– Дорогой мэр Гудворд, вы, наверное, забыли, что имеет дело с черной ведьмой, а не светлой колдуньей, которая готова годами кормиться вашими обещаниями и завтраками. Так я напомню…
В комнате стало ощутимо холоднее. Затрепетали оконные шторы, белоснежным клином взлетели под потолок бумаги со стола, в медленной вальсе закружилось тяжелое пресс-папье. Закаленный невзгодами, нервными просителями и личной мной мэр Гудворд с отчаянным воплем бросился под стол, который ему зачаровал мой прежний светлый сосед, но помчавшаяся в него искры оказалась быстрее.
– Господин мэр! – в кабинет шефа ворвался его преданный личный ассистент. – Господин мэр, с вами все в порядке?!
Под столом крайне задумчиво пошуршали одеждой и неуверенно хрюкнули. Я подняла руку и победно сдула с перстня воображаемый дымок.
Гарри Личман побледнел, по широкой дуге оббежал коварную ведьму и заглянул под стол.
– Что вы с ним сделали?! – от смеси возмущения и ужаса голос помощника прыгнул вверх.
– Пока ничего, – снизошла я до объяснений. – Это, так сказать, уникальная возможность прочувствовать гнев черной ведьмы на собственной шкуре.
– Хрю-хрю! – подал голос мэр Гудворд, показывая, что все-все понял и приносит свои глубочайшие извинения.
Но мне было мало извинений.
Даже самый искренних и слезливых.
Ведь их на хлеб не намажешь, а я любила вкусные бутерброды. И не любила, когда меня обманывают.
Гарри Личман это быстро смекнул – вот, что значит хороший помощник – и бросился к картине на стене.
Я с интересом проследила за тем, как он поспешно сдвинул картину, тремя точными движениями открыл сейф и быстро выгреб оттуда небольшой, но очень тяжелый мешочек. Мешочек перекочевал в мои руки и вызвал довольную улыбку.
Ну вот. Ведь могут, когда хотят.
Точнее, как только наколдуешь кому-то хвостик и милый пятачок.
Увы, но внутри лежало не обещанное ведьме золото.
– Я не поняла, – медленно проговорила я, разглядывая медь вперемешку с серебром. – Что-то это не тянет на одиннадцать золотых.
– Здесь три золотых на ежемесячные траты канцелярии и еще пять припрятано у секретарши в приемной для внеочередной встречи вневедомственной комиссии, – быстро сориентировался где достать еще денег помощник, что-то прикинул в уме и чуть менее уверенно закончил: – А через три дня нам обещали перечислить деньги на постройку набережной и закупку прогулочных лодок.
Воспоминания о неудавшемся свидании, покатушках в «лодке любви» и последующем за этим купанием оказались свежи и все еще неприятны, поэтому на словосочетании «прогулочных лодок» меня чутка перекосило.
Заглянувшая поинтересоваться не нужно ли принести гостям чая с успокоительным и заодно утолить собственное любопытство секретарша поспешно захлопнула дверь и судя по звукам подперла ее с той стороны чем-то тяжелым. Перевоплощенный мэр, выглянувший из-за стола, испуганно взвизгнул и забился обратно, а вот его личный ассистент судорожно и с видимым трудом сглотнул.
Не знаю, как Гарри Личман это провернул (может пробежался по мэрии с котелком мэра, собирая обязательные пожертвования с отзывчивых сотрудников), но уже через пять минут передо мной лежал не только мешочек с тремя золотыми мелочью из сейфа и пятью припрятанными в приемной, но и еще два полностью серебром.
Я скрупулезно пересчитала каждую монетку6 поцокала языком обнаружив парочку сколов, сгребла деньги и величественно встала, готовая покинуть это гостеприимное заведение.
– Остаток занесете через три дня, – сказала я полуобморочному помощнику, прежде чем покинуть приемную.
– Ааа… как же?.. – помощник мотнул головой в сторону кабинета.
Ай, блин. Точно! Чуть не забыла.
Я тряхнула рукой, посылая в сторону стола, точнее спрятавшегося под оным мэра черную искру и со спокойным сердцем и довольной улыбкой покинула мэрию.
Уже на улице я решительным движением отправила метлу домой, а сама устроила небольшой забег по магазинам и наняла экипаж, который с ветерком и комфортом довез всю такую счастливую меня до родного дома.
Счастливой мне оставалось быть ровно до того момента, как возничий притормозил возле знакомой калитке и к нам бросился невысокий, худой подросток.
– Здравствуйте! – звонко возрадовался он моему появлению.
И на моей памяти впервые кто-то радовался черной ведьме как родной и горячо любимой матушке, вернувшейся из долгого отсутствия с кипой гостинцев.
– Ты. Кто. Такой? – членораздельно произнесла я, открывая дверцу, чтобы выбраться из экипажа.
– Я ваш новый ученик! – не подумав ляпнуло это наивное создание.
От шока я оступилась мимо подножки и вывалилась из экипажа прямо под ноги невесть откуда нарисовавшемуся подростку.
Глава 2. В которой ведьма учит плохому
Обычно репутация черных ведьм бежит далеко впереди самих черных ведьм, поэтому на помощь нам кидаются крайне редко и неохотно. Однако нарисовавшийся на мою голову ученик презрел все, кинулся вперед и поддержал под локоть, не давая пасть в его глазах окончательно.
– Ты… бессмертный? – вместо «спасибо» спросил я.
– Да, вроде, нет, – удивленно моргнул пацан. – Обычный. Как все.
– Самоубийца? – выдвинула я новую версию.
– Нет, – еще более удивленно протянул он.
Я выровнялась, вырвала свой локоть из его захвата и грозно зыркнула.
– Тогда даю тебе секунду на то, чтобы переосмыслить фразу «я ваш новый ученик».
Ученик был тупеньким и переосмысливать ничего не пожелала.
Наоборот! Эта святая простота решила убедить меня в том, что это я тут вся такая неправая! Меня! Черную ведьму!!!
– Но госпожа… – зачастил мальчишка, протягивая стопку каких-то бумажек, – вот же смотрите. У меня и все бумаги имеются. И направление в город Доротивилль. И табель с оценками. Вот! Посмотрите все сами.
Я кивнула возничему, чтобы разгружал мои покупки, обошла лепечущего какую-то чушь пацана и открыла калитку.
– Но госпожа светлая колдунья! – крикнул мне в след свой последний аргумент недоученик. – В уставе светлого ковена написано, что все колдуны и колдуньи обязаны брать прибывших по распределению на летнюю практику!
Я приросла к месту, обдумывая случившееся.
Светля колдунья…
Он. Назвал. Меня. Светлой колдуньей?
Повернув голову, я оценила оба дома, с удивлением обнаружила заколдованного мною голубка. Табличка с номером дома светлого сидела на палке, где раньше красовался мой замечательный ворон и с остервенело долбила клювом зажатую в лапке шишку.
Ах вот оно в чем дело…
Мальчишка просто перепутал дома и решил, что я и есть его новая наставница на это лето!
Я уже собралась развернуться и разочаровать мальца, заявив, что вообще-то ведьма – это раз, а два – его настоящий наставник свалил в неизвестном направлении и когда вернется только черти и знают, но тут лежавший на подоконнике гримуар призывно зашуршал страничками.
«Пакость, – попросил он. – Давай устроим пакость!»
Я согласно улыбнулась.
Резко развернулась.
Уточнила:
– Как тебя звать, наивненький?
– Николас. Николас Ле Фей.
– Николас, значит… – повторила я, уже предвкушая будущее веселье. – Хорошо, Николас. Проходи, посмотрим на твои бумаги.
Обрадованный пацан метнулся к кустам возле забора, выволок оттуда баул с постельными принадлежностями и небольшой сундук и совершенно счастливый вошел в любезно приоткрытую мной же калитку.
«Идем, идем, Николас, – прошелестел страничками черный гримуар. – Кто если не мы научит тебя плохому!»
В конце концов никто его к черной ведьме не звал. Сам пришел, вот пусть сам и выпутывается!
Я проследила за тем, как белоснежный голубок-табличка разочаровался в шишке и вспорхнул, подошла к единственному свидетелю и протянула лишнюю серебрушку.
– Пацан не должен знать, – предупредила я. – Сделай милость, предупреди жителей Доротивилля, чтобы они не проболтались.
