сколько в городе на Неве принимают на грудь. В Питере, как известно, пить. Однако и портсигар никуда не делся. Только, получается, я зря озвучил свои намерения Грише, которого надо было оставить. При этом, Митя помощником и подсказчиком будет явно хуже, чем бес. Тут главное теперь другое — чтобы до драки не дошло, когда я свое решение озвучу.
— Ладно, я что-нибудь придумаю.
Я оставил нечисть и Костяна, хотя судя по поведению последнего в неожиданном «отпуске», он вообще легко вписывался по полезности в категорию моей «домашней нечисти», после чего решил заняться самым важным. По идее, я должен был быстро смотать на Изнанку, часа на два-три максимум, после чего вернуться и даже застать честное собрание. План, что называется, капкан.
Для начала я использовал Слово не для того, для чего оно было задумано. Стал складировать туда все продукты, которые необходимо было передать изнаночникам. Делал это не столько ради практической цели — все влезло бы и в машину — сколько из-за любопытства. Оказалось, что я теперь могу выступать в роли небольшого прицепа в этом мире.
Все поместилось практически без особых проблем, ведунский хист справился. Из неприятных ощущений разве что низ живота стало тянуть, словно там находился свежий шрам, который заживал и не давал двигаться во всю прыть. Вся боль заключалась в том, что заклинание работало лишь в этом мире. На Изнанке придется тащить все на своем горбу. Или можно будет кое-что сообразить?
До сауны я доехал быстро, к концу дня движение было посвободнее. И не без удовольствия поздоровался с Былобыславом, как того требовал обычай. Разве что крики мужиков из соседнего номера сауны немного испортило впечатление. Нет, вроде нормальные люди, а визжат так, словно их режут. Я поморщился, а чур махнул рукой.
— Издержки прохода в людном месте. Здесь чужане защищены. У них хист слабый, но есть, а они все чувствуют. Потому и ведут себя свободнее обычного.
— Это как защищены?
— От магии любой враждебной. Чуры свои проходы стерегут. К тому же, подле нас никто озоровать не будет. Себе дороже выйдет. Это уже стоит наружу высунуться и все… Там плохое место. Печатей наблюдения много. Да таких, которые ты даже не видишь.
— А зачем?
— Интересный ты человек, Матвей. Это на Изнанке рубежник вольная птица. В одном месте вошел, в другом вышел. Тут у вас у каждого свои княжества, республики, кое-где и вовсе, прости Матерь-заступница, демократические государства. Представь, что будет, если со стороны Изнанки сюда армия рубежников проникнет.
Я представил. Да, выходило кисло.
— Война. Нарушение целостности границ государства и все такое.
— Война, — согласился Былобыслав. — Потому возле каждого прохода печать висит, которая гостей незванных считывает. Это я слышал, рубежники у чужан подсмотрели. Вроде как есть у них такая штуковина специальная, которая не дышит, не шевелится, а за всем смотрит. Будто бы пугало с глазом.
Хотя бы понятно, почему кощей не напал на меня прямо там, после перемещения. Даже несмотря на все обманные артефакты, боялся, что его могут вычислить.
А еще стало как-то не по себе. Получается, что при желании любое соседнее рубежное государство может вторгнуться в Выборг, со всеми вытекающими. Понятно, что армию будут составлять исключительно ведуны и кощеи, ивашкам Скольжение по Изнанке неподвластно, но так даже хуже. Отборный ударный кулак, способный расплющить оборону.
