— Узнала! Это дочь одного дипломата и племянница нефтяного короля. Жила на юге, там же получила образование, потом уехала за границу. А теперь вернулась. Ей двадцать девять, не замужем. Фу, старуха! И зовут Ильмирой.
Старуха, не старуха, а свободна и прощупывает почву около Мэла.
Подозрения подтвердились, когда мы столкнулись с дочкой дипломата на рауте по случаю удачного завершения военных учений на северном флоте. Потенциальная соперница оказалась страсть как хороша. Знойная южная красавица со смуглой кожей, миндалевидными глазами-маслинами и водопадом кудрей, спадающих на плечи крупными кольцами. Рядом с ней, я, упакованная в платье и с искусной прической от Вивы, смотрелась манекеном из магазина, а она дышала свежестью раннего утра и юностью восемнадцатилетней.
Красотка дефилировала под ручку с офицером морфлота, посматривающим со скукой на сухопутных крыс. Снегурочка, появившаяся на том же мероприятии с будущим мужем, и в подметки не годилась заезжей барракуде. Та нацелилась на Мэла. На моего Мэла.
Мы даже столкнулись неслучайно. После обмена стандартными приветствиями Ильмира сказала:
— Вернувшись из-за границы, я, к своему удивлению, заметила, что столица живет насыщенной и плодотворной жизнью. Пожалуй, задержусь здесь на неопределенное время.
Ага, протерла утром глаза и заметила. Умываться нужно каждое утро, а не по воскресеньям, — удержала я рвущийся хихик.
— Вам понравится, — сказал Мэл, и они начали кудахтать над архитектурными чудесами, коими богата столица. Мэла пряниками не корми — дай рассказать о городе, в котором он родился. Спутник девицы еще не зевал, но собирался.
— Потрясающе! — воскликнула Ильмира. — Вы знаете столицу как свои пять пальцев. А я живу направлениями и поворотами — налево, направо и задний ход.
Мэл и южная красотка рассмеялись, а я не поняла шутку, но вежливо улыбнулась. И тут растекшийся Мэл взял и пригласил дочку дипломата на рогейн, чтобы она пропиталась атмосферой первого города страны.
— Ваша спутница не воспротивится? — спросила девица, обращаясь к Мэлу и игнорируя меня. Ну да, она не забыла, что здешние женщины вроде приставки к мебели — беззвучные и беспроблемные, и что мужчины ведут переговоры от их лица. Поэтому и сбежала за границу, где равноправие на деле, а не на бумаге.
— Эве не понравился рогейн, — пояснил Мэл. — Вообще-то игра выматывает. Не спишь половину ночи, поэтому нужно подкрепляться "Энергетиками".
— Почему ночью, а не днем? — удивилась Ильмира.
— Менее оживленное движение и нет пробок. Удобно.
— С удовольствием приму участие, — улыбнулась красотка. — Люблю экстрим. А вы? — обратилась ко мне.
— Ненавижу, — ответила я.
— О! — изумилась девица и посмотрела на нас с таким видом, словно тщетно искала ответ на парадоксальную загадку природы: что связывает тщедушную овечку и сногсшибательного красавчика? О чем они могут говорить, если нет тем для общения?
Знала она всё. И заранее навела справки обо мне и о Мэле. Разведала круг его интересов и решила на месте прояснить поле будущей битвы. За моего Мэла. Или я не права, и у меня — мания.
— А вы, Егор, страстный человек, — сказала Ильмира, и фраза прозвучала двусмысленно. — У вас страсть к большим скоростям. Прыгали с парашютом? А на рафте сплавлялись?
И опять Мэл и знойная девица увлеклись перечислениями: где бывали, откуда прыгали и куда залезали. Выяснилось, что у них много общего, и адреналинят одни и те же острые ощущения.
Офицер спал стоя, а я стерла улыбку с лица. Скучно. И вообще, пора бы домой. Уже поздно.
Наконец, мы чинно распрощались, и остаток вечера залетная экзотическая бабочка ослепляла крылышками других гостей. Мэл взбудоражился, потому как упоминание об экстриме убыстрило его пульс.
— Ты серьезно предложил ей участвовать в рогейне? — спросила я по пути домой. — Она ведь не ориентируется в городе. Какая от нее польза?
— Зато хорошо водит машину. У нее быстрая реакция.
Ну да, полный комплект достоинств: смуглый типаж, который всегда нравился Мэлу, смелая, решительная и знающая, чего хочет от жизни. А я, значит, бесплатное приложение. Сижу в уголке, никому не мешаю — и то ладно.
— Мне не нравится, что она крутится возле тебя. А ты берешь и приглашаешь её на рогейн. Предлагаешь мне не спать и ждать твоего возвращения под утро?
Мэл ухмыльнулся:
— Эвка, ты ревнуешь.
— Было бы удивительно, если бы не ревновала, как думаешь?
— Она симпатичная, не спорю. Но могла бы стать другом, не более. А насчет рогейна не волнуйся. Ильмира — гостья столицы, а не моя. Вот и познакомится с городом.
Ха, симпатичная! Умелый макияж творит чудеса. Ей двадцать девять, а выглядит моложе Басты. Хотя надо отдать должное, заезжая гостья не жеманничала и не кокетничала. Вела себя естественно и непринужденно, словно раут стал для нее еще одной горной вершиной, которую покорить — раз плюнуть.
Я пересказала моей стилистке и советчице разговор с Мэлом.
— Не бывает дружбы между мужчиной и женщиной, даже если эмпэ считает женщину своим в доску парнем, — сказала Вива. — Рано или поздно они оказываются в одной постели. Думаешь над моим советом?
Думаю, но ничего не приходит в голову. Боюсь высоты, боюсь скорости, боюсь глубины. Я неумеха.
К невольному облегчению, бессмысленному катанию по городу и пустой трате бензина помешал проливной дождь, начавшийся поздно вечером, и Мэл вернулся домой с полдороги. Он извинился по телефону перед Ильмирой. Дела плохи — они обменялись номерами. Хотя Мэл не скрывал и общался с девицей в моем присутствии. Правда, рассмеялся в ответ на какую-то шутку.
— В другой раз, — сказал дочке дипломата, прежде чем отключиться.
14
Конец мая ознаменовался вторым эпохальным событием — днем рождения Мэла. Именинник решил отметить нажитые годы в "Вулкано". Клуб реанимировали, эваковыходы и пожарную сигнализацию протестировали на работоспособность в аварийной ситуации и снова распахнули двери для желающих развлечься. Пусть отдыхают цивилизованно и под присмотром, — решили наверху, — нежели кучкуются по окраинам в пьяных кабаках и в подозрительных подвалах.
Для празднования набралась приличная группа — человек двадцать — двадцать пять, в том числе Макес и Дэн с переменными подружками. Из девчонок — никого, кто тесно "сотрудничал" с Мэлом до меня. Наверное, именинник тщательно подошел к подбору кандидатур, чтобы не испортить настроение ни мне, ни себе.
Приглашенные девицы язвили, но не в мой адрес. Хотя наверняка обсуждали за спиной. Меня заворожила одна. Она беспрестанно дымила как паровоз. Ее тонкие длинные пальцы изящно подносили сигарету ко рту, а губы приоткрывались, выдыхая розоватый дым.
Когда Мэл обзванивал приятелей и договаривался о месте встречи, я предупредила:
— Не вздумай приглашать кудрявую.
Под кудрявой подразумевалась Ильмира, с некоторых пор ставшая для меня навязчивой фобией.
— Не волнуйся. Она уехала в Моццо, — сообщил Мэл. Вот так. Оказывается, он в курсе передвижений залётной бабочки.
— Мне не нравится, что вы общаетесь. И да, я ревную. Нужно учить конспекты, а материал не лезет в голову, — сообщила звенящим голосом. Наконец-то выговорилась. Может, зря? Или следовало не подавать виду и относиться терпимо? Ведь Мэл не противился совестным трапезам с Радиком и не запрещал общаться с братьями Чеманцевыми и с Петей.
Мэл подошел и обнял.
— Сигнал принят. Мои позывные: "Не вижу никого, кроме Эвочки". Как слышите? Прием.
— Связь прерывается. Слышу плохо. Прием.
— Придется повторить позывные, — решил Мэл. Подхватил меня на руки и понес к кровати. Повторный вызов прошел на ура.
Помимо всяких нежелательных девиц я панически боялась повторения драки в "Вулкано", и Мэлу стоило больших трудов уговорить меня. В конце концов, это его праздник, и он обещал не отпускать мою руку ни на минуту. По дороге в клуб я поинтересовалась:
