— Я не попадала под вис-возмущение! — Моя сварливость зашкаливала. — Это господину Рамши нужно питаться на убой.
— Откуда в вас столько упрямства? — Стопянадцатый откинулся на спинку кресла. — Не волнуйтесь, Рамши тоже получит талоны и множество бонусов от института. От себя могу сказать, что если талоны не поступят в кассу столовой, то сумму, равнозначную их условной стоимости, поставят с вас на вычет.
Я опешила:
— Как так?
— Вот так, Эва Карловна. Круговорот условных денежных единиц в природе, то есть в институте. Считается, что вы взяли под материальную ответственность определенную сумму и должны за нее отчитаться.
— Ничего я не брала! — заикаясь от возмущения, передвинула к Стопятнадцатому рулончик с талонами.
— Зато я взял, — декан подвинул талоны обратно. — Будете меня убивать?
Покусав губы, я нехотя взяла оранжево-черную ленточку.
— Отлично, — бодренько констатировал победу декан. — Сегодня продолжайте оформление. Надеюсь вскоре увидеть вас на занятиях в качестве студентки.
— Хорошо, — согласилась я вяло. Перспектива питаться в столовой, предъявляя какие-то талончики, показалась унизительной.
Генрих Генрихович, снова приклеившись к лупе, склонился над книгой. Не отрывая взгляда, от нее, просветил:
— Еще полчаса до звонка. Если поторопитесь, успеете в хозчасть.
И принялся чуть слышно напевать под нос:
— О, милое созданье, очей очарованье! Приди ко мне, цветочек и… и… цветочек… горшочек… грибочек…
— Глоточек, — подсказала я от двери.
— Что? А, да-да, — поддакнул машинально Стопятнадцатый. — Точно! — Хлопнул себя по лбу лупой, охнул от боли и продекламировал зычным басом: — Приди ко мне, цветочек, дай воздуха глоточек! Прелестно! У вас талант к стихам, Эва Карловна.
— Спасибо, — приняла я комплимент и нырнула за дверь. Уф! Хоть какой-то талант нашелся — подсказывать деканам рифмы для шедевральных опусов.
На окошке в лестничном пролете состоялось первичное ознакомление со схемами, презентованными Стопятнадцатым. Меня волновало расположение стратегически важного объекта — столовой. Выяснилось, что в институте два пункта питания: один — для студентов, другой — для персонала.
Студенческая столовая базировалась на первом этаже, влево по коридору от центрального холла. Типовой общепит, привычная картина. Стены, выкрашенные голубой краской до середины, по центру ряд квадратных колонн, поддерживающих низкий потолок, окна, в которые заглядывает хандрящее утро, хаотично расставленные столики. Раздача по центру.
Желающие массово покушать отсутствовали. Лишь в дальнем углу сидела парочка девчонок, да еще у окна парень читал книгу, потягивая сок.
Прежде всего, стоило изучить цены на питание, поэтому я взялась читать калькуляцию, вывешенную у раздачи. По всему выходило, что если не воспользуюсь едкооранжевыми талонами, мне придется голодать. Поскольку институт построили не абы где, а в столице, то и расценки в меню оказались повыше, чем в провинциальном колледже. В периферийном ВУЗе я могла сносно пообедать за два висора и встать из-за стола, потирая выпирающий животик, а в столичном институте праздник полного желудка обошелся бы в пять-семь висоров. Если учесть, что кроме обедов бывают завтраки и ужины, то изысканное столичное питание в общепитовской столовой не укладывалось в мой карман ни прямо, ни по диагонали.
Проанализировав меню, я пришла к следующим выводам:
Первый. В два висора смогу уложиться, если буду брать стакан компота и булочку.
Второй. Чтобы дотянуть до Нового года, нужно тратить на питание по три висора в день.
Третий. Поскольку мне крайне необходимы часы, чтобы отслеживать время между лекциями, а также тетради и письменные принадлежности, не считая прочих непредвиденных расходов, то сумма, установленная во втором выводе, уменьшается до одного висора.
Четвертый. "Любящий" папа решил поставить дочку на колени и, когда она будет умолять о помощи, это даст ему повод лишний раз напомнить, что без родительского участия она никто и ничто.
Пятый. Как всегда, иных вариантов добывания денег нет. Если найду подработку, то времени на учебу не останется совсем, и я вылечу за неуспеваемость раньше, чем узнают о моей бездарности.
Да что там говорить, пункт пятый висел удавкой на шее. Учеба давалась мне не просто тяжело, а невообразимо тяжело. Сколько времени гробилось на домашние задания — ужас! Оставалось тешить себя тем, что преодолено больше половины пути к цели, и надеяться на лучшее.
— Привет, — окликнул меня рыжий парень, что помог с поисками деканата. Он подошел с подносом к раздаче и махнул рукой, приглашая присоединиться. — Иди сюда.
Эх, была не была. В зале пусто, попробуем потратить институтский подарок. Я оторвала от ленточки оранжевый квадратик с цифрой "3", заключенной в черную рамочку с ажурными завитками.
— Слушай, мне вот что дали в деканате, — изображая непроходимую тупость, показала парню талон. — Чего с ним можно сделать?
— Не дрова же рубить, — засмеялся он. — Поесть, конечно. Погляди расценки у кассы.
На кассе восседала грузная женщина в белом халате, а рядом, на стене, висел небольшой плакат с портретами талонов. В институтском обороте гуляло пять разновидностей бумажных квадратиков. Лучшим считался огненно-красный талон с цифрой "1" в обрамлении черных завитушек. Его стоимость составляла пятнадцать условных висоров. Фантастика!
Самым плохоньким оказался желто-черный талончик с цифрой "5", оцененный в два условных висора. Таким образом, неожиданный презент от Стопятнадцатого разместился аккурат посередине и стоил целых семь условных висоров.
Живем! — порадовалась я и послала мысленную благодарность в направлении деканата.
Нагрузив подносы, мы с парнем подбрели к кассе, и рыжий с невозмутимым видом расплатился за пиршество красным талоном. А я-то робела и стеснялась. Интересно, за какие достоинства или недостатки парень получил право на бесплатное питание? Уж если мне за перенесенную душевную травму преподнесли неожиданный бонус, то у него как минимум должна отсутствовать почка, как максимум — обе.
Изобилие тарелок на подносе потянуло на пять с половиной висоров. Мне полагался возврат денег в размере полутора висоров.
— А сдача? — спросила я у кассирши.
— Не положено, — поджала она губы. — Набирайте до нужной суммы.
Пришлось взять вдобавок булочку с изюмом.
Мы с рыжим уселись посередине зала, а вокруг нас во множестве громоздились тарелки. Он подмигнул:
— Смотрю, ты тоже любишь поесть.
— Убвю, — промычала я с полным ртом.
— Наши люди. Значит, сработаемся, — констатировал рыжий и замолотил ложкой. Куда в него помещается столько еды? Худой до жути, кожа да кости торчат.
— Слушай, — сказала я через некоторое время, умяв половину завтрака (или обеда?) и почувствовав, наконец, сытость. — Оказывается, круто по талонам питаться. Прям настоящее искушение для фальшивоталонщиков.
Рыжий хмыкнул и чуть не подавился. Потом протянул ладонь для рукопожатия:
— Алесс, второй курс нематериалки.
— Эва, третий курс нематериалки.
Парень посмотрел на меня с уважением.
— Думаешь, до тебя не пытались? — ответил, составляя пустые тарелки стопкой. Перед ним остались три нетронутых блюда. — На них скрытая голография. У кассирши стоит специальный считыватель, который просвечивает каждый талон.
Насытившись, я раздобрела. Однако не стоило останавливаться на достигнутом, следовало запихать в себя всё несъеденное. Мало ли что случится? А отложенный жирок пойдет про запас, как у медведя в зимней спячке.
— А ты на занятия совсем не ходишь? — поинтересовалась я, жуя пирожок с капустой.
— Хожу. С чего ты взяла?
— Ну, мы вечно сталкиваемся во время лекций.
— А я такой, — подмигнул парень. — Особенный. Кстати, слышала, что вчера произошло?
Я насторожилась, даже жевать перестала.
— Нет, а что?
— Говорят, вчера в холле бабы не поделили какого-то перца и сцепились из-за него. Разворотили всё и смотались. Еще говорят, будто перец оказался преподом. Царица копытом землю роет, ищет виновных. Как найдет, сразу показательно отчислит. Эх, черт, жалко меня там не было! Я бы поглядел на это представление.
