Мэл разложил на бетонном выступе пиджак и сел, а я примостилась у него на коленях. Перед нами плескалось озеро. Вдалеке сидели рыбаки с удочками, на противоположной стороне пара скутеров волновала водную гладь. Тихий теплый вечер привнес умиротворение, погасив взбудораженность после неудавшейся гулянки.
— Наверное, это старость, — заключил Мэл. — Когда-то и я зажигал как Мак. И мне нравилось.
— Интересы меняются. В детстве ты играл в машинки, а теперь сидишь за рулем. Баста считает дни до двадцатилетия. Она будет отрываться так же, как эти девчонки?
— Сомневаюсь. Отец не позволит. Маська навязывалась и на гонки, и на цертамы, но брать её — себе же дороже. Может проболтаться сгоряча.
— А эта компания… Неужели родители не знают, как их дети развлекаются?
— Соврать очень просто. "Мама, я поеду к подружке заниматься новолатинским" или: "Сегодня у меня дежурство в приюте для хомячков"…
— Но ведь запах не спрятать! Они пьют ведрами. А глаза… Ты видел? Стеклянные.
— Наивная моя. Всё предусмотрено. Есть множество средств, мгновенно приводящих в чувство. Пару раз и я принимал. И вкалывал. Пока не прижало поджелудочную. — Мэл задумался. — Нет, времени и так не хватает, чтобы размениваться на бестолковые попойки. Лучше потратить свободные минутки на что-нибудь по-настоящему полезное.
Его пальцы скользнули под бретельку платья и спустили с плеча, а губы проложили обжигающую дорожку — вниз по шее к ямке между ключицами. Самое время отрешиться от действительности и ответить Мэлу тем же.
Вечер, начавшийся неважнецки, выправился романтичным уединением на берегу озера. Непривычно находиться в многомиллионном городе, а рядом никого нет.
Та девица, что липла к Мэлу, оказалась недалекой особой.
— Это Лялька Пляскина, — объяснила Баста, выслушав рассказ о неудавшемся гульбище. — Да, у нее с Мэлом было. Но она дура по жизни. Её отец считает дни, когда Лялька выпустится из лицея, чтобы сплавить доченьку куда-нибудь подальше. И так покрывает ее похождения. Говорят, она с пятнадцати лет… ну… того…
— Баста! — сказала я строго, а вышло смешно и нелепо — заниматься воспитанием взрослой девицы. Некоторые в ее возрасте уже нянчат младенцев.
Гораздо опаснее Ляльки были матерые хищницы, умные и хитрые.
Мэл не представлял себя без скорости. Чем бы он ни занимал свободное время, прочие увлечения генерировали примитивный суррогат того адреналина, который Мэл испытывал за рулем. Как натуральная пища и искусственная. Мэл расцветал, разгоняя "Турбу" на трассе.
Я ужасно боялась и тряслась за него, но пыталась смириться с участием в гонках. Иначе бы Мэл зачах. Мне же оставалось болеть и переживать за него в рядах зрителей вместе с Дэном, потому что Макес тоже выходил на старт.
Обычно машины разгоняли до бешеных скоростей на загородных трассах со встречной полосой движения. Сущее самоубийство! Автомобили участников стартовали с разницей по времени, а на финише томилась в ожидании толпа болельщиков. Для удобства выбирали кольцевой маршрут и гоняли по нему круга три-четыре, а то и больше, в зависимости от протяженности трассы. Перед гонкой участок дороги делили на условные отрезки, между которыми на обочине стояли автомобили наблюдателей.
Дорога и скорость были стихией Мэла. Аромат выхлопных газов возбуждал его и заряжал нетерпеливым предвкушением. В предстартовые моменты Мэл становился невменяемым. Одержимым. Я же дергалась от резких звуков, от рева двигателей и снятых глушителей. Пестрая толпа, пестрые машины, крики и гам вызывали раздражение и головную боль. Пришлось купить клипсы-гвоздики, чтобы снизить воздействие на барабанные перепонки.
Однажды во время гонки один из организаторов — парень, забравшийся на крышу машины — закричал в мегафон:
— За седьмой — сход в кювет!
Это означало, что за седьмой промежуточной точкой одна из машин вылетела с дороги, о чем сообщил по телефону наблюдатель.
Толпа взревела. Заработал тотализатор: угадывали номер машины и наличие пострадавших. А мне поплохело. Я не заметила, как в полуобморочном состоянии вцепилась в Дэна, умоляя шепотом: "Номер, номер…".
Выдержав эффектную паузу, парень крикнул в мегафон:
— Десятый номер. Пострадавших нет.
Болельщики загудели, а я чуть не упала от облегчения. Мэла записали на гонку под седьмым номером.
В каждой игре сходили с трассы одна-две, а иногда и четыре машины — в зависимости от погодных условий и качества дорожного полотна.
— Со смертельными бывало? — спросила я у Дэна.
— Очень редко, — ответил он, ни капельки не утешив.
Мэл финишировал, и я ухватилась за него как утопающий за соломинку. Боялась отпустить. Живой, живой!
— Эвка, почему бледная? Испугалась, что ли? — удивился он.
Конечно! Чуть сердце не остановилось. И останавливалось каждый раз, когда организатор подносил раструб мегафона ко рту.
В гонках Мэл побеждал чаще, чем где-либо, и отхватывал призовые. Но деньги для него не играли большой роли. Главное — победа.
Не перечесть, сколько раз я порывалась остаться дома и дожидаться возвращения Мэла с наградой, лежа на диванчике. У меня гранитные нервы! — убеждала себя, медитируя.
Ни к черту у меня нервы. Они ходили ходуном, когда Мэл рисовал испаряющейся краской номер на дверцах машины. Уж лучше быть поблизости от него, чем мучиться неизвестностью и обкусывать ногти по локоть, томясь в общежитии.
Однажды я набралась смелости и попросила Мэла показать, на что способна "Турба" в условиях, приближенных к гоночным. Лучше бы не просила. Он испугался за меня, а в моей сумочке с тех пор поселился флакончик с таблетками от тошноты.
Не, скорость — это не моё. Даже в "Парке аттракционов", во время учебы на севере, я обходила стороной вращающиеся и крутящиеся конструкции с визжащими и орущими посетителями. И в комнату ужасов не заходила. Мне хватало ежедневного, ежеминутного страха за свою тайну.
Как-то Мэл пришел к финишу первым, а следом, несколькими секундами позже, затормозил серебристый "Торнадо" — несостоявшаяся мечта Эльзы Штице. Пока с Мэлом обменивались рукопожатиями и хлопали по плечу, из машины вылезла… девушка. Она протянула руку Мэлу.
— Ты был отличным соперником, — сказала, ослепительно улыбаясь. — Но я рассчитываю на реванш.
— В любое время, — ответил упоенный победой Мэл, но от меня не укрылся интерес, сверкнувший в его глазах. Я почему-то решила, что девица специально притормозила у финишной черты и подарила Мэлу первое место.
— Знакомый трюк, — сказала Вива, выслушав подробности. — Называется: "Положи перед эмпэ конфетку и дергай за ниточку". Она сыграла верно. Завлекла и заманила. Мелёшин утешился как ребенок и, к тому же, заинтересовался ею. Она — достойный противник, коли дышала ему в затылок. И теперь у нее появился повод для повторной встречи и близкого знакомства. Присматривай за ней и за Мелёшиным.
— Но я не могу круглосуточно пасти его и отслеживать звонки на телефон!
— Мой тебе совет… Активизируйся. Не вышивай салфетки и не вяжи носки, а, к примеру, попробуй освоить водные лыжи. Или горные. С этой мадамой тебе не сравниться, но попытайся поразить Мелёшина чем-нибудь.
Я и спорт?! Несовместимые понятия.
В гонке на западной трассе "Турба" Мэла и серебристый "Торнадо" пришли одновременно.
— В следующий раз рассчитываю вырвать победу, — сказала девица и, улыбаясь, протянула руку сопобедителю. Вот дрянь.
— Всенепременно, — ответил Мэл, раздраженный ничьей и заинтригованный незнакомкой, противостоявшей ему на равных.
Я поинтересовалась у Басты, не знает ли она девицу, которая лихо гоняет на крутой тачке, но сестрица Мэла на поняла, о ком речь. Не помогло и скудное описание внешности: высокая, стройная, темные волосы собраны в хвост.
Баста перезвонила на следующий день.
